— Парни, боюсь, я не тот, кто вам нужен, — весело заметил Мишель.

Ромарио хотел что-то сказать, но блондин махнул рукой, делая ему знак помолчать, и без всяких приветствий обратился к Мишелю:

— Ты не из полиции?

— Нет, — честно признался Мишель.

Блондин внимательно посмотрел на него и вытащил из-под стола корзину с баночным пивом.

— Будешь?

— Не откажусь.

3

Достопочтенный мистер Холл. Ваше предложение по-прежнему кажется мне странным. Но договор есть договор, и вот я пишу введение к заказанной книге. Если хотите, расценивайте его как краткую биографию автора. Не обещаю Вам таких подробностей, как родился-женился-умер, — все это сведения, которые, как мне кажется, не могут Вас всерьез заинтересовать. Я еще не решил, о чем писать: начну с приключений. Льщу себя мыслью, что Вы найдете их занимательными.

Моя вторая жизнь началась в Париже. Еще не совсем понимая, что ввязываюсь в серьезную авантюру, я согласился за приличную сумму — а я сидел без гроша — выступить на каком-то собрании, рассказать о Чикагском университете, где учился. А потом три раза в месяц я изображал «эксперта по Чикаго» — рассказывал о традициях и достоинствах университета, об особенностях американской жизни. Ромарио представлял меня профессором, что не соответствовало действительности, зато действовало на публику как магическое заклинание.

Я сразу же понял, что моих нанимателей интересует не столько мое образование, сколько значок университета, который я должен был обязательно прикалывать на лацкан. После беседы публика (в основном это были родители выпускников скромник парижских лицеев) отправлялась в соседнюю комнату — обсуждать вопросы заочного поступления в университет. Там восседал Ромарио с «прейскурантом» — разумеется, все «тесты» для поступления в университет были платными. Наша концессия неплохо зарабатывала (правда, мне процент не начислялся), и за оставшиеся до лета шесть месяцев мои предприимчивые работодатели имели шансы сколотить некоторый капитал, но отдел борьбы с экономическими преступлениями прикрыл этот Клондайк через месяц, а все старатели отправились в бега. Я вынужден был уехать вместе с ними в Амстердам — к тому времени я уже полностью вошел в роль, и никто бы не поверил, что я не причастен к обману.

К тому же выяснилось, что я связался с благородными авантюристами — понимая, что подвергли меня неоправданному риску, они взяли меня в долю.

Увы, в отличие от легких на подъем мошенников, мне было что терять… Но это уже другая история.

4

Мишель подумал о Мари. Он уже так давно не видел ее — больше полутора лет.

Первую неделю после своего бегства из Парижа он звонил ей каждый день, но амстердамская жизнь постепенно захватывала его. Оставаясь наедине с самим собой, он вспоминал эту трогательную девушку, нежность переполняла его сердце, но… Когда он разговаривал с ней по телефону и врал что-то про свою работу, с ужасом чувствуя, что Мари верит каждому его слову, ему было… стыдно.

Он вспомнил тот день, когда впервые увидел ее.

После каждого выступления на собраниях «будущих универсантов» его новые знакомые приглашали Мишеля в один и тот же ресторан. Сборища пусть и не совсем случайных, но поверхностно знакомых между собой людей редко бывают интересными, поэтому обычно компания откровенно скучала. Уже во второй раз Мишель хотел отказаться, сославшись на то, что приглашен в другое место, но что-то не вышло, и он дал себя уговорить отправиться на вечеринку, заранее зевая от тоски. Судя по лицам соседей по столу, не он один собирался смыться пораньше.

Первая половина вечера прошла совершенно безрадостно, но уютная обстановка ресторана превосходная еда и отличное вино постепенно настроили компанию на благодушный лад. Ромарио, который своей чрезмерной болтливостью уже успел утомить соседей по столику, наконец отвлекся от беседы. Удачно оказавшиеся по бокам от него, мило моргающие неимоверно длинными ресницами и сияющие голыми ногами из-под облегающих платьев-маечек студентки действовали на его настроение, как бальзам на ссадину. Две девицы глаз не сводили с тридцатилетие го холостяка, смеясь над всеми его шутками и таким образом не только скрывая собственную глупость, но и делая беседу за столом приятно оживленной. А как известно, в веселой компании и скучать веселей. Когда же принесли фирменный антрекот мадам Дюпьер и к нему красное «Шато кюрдэ», Мишель окончательно раздумал уходить…

Фрукты в ягодном желе на десерт оказались выше всяких похвал. Мишель расслабленно откинулся на стуле.

У стеклянных дверей ресторана остановилась машина, и в зал вошла хозяйка — немолодая крашеная блондинка, которую он уже не раз видел здесь.

Она всегда сидела за одним и тем же столиком возле бара и, покуривая, просматривала какие-то бумаги, читала газеты и перешучивалась с метрдотелем, между делом выпивая бокал-другой белого вина. Вечерами она слушала приглашенный квартет, а потом приглашала музыкантов за свой стол и ужинала с ними, хохоча громче всех.

Но в тот вечер мадам приехала не одна. Следом за ней в зал, улыбаясь, вошла невысокая девушка. Золотисто-каштановые завитки обрамляли ее выразительное, еще по-детски простодушное лицо. Девушка была одета в ярко-желтый костюмчик, состоящий из короткой юбки и приталенного жакета. Мадам Дюпьер и ее юная спутница сели за столик хозяйки, при этом довольно громко разговаривая, и Мишель невольно прислушался.

— Дорогая, завтра я уезжаю на весь день. Ты же знаешь, я не видела сестру целый месяц. Не забудь, когда с утра привезут овощи, проследить, чтобы их не положили в холодильник, как это случилось сегодня. Остальное я запишу тебе в блокнот. — Мадам Дюпьер говорила очень быстро, и девушка, несколько раз порывавшаяся что-то сказать, не могла вставить в ее темпераментный монолог ни слова. Но вот наконец, улучив момент, когда мадам Дюпьер прикуривала, она сказала:

— Но, мама, я договорились с Сюзон пойти завтра в кино.

— Ничего страшного, ты пригласишь ее сюда. Вы можете посмотреть телевизор.

Девушка нахмурила брови, но, похоже, возражать матери она не привыкла. Словно ища поддержки, она оглядела зал, и ее взгляд встретился со взглядом Мишеля. Мишель изобразил на своем лице шутливое сочувствие, и девушка благодарно улыбнулась ему. Но тут мадам Дюпьер поднялась из-за стола и пошла к лестнице, ведущей наверх. Вслед за ней пошла и ее дочь. У самой лестницы она оглянулась, и Мишель подмигнул ей, вопросительно подняв брови и указывая глазами на мадам. Девушка улыбнулась и стала подниматься по лестнице.

Что было потом? Веселье за их столиком продолжалось…

Но первое, что он вспомнил, проснувшись на следующий день, была эта прощальная улыбка юной дочери мадам Дюпьер.

Поднявшись с постели в отличном, несмотря на большее количество выпитого накануне, настроении, он сделал несколько гимнастических упражнений и принял ванну с морской солью. Одевшись и насвистывая себе под нос что-то веселое, Мишель пошел в парикмахерскую.

Приехав в Париж, он полюбил менять внешность. Он то отращивал волосы, то делал короткие стрижки и даже пробовал носить парик, но выбросил его, после того как пару раз молодые люди в баре пытались погладить его по коленке.

Он испытывал потребность хорошо выглядеть. Вот и сегодня после парикмахерской Мишель зашел в магазин одежды, где выбрал себе ржавого цвета пиджак, вельветовые темно-коричневые брюки свободного покроя и светло-голубую рубашку. Переодевшись во все это, он с удовольствием оглядел себя в большом зеркале магазина, вышел на улицу и направился в ресторан Дюпьер.

Заказав аперитив, Мишель сел за тот же столик, что и вчера. Столик хозяйки был пуст. Но не успел он заскучать, как стеклянная дверь ресторана открылась и в ней появились две девушки, в одной из которых он немедленно узнал дочь мадам Дюпьер. Весело щебеча, девушки прошли к хозяйскому столику у бара и сели. К ним подошел официант, и вчерашняя мимолетная знакомая что-то сказала ему. На девушке была белая кримпленовая юбка и белая блуза с синей отделкой по вороту. Официант ушел на кухню и вскоре принес графин с красным вином. Что-то весело рассказывая девушкам, он наполнил их бокалы до половины. Дочь хозяйки взяла бокал за тонкую ножку и, отвечая официанту, рассмеялась. Бокал качнулся в ее руке, и… вино выплеснулось на ее короткую белую юбку. На юбке расплывалось розовое пятно, но еще быстрее розовели щеки девушки. Она подняла голову: не заметил ли кто ее неловкости? И увидела Мишеля. Он сидел, облокотясь на свой столик, и с улыбкой смотрел прямо на нее.

…Это была прелюдия, а зарождение их любовной истории совпало с днем ее ангела, после чего роман закрутился уже в совсем другом ритме.

5

Гости — родственники и немногочисленные друзья — собрались, видимо, еще днем и к вечеру успели порядком подустать друг от друга, поэтому, когда Мишель по привычке пришел сюда с приятелями, двери ресторана уже были открыты для всех. После похода по «любимым заведениям» города ноги еще крепко держали компанию, но в головах уже гулял хмель, и всех тянуло на «подвиги», особенно Мишеля. Когда метрдотель, в ответ на чей-то вопрос о происходящей в ресторане вечеринке, начал рассказывать о дне рождения дочери мадам, Мишелю, как расшалившемуся школяру, очень захотелось выкинуть какую-нибудь шутку с подарком для именинницы, и через минуту он уже выбежал из ресторана.

Но что он может подарить этой девушке? На углу рю де Нодьер был цветочный магазин. Мишель в задумчивости остановился перед витриной, и вето голове родилась странная мысль: он подарит ей вот этот огромный букет мрачной похоронной расцветки.