Людмила Сладкова - Реквием по любви

— Андрей, — голос Гордеева старшего звучал напряженно, — После того, как родителей не стало, я очерствел ко всем и ко всему. Но и тогда, и сейчас, сказать «люблю» я могу лишь одному человеку на планете. Тебе, брат!

Андрей отвернулся. Плечи молодого человека слега подрагивали.

— Так скажи мне, почему у тебя болит ребро? Похомов ударил тебя? Посмел? Если тебя Павел смущает, не переживай. Может передать ему наш разговор слово в слово.

— Я вам че, бл*дь, голубь почтовый? — Ощетинился Соколовский. — Вы с Борзым под одной крышей находитесь в данный момент. Уж как-нибудь сами, братки!

Соня отчаянно нуждалась в глотке свежего воздуха. Она задыхалась. Перед глазами все поплыло. Из последних сил девушка дотянулась до друга. Вцепилась в него намертво. Обняла со спины, между лопаток поцеловала, содрогаясь от нескончаемого потока слез. В данный момент ей было плевать на все.

— Дрю. Миленький, умоляю тебя. Доверься ему. Хоть разочек. Он же твой брат. Расскажи все, как было. Не утаивая. Черт! Он ведь отнимет у нас Лизу. Похомов слов на ветер не бросает. Мы потеряем ее!

Сердце зашлось от бешеного ритма, ноги подкосились. Соня чувствовала, что медленно сползает на пол, но остановить это уже не могла. Сознание поглотила тьма.

Первым, что она увидела, с трудом разлепив опухшие от слез веки, взволнованное лицо Алексея. Андрей и Пашка стояли за спиной Гордеева. Сама Алмазова лежала на одном из диванов, утопая в груде подушек, абы как набросанных под ее голову.

— Соня, ты…смерти моей хочешь? — Голос Алексея все же дрогнул. — Что случилось? Как ты себя чувствуешь?

— Полный порядок, — Прижалась ладонью к его щетинистой щеке. — Стало душно. Вот и все.

— Похоже на нервный срыв. — Услышала, словно издалека, голос Соколовского. — Нечто подобное и с Викой было. Она просто перенервничала.

Соня попыталась приподняться, но Алексей, мягко надавив на плечи, вернул ее в исходное положение.

— Выпей, — Андрей, сел рядом с ней и протянул стакан с ледяной водой. Алмазова осушила его залпом. Благодарно улыбнулась другу.

— Умница! — Молодой человек попытался встать, но девушка вцепилась в его руку мертвой хваткой.

— Расскажи им, Дрю!

Гордеев младший сильно зажмурился. На лице заходили желваки. Алмазова понимала, что в эти самые секунды друг принимает решение.

— Хорошо, — произнес он, наконец, и встал чуть в стороне ото всех. Посмотрел на брата. С тревогой. С сомнением. Тяжело вздохнул.

— Да. Дмитрий ударил меня, но это наши с ним дела. Встрянешь — за брата считать перестану. Во-первых, я тебе не тряпка. За чужой спиной прятаться не привык. Во-вторых, он поступает правильно, защищая тех, кто ему дорог. И плевать ему, кто прав, а кто виноват. Похомов, все равно, будет на стороне близких. До последнего греб*ного вздоха! Достойно восхищения, не находите? Но, дело не в этом. Меня очень серьезно подставили. Да так умело, что в жизни не оправдаться. Ты говорил о семье, брат. Ты мне дорог. Но, Лиза и Соня, для меня тоже семья. И одного члена своей семьи я теряю в эту самую минуту. Все указывает на то, что я был в сговоре с Решетниковым. Заманил Лизу в его логово. Но, видит Бог, я бы никогда…

— Что за чушь ты несешь? — Алексей уже стоял рядом, напряженно вглядываясь в лицо брата.

— Это не чушь! — Вмешался Сокол, привлекая к себе внимание. — После первого нападения на Лизу, Борзый приставил к ней своего человека. Одного из лучших. За ней наблюдали, ее прослушивали. Фиксировали все, вплоть до смс, и переписки в социальных сетях. Мужик раньше у Сониного отца работал, словом, свое дело знает. Последние смс были отправлены Лизе именно с телефона Андрея. Он просил ее о встрече, якобы, попал в беду. Ну, Рыжая, и понеслась на всех парусах друга спасать. Остальное ты знаешь.

Алексей выглядел ошарашенным. Рассеянно переводил взгляд с Андрея на Пашку. С Пашки на Андрея.

— Но, как?

— Похомов в ярости, — обреченно выдохнул Гордеев младший, — Сказал, что не подпустит к Лизе, пока не принесу ему доказательства своей невиновности. Даже тебя…

— Теперь нужно их найти, — Перебила его Соня, давая понять, что все рассказывать Алексею не стоит.

— Да как я найду то, чего просто нет?!

— Думай, парень! — Подбодрил Соколовский. — Если ты не при чем, то, как мобилка твоя у Анатолия оказалась?

— Не знаю. От Лизы когда уехал, долго по городу колесил. Подумать хотел. А так думается легче. За рулем. Только на заправке, когда из машины вышел, с собой телефон взял. Там на меня какой-то алкаш налетел. Деньги выпрашивал. Ну, я ему штукарь пожертвовал…

— Налетел? — Почти в голос спросили Алексей и Павел, перебрасываясь понимающими взглядами.

— В смысле, столкнулся со мной. Я на девушку из соседней машины загляделся, и совсем мужичка не заметил. Едва с ног его не сбил.

— Думаешь, засланец? — Гордеев, не мигая, на Сокола уставился.

— Верняк. Больше не кому.

Соколовский хрустнул затекшей шеей:

— Поехали, Андрей. Прокатимся до той заправки.

— Смысл? Лиза вернула мне телефон.

— Там наверняка имеются камеры видеонаблюдения. Будем знать, действительно ли этот алкаш у тебя трубу дернул. И поторопиться бы надо. Если Решето начнет следы заметать, запись исчезнет. И ты уже ничего Лизе не докажешь. А Борзому, и подавно.

Что нужно человеку для счастья? Деньги? Дорогие вещи? Признание? Забавно. А если все это уже есть? Есть, но ни крупицы счастья не приносит. Тупую боль в груди не заглушает. Как быть тогда?

— Соня?

Вкрадчивый голос Гордеева прервал круг тягостных размышлений. Она все еще лежала на диване, бесцельно разглядывая потолок. Павел с Андреем ушли около часа назад. И с тех пор они с Алексеем даже парой фраз не перекинулись. После услышанного признания, хоть и сказанного на эмоциях, девушка чувствовала себя пустым местом. Хотелось все крушить, и кричать от боли, что есть мочи. Как он мог сказать такое? Ведь ее чувства к нему так искренни! Дабы не растерять остатки гордости, Алмазова просто молчала. Иначе бы просто не сдержалась. Сердце странно щемило в груди, но Соня запретила себе обращать на него внимание. Единственное, что ее сейчас удерживало в этом доме — Лиза. Она не могла уйти, не повидавшись с подругой, на долю которой выпали столь чудовищные испытания.

— Эй, ты в порядке? — Гордеев, в который раз, за сегодняшний день, отложил бумаги в сторону, и подошел к Алмазовой. Осторожно, чтобы не раздавить ее, присел на край дивана. Он выглядел напряженным. — Соня!

— Нет! — Как можно спокойнее выдавила из себя девушка.

— Нет?

— Не в порядке.

— Я вызову доктора, — незамедлительно мужчина вскочил на ноги. — Потерпи, немного.

— Не нужно! — Соня, наплевав в который раз на гордость, поспешно схватила Алексея за руку, и рывком притянула к себе, вынуждая его вернуться на прежнее место. Гордеев подчинился. — Мне доктор не поможет…

— Что у тебя болит?

Соня судорожно вздохнула, и, удерживая взгляд Алексея, приложила руку к сердцу.

— Почему…

Голос все же дрогнул:

— Почему так жжет?

— Соня…

Гордеев обхватил ладонями ее пылающее лицо.

— Ты ведь убиваешь меня, Лешик. — Одинокая слеза все же скатилась по щеке. — Убиваешь…

— Соня…

— А я, как дура последняя, жду своего конца…И даже бежать не собираюсь.

Алексей отстранился. Взгляд был странным. Дыхание тяжелым. Секунду спустя, он уже мерил комнату шагами. Вперед. Назад. Туда и обратно. И все молча. Даже в ее сторону не смотрел.

И тут девушку прорвало. Сознание затуманенным стало. Резко на ноги вскочила, настойчиво игнорируя легкое головокружение.

— Неужели ты не видишь, что я задыхаюсь?! — Повысила голос Алмазова, вытирая с лица соленую влагу.

— Прости! — Гаркнул в ответ мужчина. — Прости! Но, девочка…я ведь предупреждал, что со мной не просто…

— Помню. Только ты не говорил тогда, что тебе будет плевать не меня!

— Не выдумывай!

— Ты не любишь меня! — Выкрикнула, что было мочи, и сдалась. Ноги не держали. Опустилась на диван, и всхлипнула, отчаянно вцепившись в свои волосы.

— Бл*дь! — Выругался сквозь зубы Алексей, опускаясь перед ней на корточки. Осторожно вытер слезы. Приподнял за подбородок, вынуждая смотреть только в глаза.

— Прости, девочка. Прости. Я очень боялся такого исхода в самом начале. Предупреждал тебя.

— Что все это значит? — Алмазова затравлено вглядывалась в его лицо.

— Я…

Гордеев отвернулся. На висках от напряжения выступили вены.

— Я не умею любить, Соня.

— Лешик…

— Не умею. Никого, кроме семьи. Таков я. Прости.

— Не правда.

— Просто знай…Знай, что ни одна женщина не имела надо мной такой безграничной власти, какую имеешь ты. Ни одну так безумно не хотел. Ни одна не забиралась так глубоко. Черт! Ни одну не боялся потерять. Ты наизнанку меня выворачиваешь, Соня!

Соня замерла на полуслове. Не дышала несколько секунд.

— Позволь мне научить тебя!

— Научишь?

Алексей, горько улыбнувшись, отошел в сторону.

— Чему? Врать? Я и без тебя умею это делать.

Алмазова покрылась холодным потом. Казалось, что кровь в венах вот-вот застынет.

Дар речи потеряла на долю секунды.

— Молчишь. Ты снова молчишь.

— Лешик!

— Что для тебя любовь, Соня?

— Не понимаю…

— Что значит для тебя это чувство?

— Сложно объяснить. Любовь — когда ни секунды своей жизни не представляешь без…

— Романтическая чушь! — Бесцеремонно перебил ее Гордеев. — Для меня это, в первую очередь, доверие. Доверие! А я тебе не доверяю!