О, пиво! Пенистый напиток, изготавливаемый спиртовым брожением сусла из солода, хмеля и воды, в которое иногда добавляют рис и сахар, как гласит энциклопедический словарь, ты – чудо из чудес!

О, пиво – древнейшее возбуждающее средство! Ты известно с таких давнопрошедших времен, что если представить тебя все, сразу, сваренным человечеством за долгие тысячелетия, получится невероятной красоты река, которая, то янтарно переливаясь в лучах солнца, то медно поблескивая в свете луны и звезд, обовьет Землю золотой змеей сотни раз, и имя этой реке будет «Божественный напиток». К ней прильнут люди и звери, птицы и насекомые, змеи и ящерицы, а рыбы, попав в тяжелые пахучие струи, станут веселыми, хмельными, сумасшедшими и, наверное, заорут немыми ртами бесшабашные песни. Заорут их и люди. Затрубят обалденными голосами звери. Птицы начнут кувыркаться в небесах по траектории невидимой воздушной пьяной карусели. Змеи и ящерицы, пребывая в хмельном настроении, так забьют хвостами, что берега реки по имени «Божественный напиток» вздрогнут и пиво медленной, сильной волной слегка выплеснется на пьяные прибрежные травы…

Что еще добавится к этой жизнеутверждающей картинке?

В Африке пиво варили испокон веков и сейчас варят всей деревней, а это означает общий праздник. Апачи творят пиво из клубней мескаля и сердцевидных листьев агавы, индейцы неозе в Восточной Боливии – из кукурузы, дикого меда и пальмовой лилии. Гималайские народы называют пиво клокочущим словом марува и варят его из проса и других злаков. Сварив же, тотчас садятся в тесный кружок и тянут через тонкие трубки из бамбуковых сосудов. Сосуды же те прикрывают банановыми листьями. С ума сойти у этих сосудов с горячим пивом!

И не говорите запросто: «Буддийские монахи», потому что сказав: «Буддийские монахи», вы сказали слово «пиво», ибо именно буддийские монахи – непревзойденные мастера по изготовлению пива. Таков вечный алгоритм и незатихающая поэзия жизни.


От станции Лилия планировала взять такси либо случайную машину, но все же какой ужас ее жизнь! Ужас и мрак поднебесный! Разве так же выглядят западные радиозвезды? Неужели и они влачат по пятницам пудовые сумки в направлении своих дач, напоминая маркитанток, спешащих по следам наступающей армии?

«Ладно, – сказала сама себе радиозвезда, – еще не вечер, прорвемся. Главная заноза на сегодняшний день – „Ужастик для взрослых“. Интересно, подскажет ли мне моя интуиция, почему Зойкины гости падают в обморок?»


Тут Лилия поставила жирный знак вопроса на листочке с нарисованной схемой.

«Так, а теперь, пока я в интернете, узнаю-ка телефон пельменной с Лесной улицы». – Детективная история с собственной квартирой теперь тоже не давала радиоведущей покоя, точила, как капли воды камень.

Интернет выдал телефон почти мгновенно. А также сообщил, что хозяевами пельменной являются Дареник и Марина Лунян. «Кажется, мужем этой Марины был некий Федор Григорьевич, а теперь человек с фантастическим именем Дареник», – отметила Лилия.

Эх, она сию минуту позвонила бы Лунянам в пельменную на Лесной улице, чтобы вступить в диалог с Мариной, но работоголик Ардальон Мозолькин в данный момент сковывал ее порывы…

Лилия Горная открыла сумочку, чтобы заглянуть в кошелек: не с пустыми же руками идти в гости к Зойке, надо что-то купить к столу: торт, фрукты, бутылку вина.

Увы, кошелек был почти пуст, на его дне бренчали несколько монет, как у Буратино во рту, когда он спешил на поле Чудес в стране Дураков. Надо же, какая она щедрая женщина – отдала Мишке Розенбергу всю наличность!

Лилия Горная была готова громко сказать: «Черт!», «Полный пердиомонокль!» или что-то в этом духе. Но вовремя вспомнила, что позади ее кресла сооружен дубленочный шалаш, а в нем полным ходом идет работа: Мозолькин неутомимо терзает Арину Мацуомовну вопросами, как орел печень Прометея.

Лилия проглотила свои экспрессивные возгласы.

Что делать? Где взять пару-тройку сотен?

Внезапно интуиция радиоведущей проснулась и нашептала: иди в бар.

Точно! В баре радиостанции «Утренний брысь» стоял высокий и узкий, словно сосна, шкаф с мигающими на все четыре стороны окошечками. Это был игральный автомат, к которому время от времени приближались азартные сотрудники эфира. Автомат исправно жрал пятирублевые монеты, и в его окошечках загорались цифровые комбинации. Если выпадали одновременно три одинаковых цифры, например, «222», «333», «444» и так далее, игрок огребал неплохой выигрыш и шел поить пивом коллег.

Самым заветным выигрышем были три семерки – «777», тогда автомат выплевывал двадцать пятирублевых монет, то есть сто рублей.


О, игральный автомат! Ты – спасательный круг фантазеров, бездельников и дураков, которые свято верят, что в твоих железных стенах сидит щедрая девушка по имени Фортуна и сыпет в окошечки со словом «Выигрыш» звонкие монетки! Как скучна была жизнь до твоего появления на свет: лишь карты, лото, домино, шашки и шахматы волновали кровь верящих в чудо! Но садясь за те старые игры, надо было стараться, шевелить мозговыми извилинами, потеть и нервно кашлять. А тут не потей, не кашляй: бросил монетку в узкую, как прищуренный глаз снайпера, щелку и жди чуда.

О, игральный автомат, ты умеешь одарить запросто чудом, что тебе стоит осыпать человека золотым дождем?


…Лилия решительно встала, чтобы попытать счастье в баре.

В этот момент зазвонил телефон. Издаваемый им звук напоминал кваканье самца древесной лягушки: в нем сочетались призыв, громкость и оригинальность звучания. Этот телефон радиоведущей никто не дарил, она его сама купила в городе Кимры, будучи там год назад в короткой командировке.

– Ну я же просил!! – выскочил из-под дубленки Ардальон Мозолькин.

– Знаешь что, милый? – ласково отпарировала Лилия. – Я не виновата, потому что еще не научилась сама себе звонить по телефону… Ардальош, ты совсем, по-моему, обнаглел!

Лилия сняла трубку. На другом конце провода раздалось сопение и клокотание.

– Не робейте, пожалуйста, – поприветствовала ведущая. – Я вас слушаю.

– Лилия, это я, Алесь Валерьевич. Звоню, чтобы сообщить: ваш последний выход в прямой эфир – шедевр.

Голос шефа был взволнован, то и дело басовые нотки срывались на фальцетный писк.

– Добрый день, Алесь Валерьевич, – медово проговорила Лилия и снова села в кресло, положив ногу на ногу. – Шедевр не шедевр, но стараемся, как можем.

Ардальон Мозолькин, осознав, кто позвонил коллеге, встал навытяжку, на его лице было написано: «Здравия желаем, Алесь Валерьевич!»

– Послушайте, Лилия, под громадным впечатлением от вашего эфира я написал пару строк. Прочту, – услышала ведущая.

Шеф волновался и полминуты прочищал горло трубным «кхе-кхе-кхе!». Потом выдал:

– В моей душе живет твой страстный танец.

Ты – моя нимфа. Я – твой заяц.

Алесь Валерьевич замолчал, тяжело дыша, видимо, ожидая благодарного женского лепета.

Интуиция радиоведущей встрепенулась. Лилия покачала носком туфельки и ответила импровизацией:

– Спасибо, милый заяц, скоро в танце

Мы поплывем, и будут обжиманцы.

– Двадцать пять тысяч баксов через два дня? – просипел шеф.

– Да. И программа «Люлю не хохо» – через неделю, – бархатно проворковала Лилия Горная.

– Милая обворожительница, – мягко откликнулся Алесь Валерьевич, – «Люлю не хохо» – не совсем привычное уху словосочетание. Думайте над названием, которое рассечет эфир, как огненный меч, пронзит уши слушателей отравленной стрелой. И чтобы меня лично от этого названия парализовало на несколько секунд.

Тут шеф задохнулся, закашлялся и положил трубку.

Вот как ухаживают настоящие мужчины! Во-первых, они отслеживают твой прямой эфир, во-вторых, пишут глупые, но искренние стихи, в-третьих, берут быка за рога, сообщая, о том, что мысль о баксах их не оставила. В-четвертых, мечтают о параличе от твоего творчества.

Ардальон Мозолькин продолжал стоять навытяжку.

– Смена караула! – весело проговорила Лилия, легонько стукнув Ардальона кончиками пальцев правой руки по животу. – Все! Я ушла!

Последнее, что она увидела – толстые подошвы Арины Мацуомовны лежали одна на другой и не двигались. «Устала женщина», – решила Лилия, закрывая за собой дверь кабинета.


В баре пахло кофе, песочными пирожными и острой копченой колбасой. В помещении царил сумрак; низкие абажуры, сплетенные из ивовых прутьев, освещали десять столиков тусклым, ненавязчивым светом.

Буфетчица Тамара, женщина сорока с лишним лет в обтягивающем трикотажном костюме с фантастически откровенным вырезом – он длился почти до пупка, открывая уже давно несоблазнительную полоску Тамариного тела, возраст есть возраст, – стояла около аппарата, который варил кофе, и курила.

В баре находилось человек десять. В основном это были пары: операторы и звукорежиссеры, авторы и редакторы, продюсеры и курьеры. Все они делали вид, что горят на работе, обсуждая только что прошедшие эфиры и будущие планы.

– Лилечка, привет! – обрадовалась Тамара Лилии Горной. – Кофе, пепси, чай, фанта, бренди со льдом, квас с хреном, пиво «Клинское»?..

– Для начала дай мне телефон. Я мобильник дома забыла, – попросила Лилия.

– Пожалуйста, пожалуйста, – засуетилась Тамара. – Все мое – твое, родная.

Телефонный аппарат цвета болотной тины оказался на стойке. Радиоведущая, заглядывая в блокнот, набрала телефон пельменной на улице Лесная.

– Алло, пельменная «Д+М» слушает! – бодро отозвался высокий мужской голос с мягким армянским акцентом.

– Очень приятно, – ответила Лилия. – Извините, а что такое «Д+М»?

– Зачем тебе сразу все знать, дорогая? Приходи, пельменей поешь, тогда скажу, – обрадовался мужской голос.

«Не хватало мне сегодня только пельменей поесть», – грустно подумала радиоведущая, а в телефонную трубку сказала:

– Спасибо, уважаемый. Позовите, пожалуйста, Марину.