Андрей перехватил ее руки, блокируя очередной удар. Хорошенько встряхнул. Ярость, вперемешку с дикой похотью затмевала разум. О, он собирался наказать эту девчонку. Жестко.

— Почему?

— Что, почему?

— Почему тебе сдохнуть хотелось?

— Потому что больно было, придурок!

— А больно было почему? — Прохрипел Гордеев, чуть наклоняясь вперед. — Ну же, Вика! Скажи мне, что чувствовала на самом деле.

— Потому что ревновала! — Зашипела девушка, пытаясь вырваться. — Потому что, я — редкостная дура!

— Ревновала? — Молодой человек прищурился. — Что за романтичную хрень ты вбила в свою голову?

— Знаешь что, Гордеев? Иди-ка ты на хрен!

— Не раньше, чем ты вновь окажешься на моем хрене!

Виктория оторопела. А потом истерически расхохоталась.

— Не бывать этому! — Гневно сверкнула глазами. — Никогда.

— Да брось. — Он лишь плотнее прижал ее к своему пылающему телу. — Только не говори, что не думала об этом, когда шла сюда!

— Не думала.

— Не верю, — Обжег ухо своим горячим дыханием. — Тут никого нет. Только ты и я. Это так заводит.

— Ты — просто конченый придурок.

— Это я уже слышал.

— Я не понимаю тебя. То ты пренебрежительно фыркаешь в мою сторону. — Уперлась руками в его грудь, причиняя боль. — То соблазнить пытаешься! Каков ты настоящий?

— Я всегда настоящий. И всегда говорю правду.

— Серьезно, что ли? Ну, так скажи что-нибудь тако…

— Мне очень нравится тебя тр*хать.

Виктория замолчала на полуслове. Часто-часто задышала.

— Как ты…

— Безумно. Просто крышу сносит!

— Мне лучше уйти.

— Почему? Не доверяешь себе?

— Доверяю.

— Ты хочешь меня. Мысли обо мне съедают тебе мозг. Такого как я, у тебя еще не было.

— Пусть так. Но, то, что ты говоришь. Это все… Это безумие.

— Ты хочешь меня? Проклятье, Вика! Хоть раз, скажи мне правду! Здесь и сейчас. Другого шанса не будет.

— Я хочу отношений. — Выдохнула Соколовская. После небольшой паузы добавила. — И тебя.

Андрея охватила мелкая дрожь. Она сказала «хочу», и он был готов. Сознание помутилось.

— С первым сложнее. Для отношений я еще не дорос. А вот второе, — сладко промурлыкал ей в ухо.— Хоть сейчас.

— Нет. — Она избегала смотреть ему в глаза. — Нет.

— Я предлагаю тебе союз, Вика. Влюбленные из нас никакие. А вот в постели… Да. Мы идеально подходим друг другу. Это удовольствие, без обязательств. Ну, разве что, с небольшими ограничениями.

— Какими? — Прошептала Соколовская срывающимся голосом.

— Пока ты спишь со мной, в твоей постели я не потерплю других мужчин. Это же очевидно!

— Не проблема, — Кивнула девушка. Ее взгляд был диким. — Должна ли я просить тебя о том же?

— А? — Брови молодого человека медленно поползли вверх. — Меня?

— Именно. Не хочу, чтобы параллельно со мной, ты ублажал кого-то еще. Бесит.

— Нее. Я не могу этого обещать. На то он и секс без обязательств. В этом вся фишка.

— Либо так, либо никак.

— Ты уже согласна?

— Я думаю.

— Зря. Ответ должен идти от сердца.

— Что ты решил?

— Хорошо. Я не буду целенаправленно никого… на стороне. Возможно, пару раз отошью и тех, кто попытается залезть мне в штаны. И даже поступлю честно: если захочу другую, предварительно позвоню тебе, и скажу — прощай.

— Отлично. Поверь, я буду солидарна.

— Но, учти… Я могу захотеть тебя когда угодно. Где угодно. В любое время дня и ночи. Ты готова к этому?

— Это ты будь готов. Не забывай, что у нас равные права.

— Это значит — да?

— Да.

— Ты влипла!

— Или ты…

— Фух… кажется, я счастлив!

— И я! А теперь пусти. — Вика, что было сил, надавила на его грудь. Кажется, ребра затрещали. Андрей поморщился, и зашипел.

Виктория с опаской окинула его взглядом:

— Тебе больно? Что болит, Андрей? Бок?

— Немного. — Нехотя признался. — Не отвлекайся.

— Что случилось? Ты упал?

— Ага. Упал. Прямо на кулак и колено Борзого.

— Что? — Завопила девушка. — Я убью его! Как он посмел тронуть тебя?!

Гордеев ошарашено застыл, вглядываясь в ее лицо. Ему становилось нечем дышать, от той волны ни с чем несравнимой нежности, которую видел в этих глазах цвета неба.

— Убила бы? За меня?

— Не задавай мне таких вопросов, пожалуйста.

— Мне интересно. Это так странно…

— А мне интересно, собираешься ли ты меня сегодня…

— Что?

Вика покраснела:

— Ты понял!

— Скажи это слово, Виктория.

Девушка зажмурилась. Прокашлялась. А распахнув глаза, выпалила:

— Тр*хнуть!

— Сейчас?

— Сию минуту.

— Прямо здесь?

— Прямо на этом, долбанном столе! — Соколовская демонстративно скинула с него небольшую плетеную вазу с фруктами. Те покатились в разные стороны.

Из груди вырвался дикий, примитивный рык. Он уже не чувствовал боли. Он собирался выполнить свою часть уговора. Жестко.

* * *

Она всегда выглядела потрясающе. Марина. И не важно, лицо сияло от радости, или же в глазах стояли слезы. Вот и сейчас, склонившись над детской кроваткой, и напряженно поглядывая на часы, старалась держаться достойно. Теперь, будучи взрослой, Лиза понимала, с каким трудом ей это давалось. Холодными дрожащими пальцами мать прикоснулась к лицу дочери.

— Ну что, притихла, милая? — Нежно произнесла женщина. — Иди ко мне.

— Марина!

Она испуганно отпрянула. Развернулась.

— Это ты…Что-то не так? Почему ты здесь? Он еще не вернулся, но…

— Собирайся. Времени мало. Забирай дочь. Вещи первой необходимости.

— И не подумаю! Совсем скоро…

Мужчина подошел к ребенку. Лицо незнакомца было суровым. Взгляд виноватым, но решительным. Лизавета захныкала, недовольная тем, что ее вынули из кроватки. Маленькими пальчиками вцепилась в его большущую ладонь. В испещренную шрамами, и жутко изуродованную. Растерявшись, она замолчала.

— Он не вернется!

Марина застыла, бледнея все больше, с каждой секундой.

— Почему же? — Произнесла совсем чужим, ледяным голосом.

— Дорогая, его больше нет…

* * *

Она больше не просыпалась в слезах. Только с невыносимой головной болью, и бешено колотящимся сердцем. Ее воспоминания всплывали в голове все чаще, и чаще. Почему именно сейчас? Одному Богу известно. Уже расцвело. Солнечный свет настойчиво пробивался сквозь задернутые шторы. Лизавета осторожно, дабы не разбудить, выскользнула из рук Похомова. Мягко ступая, вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь. В голове все смешалось. Прошлое. Настоящее. Единый клубок. Каша. Притупившаяся временем боль от потери родителей, сейчас вновь пульсировала в груди с новой силой. Теперь же к этому чувству добавилось еще кое-что…Обида. Как ни старалась, девушка не могла понять, почему Марина так и не приоткрыла ей завесу их прошлого. И злость. Злость на тех, кто посмел отнять у нее мать. Погруженная в тяжелые мысли, Лиза встала под холодный душ. Ледяные капли обжигали кожу. Прикрыла глаза, игнорируя протестующие сигналы тела.

«Он убьет любого, кто меня обидит.

Милая, мы убьем его раньше».

Девушка вздрогнула, услышав в голове голос Решетникова. Ее самый жуткий кошмар. Дмитрий не должен пострадать. Только не из-за нее.

«Убьем его раньше».

Успокойся. Дыши. Он просто пугал тебя! Все хорошо…

«Я знаю имя. Знаю, что она твоя мать. Знаю, что ты ее копия. Все».

Но, ведь откуда-то ты это знаешь!

Карпова едва не задохнулась. Ужаснулась собственным мыслям. Видимо, он сильно ее ударил, раз весь разум вмиг вышибло. Но, тем не менее, у него могут быть ответы.

— Нет! — Яростно прошипела, пытаясь если не вразумить себя, то хотя бы остановить. — Даже думать не смей!

Спустя несколько минут, девушка, облачившись в короткие джинсовые шорты и белый, плотно облегающий топ, приступила к приготовлению завтрака. После встречи с Решетниковым пошел уже четвертый день. Все это время Дмитрий был рядом, вселяя в нее чувство уверенности и спокойствия. Делами занимался, не выходя из дома. Но, как только у нее появлялась минутка наедине с самой собой, воспоминания мгновенно возвращали ее в тренировочный зал. И всякий раз, пытаясь отогнать тревожные мысли, Лиза занимала себя работой. Она убиралась, готовила, стирала. Танцевала. И снова готовила. Вот и сейчас, банальный завтрак Карпова превратила в настоящее пиршество. Запеканка. Блинчики с джемом. Свежевыжатый апельсиново-лимонный сок и имбирное печенье.

Бегло посмотрела на часы. Почти девять. Все приготовления заняли у нее почти полтора часа. Оставалась самая малость, разбудить Похомова.

Едва она собиралась открыть дверь, и шагнуть внутрь, как услышала дребезжание телефона. В этот момент что-то свыше заставило ее остановиться. Приклеиться ухом к двери.

— Да. — Раздался хриплый ото сна голос Похомова. Лиза уже представила, как вальяжно, играя мышцами, тот тянется за телефоном. Тело мгновенно отозвалось приятными спазмами в животе. — Да, могу. Говори.

На некоторое время воцарилось молчание. А потом Дмитрий ответил. Он не повышал голоса, но говорил столь жестко, что девушку обуял дикий и первобытный страх.

— Бл*дь! Лучше бы Соколу доверил, да только не хочу в это дерьмо его втягивать. Я сказал, никаких импровизаций. Все должно быть четко, и точно. Оплошности недопустимы. За тот ловандос, что тебе отстегнул, я вправе требовать выполнения моих пожеланий. И ты на это подписался. Значит, отвечаешь головой. Эта гнида должна знать, что я иду за ним. И приближаюсь с каждым днем. Пусть ходит и оглядывается. Начнешь с мелочей, и по возрастающей. Он должен перестать спокойно спать ночами. Должен оказаться на грани помешательства из-за страха за собственную шкуру. И в финале этой эпопеи его будет ждать встреча со мной. Там ты мне уже будешь не нужен. Тебе оплачено ровно до этого момента. Потом можешь залечь на дно, или свалить за границу. Мне пох, откровенно говоря.