— Банк не посылал вам этого письма — видите, здесь нет печати и подписи управляющего? — В самом деле, вчера, когда они с матерью рассматривали послание, то почему-то не обратили на это внимания. — Да и логотип странный. — Оператор показала Флер золотой тисненый рисунок на кредитке и потом довольно смазанный с похожими, но все-таки другими пропорциями, — на письме.

— И что это значит?

— Счет открыт на ваше имя, вы без колебаний можете им пользоваться.

— Но кто его открыл?

— Извините, такой информации я вам предоставить не могу.

Флер вышла из банка, чуть не забыв на стойке свою новую кредитку. Всю дорогу до площади Бастилии она пыталась привести мысли в порядок. Похоже, кто-то преследует ее своими анонимными благодеяниями. Может, лучше сразу обратиться в полицию? Но с какой стати, ведь здесь нет злого умысла… Как не вовремя уехала мама!

— Здравствуй. Что с тобой? — увидев ее вытянутое лицо, поинтересовался Януш.

— Ты веришь в существование добрых фей? — вместо ответа спросила Флер.

— Нет.

— Вот и я тоже.

18

Пять лет спустя вилла выглядела точно также, как и в его первый приезд сюда, но некогда пышный и заботливо ухоженный сад казался запущенным, а тополя, росшие вдоль легкой ажурной ограды, сплели гибкие пальцы своих молодых побегов воздвигая дополнительную преграду перед незваными гостями.

Мишель и не спешил перейти эту черту, отделяющую его от прошлого. Он медленно шел вдоль ограды, вглядываясь в окна виллы, но в них отражалось августовское выцветшее небо, и разглядеть что-либо за этим отражением он не мог. Вдруг ему показалось, что со стороны дома доносятся какие-то звуки. Конечно, это, приглушенная закрытыми окнами, прорывалась на улицу песенка Эдит Пиаф. Пристрастия Макса Холла не изменились.

Покинув виллу пять лет назад, он сразу поехал в Париж. Он находился в состоянии, близком к безумию. Он хотел видеть Мари… Он хотел видеть Роберту. И не мог разобраться в своих чувствах. Если первое из его желаний было, как он думал, легко осуществимым: достаточно поехать на рю де Нодьер и открыть стеклянную дверь ресторана, — то со вторым дело обстояло сложнее. И он пустился на поиски Роберты, потому что он… Он просто хотел ее.

Ему казалось, что, живя на вилле старого сумасброда, он уже покрылся плесенью и ни на что не способен как мужчина. Но именно сейчас ему хотелось чувствовать себя мужчиной.

Он сам не понимал, почему для этого нужна именно Роберта. Но это несомненно было так, он искал ее и готовился к встрече, как к какому-то экзотическому ритуалу. Ванная комната в его квартире была уставлена баночками с укрепляющими тело маслами, ароматическими растираниями, пакетиками с морской солью, всевозможными гелями и кремами. Мишель много пил в эти дни своих безрезультатных поисков, но каждое утро неизменно начинал с гимнастики и совершал, сверяясь с книгой известного европейского сексолога, нужные движения и упражнения на дыхание.

Мишель был уверен, что Роберта в Париже и он обязательно найдет ее. Если не сегодня, то завтра.

В одном из окон на втором этаже виллы включили свет. Над головой Мишеля пронеслась стайка мелких птиц. Он вернулся к машине, которую специально поставил так, чтобы ее нельзя было заметить из окон. Он не хотел пока появляться у Макса Холла. В ближайшем городке еще утром он снял номер в единственном отеле, и теперь ему предстояло туда вернуться.

Сев в машину и собираясь выехать на шоссе, Мишель увидел приближающийся рейсовый автобус. В салоне автобуса сидела единственная пассажирка — женщина с короткой стрижкой и в больших солнечных очках, явно приезжая. Она внимательно посмотрела на него из окна. «Господи, неужели сюда кто-то приезжает? — подумал он. — Зачем?»

Мишель проводил взглядом пылящий автобус и поехал по направлению к городку.

Его приезду сюда предшествовала полученная им телеграмма: «Вас ждут на вилле Эль Парадез». Неужели Макс Холл знает, что его роман уже написан? Откуда? И как вообще старику удалось разыскать его в Швейцарии?

Роман был закончен в последние две недели. Он сейчас здесь, с Мишелем, в его ноутбуке. Названия пока не было, но последняя точка в романе поставлена, это несомненно, хотя он ни разу не прочитал его целиком. Временами дневник, временами роман в романе — Мишеля мало заботила форма этого странного повествования о странных событиях его жизни.

Начинало темнеть. Машину нагнал уже совершенно пустой автобус и приветственно просигналил. Вскоре Мишель добрался до пыльного провинциального городка, название которого он не запомнил.

В номере было душно. Вентилятор явно не справлялся со своей задачей. По дороге Мишель купил две бутылки минеральной воды, которые теперь стояли на столе, а между ними лежала объемистая стопка бумаги.

Старик оказался прав: теперь, когда все написано, Мишель чувствовал какое-то облегчение. Он налил себе минеральной воды, включил компьютер и стал читать откуда-то с середины.

19

Я уехал на следующий же день, попросту бежал от этого господина, столь странным и неожиданным для меня образом заключившего меня в тиски обязательств. Уже в автобусе, увозившем меня с виллы Эль Парадез, я чувствовал себя великолепно, зная, что снова предоставлен себе и собственной жизни.

Мне хотелось побыстрее глотнуть свежего воздуха, расслабиться и забыть о времени своего вынужденного «заключения». Я спасался бегством от человека, который сам отпустил меня из плена, уже готовя мне новую западню… Но это я понял не сразу.

Сначала перспектива написания романа о любви не казалась мне задачей слишком тяжелой. Но чем дальше я удалялся от Эль Парадеза во времени и пространстве, тем отчетливее понимал, что эта работа все-таки потребует от меня душевных сил, причем немалых… Я понял это, когда заметил, что мне страшно начинать, — необходимость копаться в собственной жизни с тем, чтобы потом выставить ее напоказ, висела надо мной как дамоклов меч.

Я жил, что называется, в праздности, целыми днями бесцельно слоняясь по маленьким барам и ресторанчикам и развлекаясь чтением журналов. Я переживал мучительную раздвоенность: образ Роберты то появлялся передо мной, то вдруг исчезал — и тогда я недоумевал, как мог настолько увлечься этим бессмысленным и чужим призраком.

Я снял хорошую квартиру с балконом и шикарной овальной ванной и некоторое время забавлялся различными покупками. Но весьма скоро это надоело мне, и я впал в уныние.

Для работы над романом я приобрел ноутбук — современному писателю необходимо современное орудие производства, — и теперь он своим видом упрекал меня в безделье. Вместе с ноутбуком я обзавелся большим количеством всевозможных компьютерных игр и, убивая время, подолгу играл в них.

Один раз я оставил компьютер включенным и пошел пропустить рюмку-другую в бар за углом. Вернувшись и едва войдя в комнату, я сразу заметил светившийся на экране ноутбука издевательский вопрос: «Что думает психолог о любви?» А я даже не сообщал Максу Холлу своего электронного адреса!

…Дни следовали за днями, не внося в мою жизнь никакого разнообразия. Работа над романом не шла, и чтобы избежать укоризненного взгляда моего электронного чудовища, я с утра уходил из дома и возвращался только к ночи, тут же забываясь спасительным сном.

И вот в один из таких отнюдь не прекрасных дней, вернее, вечеров я, уже достаточно накачавшись алкоголем, зашел в бар на углу своего дома, который обычно служил последней остановкой моего ежедневного рейса перед возвращением.

Я лениво устроился за столиком спиной к немногочисленной публике и стал прислушиваться к нехитрой песенке, которую, пританцовывая на маленькой эстраде, напевала совсем юная ярко накрашенная девчонка, но вдруг… Вдруг я почувствовал острое желание обернуться. Машинально сделав это, я осмотрел бар. Все было как всегда: посетители, которых я знал наперечет, сидели за своими столиками, неугомонная жизнерадостная Гретхен, как я звал про себя молодую полноватую хозяйку заведения, любезно ворковала с одним из завсегдатаев… Но рядом со стойкой бара за маленьким столиком сидела женщина, которой я никогда здесь не видел, и внимательно, как мне показалось, меня рассматривала. Увидев, что я обернулся, женщина медленно отвела свой взгляд и повернулась на стуле, сев в пол-оборота ко мне.

Возможно, алкоголь в этот день действовал на меня как-то особенно возбуждающе, но этот острый локоть, эти тонкие запястья, мелькавшие при нервном движении, которым незнакомка подносила сигарету к губам, эта спина… Раз взглянув, я уже не мог оторвать от незнакомки глаз. Весь ее вид пробуждал в моем хмельном мозгу какие-то неясные, но сильные воспоминания.

Усталость мигом слетела с меня. Вскочив, я быстро подошел к ней и, забыв обо всяких приличиях, тронул за плечо. Ответом мне был невозмутимый отчужденный взгляд, опять что-то остро мне напомнивший.

— Что-то случилось? — спросила женщина.

— Нет, мадам, простите, — пристыженно пробормотал я и вышел из бара, оставив на столике допитый портвейн, к которому в последнее время пристрастился.

Придя домой, я запер за собой дверь и сел за компьютер, даже не сняв плаща.

20

Впервые сев перед светящимся экраном своего новенького ноутбука, он подумал, что у главного действующего лица его романа должно быть имя, Сам Мишель уже столько раз называл себя разными именами, что это перестало казаться ему чем-то существенным. И он дал герою одно из своих имен:

«Рудольф никогда не интересовался женщинами», — быстро набрал он первую фразу романа.