Девушке стало неловко. Щеки мгновенно вспыхнули, причиняя больший дискомфорт.

— Да, конечно. — Отошла в сторону. — Проходите.

Захлопнула за гостем дверь. Слегка прокашлялась.

— Я не хозяюшка, но спасибо. И Дима еще не вернулся, так что…

— Знаю. — Заключил Похомов. — Я к тебе.

— Что вас задержало почти на неделю? Хотели посмотреть, сойду ли с ума, за это время? Так, я уже на грани!

Мужчина улыбнулся. В его темных мудрых глазах плескались эмоции, о значении которых Лиза не подозревала. Так же, не понимала, откуда в ней столько храбрости взялось? Результат напряженного ожидания? У самой сердце заходится, и ноги ватными становятся — так действует на людей присутствие Похома — я с языка колкости слетают!

— Неважно чувствуешь себя? — Более серьезно отозвался посетитель. — Если приболела, перенесем разговор на другой раз.

— Нет! — Вопль огласил эхом всю квартиру, заставляя мужчину удивленно вскинуть брови. Секундой позже, придя в себя, девушка поняла, что практически распласталась на двери, пресекая путь к отступлению, собственным телом.

— Извините, — Выдавила взволнованно. — Я в порядке. Поговорим сейчас. Пожалуйста. Я…очень рада, что вы приняли решение…в мою пользу.

Похомов кивнул, избегая смотреть в глаза. Прервал контакт. Уставившись куда-то, поверх ее головы пробасил:

— Это было не просто. Я не считаю подобное решение правильным. Но, считаю его единственно возможным.

— Что? — Нахмурилась Карпова, не понимая ни слова.

— Разговор долгий предстоит. Чаем, что ли, угости? Тогда и покалякаем.

— Хорошо.

Лизавета направилась на кухню, даже не сомневаясь, что посетитель проследует за ней. Быстро смела со стола крошки, и достала чистый бокал из шкафчика. Благо, чайник не успел остыть.

— Черный? Зеленый? — Крикнула, когда обернувшись, не обнаружила Аркадия рядом.

— Черный. И покрепче! Заварки не жалей.

Я знаю, что такое чифир! — Мысленно съязвила девушка.

— Как пожелаете!

Спустя несколько секунд, мужчина практически влетел на кухню. Его лицо выглядело очень напряженным. Он что-то сжимал в руке, и это что-то с грохотом опустилось на стол. От создавшейся вибрации кипяток выплеснулся через край бокала, создавая мокрую лужицу на столешнице. Девушка испуганно дернулась. Неожиданно.

— Это все усложняет! — На удивление, его спокойный голос не соответствовал внешнему виду. — Но, объясняет. Какой срок?

— Что? — Возмущенный писк сошел на нет, стоило перевести взгляд на «яблоко раздора».

Тест на беременность. Так некстати, забытый Соней! На ее лице, в которое мужчина вглядывался очень внимательно, отразилась паника. Быстро спохватившись, взяла реликвию, и отправила ее в ближайшую урну.

— Не мое!

Похомов прищурился, очевидно, сомневаясь в таком нелепом ответе.

— Даже так? — Протянул задумчиво. — Чье?

— Вам-то какая разница? Чужие секреты выдавать не собираюсь!

— Баш-на-баш, ягодка! Без этой информации, разговор не состоится.

Диктатор!

Лизавета прикрыла глаза. Что хуже? Известие о ее беременности? Или беременности Сони? Он — близкий друг Петра Алмазова. У нее нет на это права. Прочистила горло:

— Он принадлежит одной моей…знакомой.

— Врать вообще не умеешь, олененочек! — Припечатал тяжелым взглядом. — И учиться не советую. «Знакомых», мой сын к тебе, и на расстояние пушечного выстрела не подпустит. Остается ближайшее окружение. Стало быть, либо Соня, либо Вика.

Прямо, чудеса дедукции! Что же делать?

— Так, кто именно?

Лизавета смело выдержала его взгляд.

— Либо Соня, либо Вика! — Вернула его же тоном.

— Либо ты, — Задумчиво протянул мужчина.

Нервы сдали. Гордо расправила плечи, и вскинула подбородок.

— Либо я! Знаете, надоело. Признаюсь, это мой тест. Да, у меня задержка. Но, такие штуки не всегда верны. Бывают и осечки. Требуется подтвердить беременность у доктора. Как только у Димы появится свободная минутка, попрошу его свозить меня в больницу.

— Хм, — Аркадий Михайлович, казалось, оставил ее выпад без внимания. — У сына очень много дел поднакопилось за эти дни. Давай, я отвезу.

— Не хочу утруждать…

— Речь о моих внуках!

— Все не так просто. Полис, оставила дома. Без него, у меня перед носом дверь захлопнут. А без записи, в очереди растерзают. Уверенна, у вас не терпения, ни времени…

— Поедем в частную клинику. — Прервал на полуслове. — Ни бумажек, ни очередей.

Возразить было нечего. Да и глупо бы выглядело со стороны. Ее уже порядком потряхивало, но если уж начала — иди до конца.

— Отлично. Хоть воздухом подышу. Полезно.

— Конечно.

— Тогда, пейте чай, пока не остыл. Я, лишь, переоденусь. И причешусь.

— Не торопись. Я дождусь.

Лизавета, не говоря больше ни слова, развернулась, намереваясь покинуть кухню. Стянула с волос сдерживающую их резинку. Те тут же рассыпались по плечам.

— Хм, значит, все же Сонька, — Услышала девушка вдогонку.

Карпова замерла на месте, отчаянно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Медленно вернулась обратно.

— Нет, я же Вам говорю…

— Да, хватит уже, Лиза! — Похомов кивнул на стул, напротив. — Присядь.

Перечить в этот раз, духу не хватило. Быть пойманной на лжи, крайне неприятно. Да, и ногам своим не особо сейчас доверяла, поэтому, безропотно подчинилась.

— Как Вы поняли?

— Жертвуя собой, ты защищаешь ту, что дороже. И как бы хорошо, не относилась к Вике, а Соня-то ближе.

Лизавета молча уставилась на свои сцепленные в замок пальцы.

— Кто отец-то? Надежный парень?

— Да. Он…замечательный.

— Ясно.

— Аркадий Михайлович, пожалуйста! Ничего не говорите ее отцу!

Мужчина подался вперед:

— Я-то умею хранить секреты! А ты?

— Хотела бы я знать, о чем речь?

— О тебе. О моем сыне. О прошлом. О будущем.

И окинул ее таким же взглядом, как в момент первой встречи. В горле встал ком, и почему-то захотелось плакать.

— Хотите, чтобы я умоляла?

— Ты получишь свои ответы. Цена будет велика. Твой привычный мир рухнет. Не вини меня в этом.

— Вы, наверное, удивитесь, но он давно уже, на полпути в пропасть!

— Начнем, пожалуй, с самого начала. Даже если, не сможешь простить, хотя бы, поймешь причины.

— Мне не за что Вас прощать!

Аркадий Михайлович накрыл ее руки своей сильной, уверенной ладонью.

— Сначала выслушай. Выводы потом.

Готовая ко всему, кивнула.

— Знаешь, я вырос с бабкой и дедом. Родителей не помнил. Они угорели во сне. Задохнулись во время пожара. Рос шалопаем, и задирой. Из друзей, только Петька и был. Да и, по сей день есть. Школу не окончил. После девятого класса ушел. Когда стариков моих не стало, батрачил на заводе разнорабочим. К двадцати четырем годам жизни, ничего не добился. Не достиг. В стране творилось, черт знает что! Восемьдесят седьмой год. Занавес ослабевает. Кругом барыги. Люди, за шмотье заморское убить готовы. Решил счастье попытать. Занялся перекупами. В долги влез. Поперло. Деньги вскоре отбил и вернул. Петька к тому времени, после армии в милиции служил. Как раз, Ленку встретил. В общем, помогали мне, как могли. Задумался над расширением. Открыл магазин свой, со шмотками. Место хорошее нашел, и недорогое. Не знал, по дурости своей, что площадь та, кусок лакомый для многих беспредельщиков. Поначалу, все замечательно шло. Через полгода, купил себе машину. Машу встретил. — Черты его лица стали мягче. Он, почти, улыбался. — Влюбился, как пацан! До одури. И чувству этому, с головой, отдался. Месяца не прошло — предложение сделал. И согласилась же! Вскоре, месяцев через пять, после свадьбы, Мария забеременела. Так счастливы были.

Лизавета слушала, разинув рот. Дышала, и то через раз. Но, когда мужчина замолчал, нервно стиснув зубы, решилась подать голос:

— Что-то произошло?

— Страна на грани распада. Кругом, грабеж и рэкет. Начали быковать, пытаясь отжать место, да и дело. Но, я же, с*ка, упертый! Петьку подключил, тот помог, чем смог. Отстали вроде. Но, я так думал. Домой возвращался. Толпой напали, отпинали. Как мог, сопротивлялся. Только куда мне, мальчишке, едва оперившемуся, до мужиков матерых. За город вывезли. К своему ужасу, в соседней машине они держали мою жену. Испуганная. Заплаканная. Живот на лоб лезет. Седьмой месяц.

Во второй руке, которой мужчина сжимал чашку чая, лопнул фарфор. Но, он казалось, и не заметил, как кипяток лизнул кожу. Взгляд был диким, яростным. Словно, смотрел Аркадий назад. Сквозь время.

— Меня удерживали. Беспомощного. Пока, насиловали мою жену. По очереди. Вместе. Для страховки, прижимая лезвие ножа к ее горлу. Мол, трепыхнешься — полоснем! Это был ад!

Лиза в ужасе прикрыла рот ладонью. Господи, бедная Мария Петровна! Сколько же боли она перенесла! Как после такого жить, и оставаться нормальным человеком? Вспоминая весь пережитый ужас, в компании Решетникова, очень хорошо понимала женщину.

— Когда они наигрались, несмотря на мои мольбы, просьбы и уговоры, пырнули ее несколько раз в живот, и бросили нас там. Счет ее жизни шел на минуты. Остальное смутно помню. Как во сне. Аффект, все же. Рыбак какой-то на мотоцикле ехал. С люлькой. Довез нас до ближайшей больницы. Каким-то чудом, ребенок не пострадал. Хоть, и родился недоношенным. А вот, Маша…за жизнь боролась больше месяца. Реанимация. На ее восстановление я спустил все. Под ноль. Даже квартиру. Петр с Леной приютили. У них с детьми не получалось, поэтому Алмазова души в Димке не чаяла. Сынок был в надежных руках. Хвала небесам, Маша поправилась. В тот момент я дал себе слово — отомщу! Не могу все так оставить. Я нашел их всех! Мой сын мог не родиться. Моя жена могла умереть. Я не раскаиваюсь, и по сей день. Написал чистосердечное. Посадили, все как полагается. В тот момент, судьба нас и свела…