Фыркаю в голос, захлопывая за собой плотную дверь. В том контексте, что она имеет в виду, представители сильного пола мне сейчас вовсе не интересны. Что они способны дать мне из того, чего я не имею? Очередные пустые слова о большой и чистой? Глупые надежды? Пройдено. Добавится разве что головная боль. Да к тому же на фуршет приглашены родители, а заводить новые знакомства в присутствии отца – дело вовсе дрянное. К чему подставлять под линзу микроскопа ни в чём не повинного человека?

– Время, Крис! – рыкает Света. – Отлепись от двери, иначе сорвёшь сцену своей медлительностью!

Сглатываю, опуская нотки пренебрежения, скользящие в её голосе. Злости нельзя допускать. Личные эмоции не должны мешать правильному настрою. Ловлю на себе воспалительный взгляд костюмеров, ловко упаковывающих в новое платье брюнетку. Задерживаю дыхание, ожидая своей очереди. Один. Два. Плавный выдох. Через пару минут отражение в зеркале показывает уже иную девушку. Уверенную в себе. Широко улыбающуюся снующим рядом помощникам, завершающим последние штрихи. Зеркало отражает счастливую женщину. Образ, в котором хотелось бы пребывать. Любить так, как умеет она. С полной самоотдачей. Бороться за своё счастье. Наперекор обстоятельствам. Проживать каждый день, словно он последний. Увожу в сторону глаза, кусая щедро накрашенные губы. Мне бы научиться хоть маленькой толике того, видимость чего я несу… "Я подумаю об этом завтра", – отдаётся задорными нотками где-то в висках… Что ж, тоже верно. Кто-то решает сменить образ жизни с понедельника, а я с завтрашнего дня. Пусть не всё скопом. Начать можно и с мыслей.

– Пять минут до выхода, – отчеканивает вошедший без стука руководитель. – Все готовы?

Бодро рапортуем ответное "да" под одобрительный кивок худощавого мужчины, исчезающего так же мгновенно, как и появился. Десятки метров в тусклом коридоре, и вот она сказка. Жизнь, в которой хотелось бы остаться… Вдыхаю, насколько позволяет тугой корсет платья. Был бы и в моей сценарист не так плох. Час двадцать, а история пережита в целые года. Занавес опущен. В зале всё ещё раздается непотухший гул аплодисментов. С грустью опускаю руки после всеобщего выхода на бис. Облизываю пересохшие губы с остатками слоя помады, истощенной краткими и частыми поцелуями. Странно, но именно их я воспринимаю как часть работы. Испытывая симпатию к герою, в которого по сценарию влюблена, а не к реальному человеку, в данный момент обнимающему меня. Наверное, это ощущение сравнимо с тем, что чувствуешь, выходя замуж без любви. Отдаёшься в руки человека, который привлекает чем-то другим, нежели он сам. Быть может, это даже удобно. Обоим. Если не задумываться о том, что с кем-то другим можно быть по-настоящему счастливым.

Толкаю дверь, лицезрея невероятную картину. От неожиданности приоткрываю рот, звучно выдыхая:

– Это что? – обвожу взглядом вмиг сузившееся пространство. Ненавязчивый запах, ставший концентрированным, бросается в нос. Алые, белые розы, установленные в хаотичном порядке букетами в вазах. Голова идёт кругом от этого контраста красок. Господи! Сколько же их здесь?! Делаю шаг вперёд, боясь зацепить вазы кринолином платья.

– Хотела бы я ошибаться, только это всё для тебя, – саркастически хмыкает снимающая грим Светлана.

– С чего ты взяла? – уточняю, настороженно оглядываясь по сторонам. Делаю тщетную попытку подойти к ней поближе, обречённо вздыхая:– Помоги мне, пожалуйста, с платьем. Я не проберусь к своему месту.

Лукаво улыбается, в пол-оборота наблюдая мои изхищрения. Встаёт с места, ловко огибая букеты.

– Если позволишь забрать половину, я тебе снять его помогу, а не только расшнуровать.

– Да бери ты хоть все! Тем более нет полной уверенности в том, что виновница этого безобразия именно я.

– А ты записку прочти, – усмехается, ослабляя корсет. – Прости, уж не устояла и заглянула в неё. Надеялась, что красота для меня.

Протягивает сложенный вдвое мягкий листок. От прикосновения к шёлковой бумаге щеки, словно кипятком, обдаёт жаром. Кажется, что он даже пахнет чем-то особенным. Поджимаю губы, боясь прочесть то, что сокрыто внутри. Теребя меж пальцев бархат бумаги, откладываю на доли секунды отчего-то пугающий миг. Взяв себя в руки, пробегаюсь глазами по красивому курсиву, гласящему:

"Конечно, я негодяй. А почему бы и нет? Мы живём в свободной стране, и каждый имеет право быть негодяем, если ему так нравится."

– Имени нет, – замечает, наигранно вздыхая за моей спиной. – Тайный поклонник? Странная фраза для подписи сего великолепия.

– Это цитата, – бросаю сухо, сминая в руке нежный листок. А щеки продолжают пылать, вызывая желание окатиться холодной водой. – Подпись ему не нужна, – хмыкаю в голос, бесстрастно продолжая, – и без этого уверен в своей неподражаемости.

– Звучит не особо лестно, – ухмыляется, помогая скинуть на пол громоздкий наряд. Обходит вокруг, становясь напротив. Томно произнося:

– Познакомишь? Раз тебе этот объект не интересен, я бы смогла оценить по достоинству весь размах его широкой души.

– Была бы она у него, – выдаю приглушённый смешок, глядя на её заинтересованно приподнятые брови. – Познакомлю, если объявится. Только после не смей меня вычитывать за то, что продала душу дьяволу.

– Это самое лестное и интригующее описание мужчины, которое я слышала, – расстилается смехом, закатывая глаза. – А если учитывать, что характеристика дана такой примерной девочкой, вроде тебя, горю желанием посмотреть на этого обольстителя! Как его зовут-то?

Подзываю её поближе, маня пальчиком. Едва не прыскаю от смеха, заговорщицки произнося:

– Его имя лучше не произносить вслух. Может и материализоваться.

– Вот же дура, – отстраняется, обиженно качая головой. – И почему таким достаются нормальные мужики? – хмыкает, возвращаясь на своё место. – Вселенская несправедливость. Всё и задаром тем, кто не имеет понятия, как этим пользоваться!

Пропускаю мимо ушей поток громких слов, аккуратно смывая слой грима. Бросая спокойное, будто между делом:

– Забери цветы, если нравятся. Завянут. Мне они от этого человека совсем не приятны.

– Говорю ж – дура, – бросает надменно.

Наверное, и вправду… С чего я вообще решила, что это он? Больше на ум никто не приходит. И эта подпись… Перед глазами вмиг всплывает лукавая улыбка, сопутствующая её написанию. Чёрт побери, похоже это фирменный стиль Баженова. Сбивать с толку своим нахальством, заставляя испытывать столь странные для обыденности эмоции. Резко контрастирующие друг с другом.

Осматриваюсь вокруг, купируя на губах легкий оттенок улыбки. Ни размашистой подписи. Ни банальных инициалов. "Ты легко определишь среди всех." Пульсирует в висках. Самонадеянный. Нахальный. И чем-то…

Приглушённый стук в дверь. Переглядываемся с задумчивым видом. Озираюсь по сторонам, стоя в одном ажурном белье. Хватаю со стула платье, уготовленное для выхода на фуршет. Прижимаю к груди чёрный атлас, пытаясь прикрыть оголённые участки тела. Оборачиваюсь к выходу, наблюдая за тем, как плавно приоткрывается дверь.

– Можно войти? – уже делая большой шаг вперёд, произносит с опозданием, видя моё хмурое выражение лица при его появлении.

– Ты уже вошёл, – произношу, напрягаясь, желая отвернуться от него и не имея подобной возможности.

– Крис, я… – усмехается, оглядываясь по сторонам. Выуживает из-за спины букет белых роз, опуская цветы бутонами вниз, вдоль рук, лежащих по швам.

– Ставь в любую вазу, – иронично вздыхает Светлана. – Вдруг у нас здесь чётное количество букетов? Так твой лишним не станет.

– Завела богатого папика? – бросает в сторону широко улыбающейся брюнетки, глядя на неё с нескрываемым отвращением в глазах.

– Кто я такая? – парирует, звонко смеясь. – Эта красота для Кристины.

Перевожу на неё злостный взгляд, говорящий за себя намного больше, чем любые самые лестные слова. Отвечает лучезарной улыбкой, будто оправдываясь, слегка пожимая плечами.

– Ясно, – роняет с нотками презрения уже ставший бывшим жених. – И ты взывала к моему чувству вины, обличая себя сущей непорочностью? Так может на тебе самой клейма ставить негде, а, Крис?

– Уходи, – произношу, не меняя стального выражения лица. Спокойно смотрю в глаза, а внутри нарастает дрожь и, кажется, слёзы вот-вот прорвут панцирь брони, которой я настолько самоотверженно желаю оградиться от него, пытаясь игнорировать больные удары. Пальцы сжимают тонкую ткань, натягивая её до предела. Грозя порвать под натиском длинных ногтей.

Смотрю в его глаза, полные ярости, не отводя свои в сторону. Не позволяя ему почувствовать своё превосходство. Расчётливо наблюдаю за каждым мельчайшим движением, напряжением мышц. С трудом отдаю себе отчёт, насколько долго смогу статно стоять на ногах, при подгинающихся от внутреннего бессилия коленях.

Бросает на пол цветы, словно клеймя очередной хлёсткой пощечиной, усыпает дорожку ко мне отлетевшими белыми лепестками безвинных роз. Наблюдаю, не дрогнув, ожидая финальной реплики, точно удара под дых.

Разворачивается, молча уходя. Громко хлопает дверью, оглушая гулом едва ли не все коридоры театра. Заинтересованных взглядов после явно не избежать. Грузно выдыхаю, прикрывая глаза. Едва не роняю из ослабленных рук скользящее платье.

– Откуда у него пригласительный? – доносится рядом вполне дружелюбно.

– Их же выписывали пару месяцев назад. Тогда и дала, – вздыхаю, рассматривая помятое платье.

– Так вы же вроде расстались?

– От этого билет не теряет силы, – усмехаюсь, пытаясь привести в порядок потерявший стоящий вид наряд.

– А ярости-то в глазах было, – распаляется звонким смехом. – Зрелище то ещё! Мне аж понравилось!

Бросаю на нее усталый взгляд, заметно кривясь. Продолжает, так же искренне хохоча.

– Умеешь ты, Крис, завести мужиков! А так и не скажешь! С виду-то тихоня.