— Вам нравится музыка? — Она не заметила, как у распахнутого окна появился мужчина лет сорока. Серая, словно полинявшая футболка с белой строчкой выдавала в нем пристрастие к уличной моде, хотя внешне он скорее был похож на университетского профессора. — Шарль, — представился он. — Я польщен вашим вниманием. Композиция написана мной только что.

«О Господи! — подумала Натали, распознав в его английском едва заметный французский акцент. — Похоже, мне никуда не деться от этих французов!» — Но вслух сказала:

— Меня зовут Натали. Как называется ваш стиль?

— Вообще-то моим стилем это назвать нельзя — я все время их меняю.

Разговор у окна ни к чему не обязывал, и она улыбнулась своему новому знакомому, давая понять, что не знает, дослушать ей музыку или тактично удалиться.

— Приходите послушать меня в пятницу в клуб «Смолл сити». Мне бы очень хотелось увидеть вас снова, — сказал Шарль.

— Благодарю, — снова улыбнулась Натали, — но боюсь, я не слишком хорошо себя чувствую в модных клубах.

— Тогда возьмите мой диск, а когда мы снова встретимся, вы расскажете, что о нем думаете. —

Не дав ей времени на размышления, Шарль протягивал ей компакт-диск с записанным на его обложке номером телефона.

16

Всю дорогу из аэропорта Лиссабона Мари сладко проспала. Выйдя на площади маленького провинциального городка, с названием таким же серым, как и лежащая всюду песчаная пыль, она в своем экстравагантном открытом костюме ощутила себя вызывающе красивой: на автобусном вокзале взоры всех мужчин, казалось, принадлежали только ей. Это приятно щекотало нервы, но в то же время вызывало желание поскорее уехать отсюда. До виллы Эль Парадез можно было добраться на автобусе или такси. Но, запретив себе торопиться — привыкай быть в центре внимания, дорогая, — Мари решила сначала позвонить домой. Она купила телефонную карту и набрала номер ресторана. Трубку взял Жак. Удостоверившись в том, что с Флер все в порядке, Мари запретила ему сообщать дочери о своем звонке: пусть теперь она поволнуется! Многомудрый старик заранее одобрил все ее поступки и выдал индульгенцию на любые будущие грехи.

Потом она долго стояла перед стендом с огромной картой и внимательно разглядывала ее. На автобусной остановке кассир никак не мог понять, чего хочет от него сеньора. Наконец Мари догадалась показать ему книгу с приглашением.

— А, вилла сеньора Макса Холла! — воскликнул кассир и, показывая на часы, объяснил ей, что автобус в том направлении отправится через три часа.

Пока Мари объяснялась с кассиром, единственное такси, стоявшее на площади, уехало, оставив после себя тучу пыли.

Мари раздосадованно огляделась. Никаких других средств транспорта здесь, похоже, не было. И, подхватив сумку, она направилась в кафе на противоположной стороне площади.

В кафе было так же пыльно и пустынно, как на улице, но хотя бы не так жарко — благодаря допотопному кондиционеру, который гудел, как небольшой самолет. В зале и за стойкой бара никого не было. Мари все никак не покидало ощущение нереальности, возникшее еще в аэропорту Лиссабона.

Из-за тростникового полога, отделяющего зал кафе от служебных помещений, вышел пожилой высокий мужчина, по-видимому хозяин. Вопросительно посмотрев на Мари, он скрестил руки на груди и прислонился к дверному косяку. Она заказала мороженое и бокал апельсинового сока с мякотью. Человек обернулся к двери, пробормотал пару слов и вышел на крыльцо, закуривая тонкую сигару. Вскоре молодая женщина принесла заказанное.

На стене висели большие круглые часы. Мари с удивлением наблюдала за секундной стрелкой, которая, сделав шумный скачок, возвращалась на прежнее место. Надо как-то убить время. Глотнув холодного сока, она достала из сумки книгу Макса Холла и, вооружившись карманным словариком, склонилась над ней… Она не заметила, как пролетели два часа. Если бы не резкие пронзительные гудки, предназначавшиеся, как оказалось, именно ей, она бы наверняка пропустила автобус, уже с полчаса стоявший прямо перед входом в кафе. Мари быстро засунула книгу и словарь в сумку и поспешила на улицу. В автобусе сидело всего три человека. Водитель, он же кондуктор, с любопытством разглядывал Мари в зеркало: на фоне невзрачно одетых местных дам Мари полностью оправдывала миф о француженках — законодательницах мод. Наконец двери закрылись, и, немного погромыхав по безлюдным улицам городка, автобус вырулил на пыльное грунтовое шоссе.

Мари глядела в окно на одинокие тополя, торчащие почему-то среди апельсиновых и лимонных рощ. События ее жизни каким-то странным образом перемешивались в голове с событиями из книги Макса Холла. В книге предательству всегда сопутствовало раскаяние, а горечь отчаяния венчалась надеждой на новое счастье.

Вчера из банка прислали уведомление об открытом на имя Флер счете.

На подарочном бланке открытке красивым шрифтом было напечатано, что ко дню рождения мадемуазель Дюпьер банк, в надежде на будущее многолетнее сотрудничество, открывает счет, деньги с которого она может в любое время потратить по своему усмотрению.

Мари очень удивилась: что это за новые порядки в банке?! И только в самолете ее осенило… Это Мишель! И поездка Флер в Швейцарию — тоже его подарок! Ее сердце чуть не выскочило из груди. А она в нем сомневалась! Но вот и ответ на ее сомнения. Конечно, Мишель все это время помнил и о ней самой и об их дочери. А все эти интрижки на стороне — ерунда, он любил всегда только ее, но не мог вернуться, может быть, боялся рисковать благополучием Флер. Ведь есть такие профессии, когда люди вынуждены долго отсутствовать, даже скрываться, менять внешность… Она вспомнила свой телефонный разговор с Мишелем в день его скоропалительного отъезда. Ему очень хотелось сказать ей что-то, но он не мог… Так вот она — первая награда за ее долготерпение! Может, и ее поездка — один из запланированных им этапов чудесного воссоединения семьи?

Таинственный портфель, о котором рассказывала Натали, тоже, видимо, связан с его профессией. Господи, но ведь нельзя, чтобы Натали и Роберта догадались, это может повредить ему! Мари вспомнила рассказ Роберты и покраснела. В ее студию он приходил за фотографией, потом исчез — понятно, он не хотел, чтобы его снимали…

Она почувствовала, что ее ревность и обида поутихли.

Лимонные рощи закончились, дорога пошла под гору. От жары Мари разморило, и она задремала.

17

Солнце било в глаза бессовестно, как это всегда бывало по утрам. Флер часто упрекала мать, что та, устроив ей спальню с окнами, выходящими на восток, категорически отказывалась вешать жалюзи. «Кто рано встает, тому Бог дает», — с неизменной улыбкой повторяла она идиотское присловье в ответ на все уговоры Флер. «Ну что, дурацкое светило, оказывается, и у тебя бывают затмения?!» — мстительно пробормотала девушка, все еще пытаясь оттянуть момент пробуждения. Словно пристыженное, солнце скрылось за облаком, но поздно — сон уже улетучился.

Мама, как и собиралась, уехала рано утром, возложив на Флер дальнейшее выяснение истории с поездкой. И уже пожелав дочери спокойного сна, она подала ей конверт и сказала, что в нем — еще одно странное поздравление, на этот раз от их банка. Теперь конверт лежал на прикроватном столике Флер — надо не забыть переложить его в сумочку.

До встречи с Янушем — они собирались куда-нибудь вместе съездить — Флер хотела успеть в банк. Со дня ее шестнадцатилетия счет, на который Мари каждый год перечисляла несколько тысяч франков, находится полностью в распоряжении девушки, и сознание собственной финансовой независимости было ужасно приятным. Одно дело — иметь карманные деньги, и совсем другое — распоряжаться собственным, пусть и не очень большим, капиталом.

Залив мюсли йогуртом, Флер наспех позавтракала и встала на две минуты под холодный душ. После нагретой солнцем комнаты холодные струи вызывали легкий озноб, но после них кожу словно обдувало прохладным ветерком, и, пока Флер готовилась к выходу на улицу, она чувствовала его свежее дыхание.

Серые полуспортивные брюки с накладными карманами, светлая маечка на тонких бретельках, белые кроссовки — она собиралась вытащить Януша куда-нибудь за город. Молодые люди встречались на площади Бастилии — очень удобно, если еще не решил, куда поедешь: метро, автобусы и катера доставят тебя куда угодно.

Отделение банка Лионель находилось совсем рядом с домом, по пути к метро. Войдя внутрь, Флер открыла сумочку, чтобы достать удостоверение личности. Большой белый конверт напомнил, что теперь у нее, по всей видимости, уже два счета.

Сведения, полученные на занятиях по бухгалтерии — Флер ходила на них полгода назад по настоянию матери, — неожиданно всплыли в ее памяти: чтобы открыть счет, нужно положить на него хотя бы минимальную сумму. Интересно какую?

Пока оператор оформляла ей кредитную карту, Флер еще раз перечитала письмо из банка. В нем не было ни слова о вкладе.

— Мадам, не могли бы вы сообщить мне, какая сумма находится на моем счете… — и Флер прочитала номер из письма.

— Да, конечно, мадемуазель. — Оператор быстро защелкала клавишами на компьютере, — пятьдесят тысяч долларов, что в пересчете на франки составит…

Фраза была произнесена будничным тоном, но Флер показалось, что каждое слово звучало как раскат грома. Несколько секунд она хлопала своими длинными ресницами, пытаясь задать хоть какой-то осмысленный вопрос.

— Простите… Скажите, пожалуйста, — наконец смогла она выдавить из себя, — здесь не может быть какой-нибудь ошибки? Дело в том, что этого просто не может быть.

Оператор строго посмотрела на нее:

— Что вы имеете в виду?

— Вот, — Флер протянула письмо, — я ничего не понимаю.