Вниз.

Вниз?

Мне потребовалась минута, чтобы вспомнить, что происходит под баром, в недрах заведения Монтгомери Коэна. В конце концов, это не просто бар. В подвале есть нечто гораздо более скандальное...

В «Роквелле» есть собственный секс-клуб.

Алекс выгибает бровь, глядя на два билета, которые Пол только что сунул ему, и его глаза почти полностью чернеют в нашем тускло освещенном углу.

— Не думаю, что это единственный способ решить эту конкретную проблему, — говорит он без тени веселья в голосе. — И кроме того, не думаю, что нам понадобятся билеты. — Он протягивает их обратно через стойку к Полу. — Я никогда не нуждался в билете на мероприятие, проводимое в этом месте.

— Сегодня все по-другому. — Пол скорчил гримасу. — Там внизу сегодня бурлеск. Монти продавал места, там много интересного. Вышибалы никого не пропустят, если только у тебя не будет одного из них. — Он машет одним из билетов прямо перед носом Алекса. На лицевой стороне черной карты золотом тиснен силуэт обнаженной женщины. В нижней части билета стоит штамп со словами: «только на одного человека».

Похоже, Алекса совершенно не волнуют ни билеты, ни то, что происходит внизу.

— Если ты действительно хочешь, чтобы я почувствовал себя лучше, приготовь еще одну порцию текилы, ожидающую меня к тому времени, когда я вернусь. — Он поворачивается ко мне и быстро целует в висок. — Я только сбегаю в туалет, Argento. Останешься здесь и сохранишь наше место?

— Конечно.

Пол с силой вкладывает билеты мне в руку, как только Алекс исчезает, поглощенный толпой.

— Если ты никогда не была внизу, то никогда и не узнаешь, — говорит он. — Это ведь может быть весело, верно? Разве тебе не хочется побыть немного дикой, хотя бы на одну ночь?

Спуститься в клуб? С Алексом? Эта мысль никогда не приходила мне в голову.

Ладно, это откровенная ложь. Я все это хорошо обдумала. Я представляла себе, каково было бы спуститься с ним по лестнице и посмотреть, что за адское безумие типа Инферно Данте происходит там внизу. Образы, которые я вызвала в своей голове, конечно же, раздразнили меня, но приступ возбуждения, который я испытываю, глядя на билеты в своей руке, питает только любопытство и ничего больше. Я не хочу спускаться туда, чтобы выставить себя напоказ вместе с Алексом. Я не настолько отчаянно хочу увидеть кучу других людей голыми и извивающимися друг на друге. У меня просто нет отправной точки. Что вообще происходит в секс-клубе, черт возьми? Это незнание заставляет мои щеки чувствовать тепло.

— Я пойду обслужу того парня в конце бара. Если билеты будут лежать здесь, когда я вернусь, то я их уберу, и мы больше не заговорим об этом. Если они исчезнут... ну, тогда думаю, что смогу столкнуться с вами двумя внизу позже. — Он подмигивает, и я впервые задаюсь вопросом, не увлечен ли Пол Алексом.

Я не думаю, что он гей, но то, как его глаза сияют прямо сейчас... его волнение, кажется, никак не связано со мной. Может быть, он представляет себе, как мой парень потеет надо мной, толкаясь между моих ног? Неужели у него стояк от мысли об Алексе, трахающем меня? Боже, это так странно…

— Эй! — Пальцы игриво впиваются мне в бока. Голос Алекса опаляет мне ухо. Он стоит позади меня, его грудь внезапно прижимается к моей спине. Я чуть не подпрыгнула, удивленная тем, что он незаметно подкрался ко мне. Интересно, почему у меня такое чувство, будто меня только что поймали за чем-то неправильным? Алекс видит, что билеты все еще лежат на стойке бара, и морщит лоб. — Пол, вероятно, мог бы неплохо заработать на этих штуках. Пьяный парень в туалете сказал, что он заплатил сто пятьдесят долларов за пропуска для себя и жены. Говорит, что там творится полное безумие.

— Хм, он просто пытается тебя подбодрить, — говорю я. — Кто знает, может быть, он и прав. Может быть, немного разврата поможет тебе почувствовать себя лучше. Я никогда раньше не видела бурлеск-шоу.

Алекс делает еще один глоток текилы. Но не глотает. Он держит спиртное во рту и смотрит на меня краем глаза. Я делаю свой собственный глоток, делая вид, что не замечаю, как он смотрит на меня. Алекс в конце концов сглатывает, оглядывая меня с ног до головы очень странным взглядом.

— Что? — Я смеюсь, потому что чувствую, как румянец ползет вверх по моей шее, и то, как он изучает меня, заставляет меня чувствовать себя немного неловко.

— Ты хочешь трахнуться там, внизу, — говорит он, как всегда резко.

— Нет! О боже мой! Нет. Я имела в виду бурлеск…

Он подходит ближе, сгибая свое высокое тело вокруг меня, беря меня в свои объятия. Его губы касаются моего уха, когда он говорит:

— Я вижу это по твоему лицу, Argento. Ты же хочешь трахнуться там, внизу, не так ли? Ты хочешь быть обнаженной. Ты хочешь, чтобы все эти глаза смотрели на тебя, пока я заставляю тебя чувствовать себя хорошо. Ты хочешь, чтобы к тебе прикасались?

Я пытаюсь освободиться.

— Нет. Нет, нет, нет, Господи, просто остановись. Ты такой извращенец. Я не хочу, чтобы кто-то, кроме тебя, прикасался ко мне.

— Хорошо. Потому что я не несу ответственности за то, что случится, если другой мужчина попытается дотронуться до твоей обнаженной кожи. Я бы сломал ему все пальцы до единого. Возможно, и обе руки тоже.

Боже, здесь так жарко. У меня такое чувство, будто лицо горит. Я вся горю.

— Ха. Но ты не против того, чтобы куча людей смотрела на мое обнаженное тело, да?

— Я бы не стал заходить так далеко. Я бы, наверное, замочил любого, кто на тебя посмотрит. Черт, даже не знаю. Думаю, что в этой идее есть что-то сексуальное. Люди смотрят на тебя. На меня. Смотрят, как мы трахаемся, и получают от этого удовольствие. Желая нас.

— Но не имея нас, — подтверждаю я.

— Нет. Определенно нет. Нет, черт возьми. — Алекс берет второй шот, который Пол приготовил для него, пока он был в туалете. Он подносит рюмку к нижней губе и замирает, ожидая, когда я возьму в руку свой собственный шот. Его пристальный взгляд скользит по моей коже, наполненный любопытством. Похоже, он никак не может понять, что творится у меня в голове, и это сводит его с ума.

Текила чертовски обжигает, когда скользит в мое горло. Однако с каждой выпитой рюмкой я чувствую, что горит все меньше и меньше. Такое ощущение, что все мое тело уже горит, а алкоголь почти ничего не меняет.

— Ты ведь хочешь туда, — говорит Алекс. Потянувшись ко мне, он берет мои распущенные волосы и медленно накручивает их на кулак. — Непослушная маленькая Argento. Если ты хочешь спуститься туда, просто скажи об этом. Будь храброй и просто скажи.

— Я… я ...

Он соблазнительно выгибает бровь, глядя на меня.

— Все время заикаешься и паникуешь?

Черт возьми, он так бесит меня. Признаться ему в чем-то подобном... черт, сначала мне придется признаться самой себе. Да, я хочу спуститься туда. Хочу посмотреть. Хочу увидеть. Я хочу испытать что-то новое и сумасшедшее. Неужели это так плохо? Алекс высовывает язык, смачивая выпуклость своей нижней губы, стоит только взглянуть на него, и завиток желания плетется вверх по моему позвоночнику.

— Ладно. Пусть будет по-твоему. — Я хлопаю ладонью по билетам, подтягивая их к себе через стойку. Они идут прямо в задний карман моих джинсов. — Я хочу спуститься вниз.

Весь сдерживаемый гнев и разочарование Алекса сменяются как при повороте тумблера. Я вижу, как это происходит прямо у меня на глазах. В одну секунду его темные, бездонные глаза все еще сверкают от сильного желания сжечь половину Роли. В следующую они полны волнения и интриги, и к лучшему или худшему, его пронзительное внимание резко сфокусировано на мне.

Он маневрирует так, что я оказываюсь зажатой между его телом и стойкой бара, липкое, пропитанное алкоголем дерево впивается мне в поясницу; он подтягивается, крепко держась руками за стойку бара, а я надежно удерживаюсь в кольце его рук. Нервный трепет энергии пробегает от макушки моего черепа, вниз по шее, по позвоночнику, заставляя кожу на моих бедрах покрываться мурашками. Черт, то, как он смотрит на меня прямо сейчас... он хочет сожрать меня. Поглотить каждый кусочек меня, пока ничего не останется. То, о чем он сейчас думает, уже заставляет меня краснеть, а я понятия не имею, что происходит в его красивой, измученной терзаниями голове.

Наклонившись ближе, он шепчет мне в волосы:

— Там внизу змеиное гнездо, Argento. Мы смотрим. Мы не трогаем. Нас не трогают. Если кто-то попытается позволить себе вольности, я их, бл*дь, уничтожу. Если тебе покажется, что ты перегружена или напряжена, я все прекращаю, и мы снова поднимаемся по лестнице. И, наконец, ты делаешь все, что я говорю. Таковы правила игры. А теперь заканчивай свой последний шот. Мы уходим.


Я могу сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз я был здесь за последние восемнадцать месяцев; это будет моя четвертая экскурсия вниз по этой лестнице, пока в «Роквелле» проходит сеанс «Возмездие за грех». В первый раз мне пришлось кормить зверя. Я должен был знать, что за чертовщина здесь происходит. Мне было так же любопытно, как сейчас Сильвер, поэтому я сидел в одной из темных кабинок один, впитывая все, что происходило вокруг меня, запечатлевая и записывая извивающуюся, обнаженную, освещенную красным светом плоть, чтобы оценить ее позже, когда я вернусь в трейлер. Я пробыл там чуть больше часа, осушив при этом полбутылки Джека, но за эти шестьдесят минут ко мне подходили по меньшей мере восемь раз. К моему дискомфорту, это были в основном парни — огромные, накачанные, бывшие заключенные, которые выглядели так, будто могли бы съесть меня на гребаный завтрак — спрашивая, не хочу ли я трахнуть их жен.

Достаточно сказать, что я вежливо отклонил их щедрые приглашения. Их жены, возможно, и были горячими, но даже тогда я не был настолько глуп, чтобы участвовать в деятельности, которая, скорее всего, убьет меня на хрен.