– А… кто… кто ее спрашивает? – мгновенно насторожился мужчина. – Зачем тебе Марина?

– Как зачем? – искренне удивилась Лилия Горная. – Поговорить.

– О чем поговорить? – почти грозно вопросил мужчина. – Кто тебя подослал? Его имя, быстро! Я вас всех выведу на чистую воду!

– Послушайте, уважаемый, Марине разве пять лет, а вы ее папа, который контролирует каждый шаг ребенка? – почти возмутилась радиоведущая. – Дайте Марину, и точка!

Лилия стукнула кулаком по столу. Глупые ревнивые мужчины всегда раздражали ее почти так же, как разваренный репчатый лук в застывшем мясном холодце.

– Ты у меня еще ответишь за такую грубость! – завопил мужчина, затем в трубке раздались шуршание, скрежет. Лилия поняла – у ревнивца рвали из руки трубку, и внезапно осипший тяжелый женский голос выдохнул прямо в ухо радиоведущей:

– Я слушаю.

– Марина, здравствуйте. Вы, наверное, не помните… – начала Лилия Горная.

– Как не помнить – помню. Вы – Лилия Дмитриевна, въехали в мою квартиру десять лет назад, – сказала Марина Лунян, бывшая Духова. – Я помню всех, кто встречался мне в жизни.

– Замечательно! – обрадовалась радиоведущая. – Тогда нам надо поговорить. Наедине.

– Я тебе дам наедине! Я тебе покажу поговорить без мужа! – закричал прямо в ухо раздраженный мужской голос.

– Господи! – воскликнула радиозвезда. – На линии – помехи?

– Нет, мой муж нас контролирует по второй трубке, – охотно расшифровала дикий крик Марина и замолчала. Повисла пауза, довольно длинная.

«Он убил ее? Или она задушила его?» – принялась фантазировать Лилия, но вдруг Марина вполголоса быстро сказала:

– Дареник ушел варить пельмени для клиента. Где и когда мы встретимся?

– Через час у входа в метро «Фрунзенская», – выпалила радиоведущая. – Я буду в алом платье, в руках…

– Лилия Дмитриевна, вы что? Я вас узнаю из тысяч. Во-первых, я лично вас видела десять лет назад, значит, уже помню, а во-вторых, я – ваша поклонница… Все, он возвращается.

Собеседницы дали отбой.

– Лилия, так что подать? – снова пристала барменша Тамара. – Повторяю: кофе, пепси, чай, фанта, бренди со льдом, квас с хреном, пиво «Клинское»?..

– Остановись, Тамар, пожалуйста. Мороженое с шоколадной крошкой, – устало произнесла радиозвезда.

– Господи, какой у тебя голос, мне бы такой! – вслух позавидовала Тамара, суетясь у холодильника. – Все бы мужики тут ползали. А я им: «Вась, ты туда, а вы, Виталий Степанович, сюда». Я бы таким, как у тебя, голосом весь рабочий день манипулировала.

Лилия села у стройки на высокий табурет и спросила:

– Тамар, шкафчик везения работает?

– А то как же! – с готовностью сообщила буфетчица. – Правда, сегодня капризничает. Операторы из «Мы все животные» играли три часа. Продули целое состояние. Я сама тоже подошла, пятерочку бросила, дура. Ни фига!

Интуиция Лилии Горной не спала, советовала: не уходи, играй!

Радиоведущая поковыряла мороженое.

В бар вошли толпой рекламщики. Они еле-еле кивнули Лилии, потому что со всеми на радиостанции держались, как стадо напыщенных гусаков, считая себя голубой кровью, белой костью.

– Слушай, Лиль, а что это за слово такое – «оккупанты»? Я тебя с эфира слушала, все поняла, а это слово – нет. Прямо расстроилась. – Тамара легла вырезом на стойку: ее мягкие груди растеклись по плоскости лепешками.

– Оккупанты – это завоеватели, – пояснила радиозвезда.

– Надо же, – удивилась Тамара. – Видишь, какая я уродилась дремучая… Пойду к нашим хозяевам жизни, к рекламе-матушке, узнаю, какие разносолы хотят отведать.

– А я с автоматом пообщаюсь, – объявила Лилия Горная. – Один раз в полгода можно себе позволить такое удовольствие? У меня десять рублей по рублю, дай, пожалуйста, две монеты по пять.

Тамара поскребла в кассе, разменяла радиоведущей деньги и поплыла к рекламщикам, которые уже сдвинули три стола, уселись и угрюмо ждали, пока к ним подойдут.

Лилия Горная остановилась около игрального автомата и начала пристально вглядываться в мигающее окошечко, словно гипнотизируя его. Там крутились бессмысленные наборы цифр – 763, 902, 645, 004, 301…

«Ага, – подумала Лилия, – зубы мне заговаривает, подманивает. Что ж! Я готова, дорогуша. Суну-ка тебе на зубок пару монет».

Автомат проглотил первую пятерочку и выдал «444». В нише «Выигрыш» зазвенели четыре монеты, которые щедро выплюнула машина.

«Умница!» – неизвестно кому мысленно сказала Лилия, то ли себе, то ли автомату. И бросила в щель еще одну пятерочку.

В окошечке мигнуло и появилось «666». Автомат немедленно выдал двадцать рублей.

«Прелесть!» – снова мысленно произнесла радиоведущая.

За ее спиной начали собираться сотрудники радиостанции «Утренний брысь». В воздухе запахло нарождающейся сенсацией.

А дальше произошло событие, о котором потом полгода говорили в баре с утра до вечера…

Лилия взяла монеты из пасти со словом «Выигрыш» и методично, одну за одной, забросила в игральный автомат. И автомат, долго не раздумывая, принялся выдавать одну и ту же комбинацию – «777»! Это было невероятно, непостижимо, обалдеть что такое это было!

Радиоведущая сгребала монетки в целлофановый мешочек.

Когда «777» выскочило в последний раз, в баре раздались бурные аплодисменты.

Рекламщики сидели с вытянутыми лицами. Трое из них лихорадочно звонили куда-то по мобильным телефонам. Наверное, на лондонскую биржу.

Оператор Лева Гудок прыгал от стойки к двери резвым козленком.

Редакторы Окунева и Щукина впали в ступор и не могли проглотить бутерброды, которые запихивали во рты, сложив пальцы жменей.

Тамара истерически смеялась и ни с того ни с сего открыла краник на стойке: из него рыжей струей забило пиво «Паромщик».

Возбуждение в баре стояло невообразимое.

То и дело начала хлопать дверь: в помещение врывались сотрудники «Утреннего брыся». Как известно, слухи в творческих коллективах распространяются буквально по воздуху.

Сотрудники окружили игральный автомат плотным кольцом. Они заталкивали в него монеты, ожидая, что многократный трюк с «777» будет повторятся до бесконечности. Но не тут-то было.

Автомат лихо крутил свои огоньки в окошечках, как жонглер пылающие факелы, и выдавал пустые номера – 599, 401, 223, 354, 997, 003…

Лилия Горная аккуратно поправила на плече ремешок своей летучемышиной сумочки, крепким узлом завязала целлофановый мешочек и подошла к стойке бара. Триумфаторшу теперь никто не замечал.

– Тамара, Тамар, – позвала Лилия. – Очнись, у тебя уже все пиво выхлестало.

– Ой! – воскликнула Тамара. – Я с ума сошла! С вами тут вообще обалдеешь! Лиль, ну ты показала класс, ты даешь! А мне не везет, хоть умри и лопни!

Буфетчица закрыла краник, вытирая одновременно пиво со стойки и пот со лба.

– Тамар, сейчас ты продашь все, что у тебя есть. Тебе тоже повезет. Неужели ты думаешь, разгоряченный, отравленный азартом народ уйдет из бара просто так? Держись! Все пиво выпьют и бутерброды сомнут.

Радиозвезда подмигнула Тамаре и тихо-спокойно вышла из бара.


…У станции метро «Фрунзенская» Лилия Горная минут пять пыталась вычислить Марину Лунян, и никак у нее это не выходило. А когда к ней подошла высокая фигура со смоляными кудрями до плеч, в солнцезащитных очках и клетчатых шортах до колен и сказала: «Привет!» – Лилия вздрогнула.

– Отойдем в тень, – сиплым голосом предложила фигура.

– Зачем?

– Покурим. Не узнали?

– Нет.

– Я – Марина, – доверительно признались кудри-очки-шорты.

– О боже! – ужаснулась Лилия Горная. – Но вы же были, кажется, блондинкой, и вообще… все это на вас… не в вашем стиле.

– Да, – согласилась Марина. – Я маскируюсь, чтобы мой последний муж Лунян, Отелло с Арарата, не настиг меня. Он же, гад такой, уже рыщет вокруг, чувствую.

Женщины отошли в тень.

Лилия решила не терять времени даром и коротко сообщила:

– В моей квартире, бывшей вашей, постоянно кто-то бывает. Моется, чай пьет. Соседка случайно увидела этого человека и утверждает, что это некий Сломайбородько. Кто он? Откуда у него ключ? Опасен ли он?

Марина, закурив, сказала:

– Лилия, прошло десять лет со дня нашего квартирного переезда, а я люблю единственного мужчину на свете – Сломайбородько Константина Борисовича. И то, что он появляется у вас в квартире, полностью моя вина. Я отдала вам два ключа. А третий, еще раньше, до встречи с вами, своей собственной рукой положила в карман Сломайбородько. Потому что мы с ним тайно встречались, испытывая страсть.

– Вы ничего не путаете? – удивилась радиоведущая.

– А пельмени Дареника Луняна стоят у меня в горле комом, – надрывно сообщила Марина, выпуская дым. – Они душат мня, эти пельмени, я от них с ума сойду.

– Скажите, Марина, что означает «Д+М», название вашей пельменной? – мягко сжала локоть Марины Лунян Лилия Горная.

– «Дареник + Марина», все просто, а в жизни, Лилечка, все так сложно!

Внезапно толпа перед входом в метро «Фрунзенская» пришла в движение: кто-то продирался через нее, словно кабан через болотные кусты. Минута – и женщины увидели, как к ним несется маленький человек в белом классическом костюме. У него были белые неровные зубы и маленькие черные глаза.

– Марина, неверная! – кричал он. – Я чувствую тебя, я вижу! Зачем шорты шурина надела?

Марина Лунян оторвалась от Лилии Горной, успев крикнуть:

– Если Константин Борисович появится, сообщите мне! Обязательно!

И исчезла в толпе. Разъяренный Лунян бросился по ее курсу.


«Сумасшедший дом», – подытожила ситуацию Лилия Горная.

Господи, теперь можно с чистой душой ехать к Зойке Гонсалес-Поплавковой. «Куплю-ка я пять штук ананасов по сто рублей, – решила про себя Лилия. – Бешеные деньги долго при себе не держат. Кутить так кутить!»

11

Отец Зойки был скульптором. Уже три года как он отошел от монументальных дел, жил на подмосковной даче, где полной грудью дышал сосновым воздухом, писал мемуары, принимал гостей. Таким сибаритским образом жизни он протестовал против развивающегося в России капитализма. «Времена Ленинианы канули в мутные воды перестройки, – пафосно объяснял он свое добровольное изгнание из столицы. – Раньше у меня были заказы, пайки, мастерская, почет и уважение, а сейчас я дешевый пенсионер».