Я держу ее одной рукой, а другой дергаю и дергаю за петлю, и постепенно она начинает освобождаться.

А затем она начинает дышать, делая хриплый, болезненный вдох, от которого мне хочется упасть на колени и плакать слезами облегчения.

— Алекс? — Сильвер смотрит мне в глаза, и на мгновение мне кажется, что все будет хорошо. А потом ее прекрасные голубые глаза закатываются назад, спина выгибается, и она начинает задыхаться.

— Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. — Используя все свои силы, я срываю петлю с ее шеи и стягиваю ее через голову, отбрасывая прочь. Сильвер сильно дрожит в моих руках, когда я несу ее мимо распростертого тела Джейкоба, лежащего на полу. Я стараюсь быть как можно осторожнее, когда кладу ее на доски, чтобы она не ударилась головой.

— Ты подстрелил... меня, — задыхается Джейкоб. — Ты, мать твою, подстрелил меня.

— В живот, — напоминаю я ему сквозь зубы. — Тебе лучше надеяться, что она не умрет, иначе я выстрелю тебе прямо между глаз, ублюдок.

— Мой отец...

Ну же, Сильвер. Давай. Пожалуйста, будь в порядке. Пусть она будет в порядке, Боже. Ну же!

Она все еще дрожит, ее тело дрожит, видны белки глаз. Я опускаю свое лицо к ее лицу, располагая свою щеку перед ее ртом, ожидая почувствовать хоть что-то. Подождите, да, вот оно. Неглубоко, неровно... но она дышит. По крайней мере, она дышит. Облегчение проходит через меня, но оно смягчается страхом. Судороги не прекращаются; кажется, они становятся все хуже.

Она дрожит в моих руках, голова Сильвер резко откидывается назад, ее зубы сжимаются вместе.

Позади меня дыхание Джейка становится влажным и прерывистым.

— Ты... слушаешь меня? Мой отец…

Я не обращаю на него внимания. Его отец больше не сможет защитить его. Только не из-за решетки. Он, вероятно, проведет остаток своей жизни, гния в какой-нибудь тюремной камере, проклиная тот день, когда он пересек дорогу Кью и мотоклубу Дредноутов. Я почти уверен, что Джейкоб будет последним, о чем Калеб будет думать завтра.

Дрожащей рукой я убираю с лица Сильвер спутанную, пропитанную кровью прядь волос. Её губы разбиты, челюсть в синяках, из виска сочится кровь, нос явно сломан. Она выглядит так, словно только что провела десять раундов с бойцом UFC, что говорит о многом. Это говорит о том, что она сама боец. Она не переставала бороться. Она не сдалась.

— Только не сдавайся сейчас, — шепчу я, прижимая ее к себе. — Не сдавайся сейчас, Сильвер. Давай. Борись.

Я вызываю скорую помощь. Я едва слышу, что говорит парень на другом конце провода. Я говорю ему, где мы находимся, что случилось, и что девушка, которую я люблю, нуждается в помощи, а затем вешаю трубку. Проходит долгая, жестокая минута. Я ничего не знаю о припадках, но знаю, что они, вероятно, не должны продолжаться так долго. В конце концов, так же быстро и резко, как и начался, приступ просто... прекращается.

Я прикусываю нижнюю губу, наблюдая за ее лицом, ожидая какого-то знака, что с ней все будет в порядке.

— Сильвер? Сильвер?

— Она... она мертва? — выдыхает Джейкоб.

Мерзкий... долбаный... садист... я закрываю глаза, дыша вокруг узла гнева в моей груди. Я целился ему в сердце, когда нажал на курок. Я поднял «Пустынного орла», уравновесил его в руках и принял решение. Это хорошо, что пуля попала ему в живот. Он все еще будет жив, когда прибудут копы, так что сможет ответить за содеянное без милосердия смерти, позволяющей ему соскочить с крючка. Но я клянусь Богом, если он снова спросит меня, мертва ли Сильвер с той же надеждой в голосе…

— Без разницы, — хрипит Джейк. — В конце концов я сломал ее. Она кричала... во все горло… для меня.

Я.

Бл*дь.

Убью.

Его.

— Ал... екс?

Шестеренки ненависти со скрежетом останавливаются. Глаза Сильвер открыты, и она смотрит прямо на меня. На один блаженный миг все остальное забывается.

— Шшш, все в порядке. Я здесь, Argento. Я с тобой. Ты в безопасности. Все будет хорошо.

— Все... — ее веки трепещут, лицо искажается, брови хмурятся, и ярость внутри меня снова вспыхивает, когда я понимаю, что ей чертовски больно моргать. — Все хорошо, — шепчет она. — Я знаю. Ты... здесь...



Глава 33.

Алекс


Поездка на «скорой» очень напряженная, в первую очередь потому, что я не отпускаю Сильвер. Я ударил кулаком одного из санитаров, когда он пытается сказать мне, что я не могу поехать с ними в больницу, но в конце концов, чтобы сохранить покой, они впускают меня в заднюю часть своей машины вместе с ней. Если бы Сильвер не была в таком ужасающем состоянии, то я сомневаюсь, что добился бы своего.

Я не могу слишком злиться на них. Они выслушали сбивчивый рассказ Сильвер о том, что произошло, и решили оставить Джейкоба корчиться от боли на полу спортзала, хотя им, вероятно, следовало бы отдать ему приоритет как более неотложному пациенту и взять его с собой, в то время как Сильвер была бы вынуждена ждать вторую скорую помощь.

Я бы застрелил их обоих, украл их гребаную машину и сам отвез ее в больницу, если бы они сделали неправильный выбор.

Сильвер бессвязно бормочет всю дорогу к больнице, и я крепко держу ее за руку, повторяя одну и ту же молитву по-итальянски снова и снова…

— Копы будут ждать тебя там, — сообщает мне парень, которого я ударил кулаком в лицо, Дэйв, когда мы подъезжаем ближе. — Врачи сейчас выскочат первыми и заберут ее. Она в шоке, и у нее, вероятно, сотрясение. Похоже, она получила несколько ударов по голове. Они захотят провести тщательное обследование, чтобы вылечить ее должным образом. Ты не станешь им мешать. Ты меня слышишь?

— Да пошел ты, мужик.

— Ты любишь эту девушку?

Я смотрю на него краем глаза.

— А как ты думаешь, придурок?

— Тогда ты сделаешь то, что будет лучше для нее, и позволишь им забрать ее. Позже нагрянут копы и заберут тебя. Они не будут с тобой любезничать. Тот другой парень прямо обвинил тебя в том, что ты его подстрелил.

— Я так и сделал.

Дэйв откидывается на спинку сиденья, тяжело и несчастно выдыхая воздух. Он не намного старше меня. Двадцать? Двадцать один? Помимо того, что у него медленные рефлексы, он, кажется, держит свои эмоции при себе.

— Я сделаю вид, что ничего не слышал. И не повторяй этого, пока не найдешь адвоката. Все выйдет из-под контроля, если…

— Я бы сказал, что все и так уже вышло из-под контроля, не так ли, Дейв?

Он поднимает руки вверх, притворяясь, что сдается, и не произносит больше ни слова, пока машина скорой помощи резко не тормозит перед больницей. Дальше все идет так, как он и говорил: прибывают многочисленные врачи в бардаке из выкрикиваемых приказов, иголок, носилок и халатов. Они отталкивают меня с дороги, говорят, что я не могу пойти с Сильвер, и я заставляю себя слушать их. Дэйв хлопает меня по плечу, когда врачи увозят мою девушку, и натянуто улыбается.

— Прибытие. Двенадцать часов. Помни, что я тебе говорил, старик. Ни хрена не говори, пока не поговоришь с адвокатом. В противном случае... — он качает головой, стягивая с рук черные нитриловые перчатки и бросая их в мусорное ведро, направляясь ко входу в больницу: — ...такой парнишка, как ты, скорее всего, закончит свои дни в тюрьме.


Глава 34.

Кэмерон


Макс морщит нос, глядя на свой iPad:

— Что значит... оправданная самооборона? — Он спотыкается на юридическом термине и сильно хмурится.

Я хватаю iPad, вырывая его у него из рук. На экране: репортаж из газеты «Роли репортер», в котором говорится, что обвинение по делу «Уивинг против Моретти» подает на Алекса в суд за покушение на убийство. Журналист рискует предположить, что юридическая команда Алекса будет добиваться вердикта самообороны. Чертовски верно. Я знаю, что это так. Я плачу им большие деньги, чтобы убедиться в этом.

— Папа, мне уже одиннадцать. Я могу просто погуглить, если ты мне не скажешь, — ворчит Макси.

— Оправданная самооборона — это когда кто-то убивает кого-то, чтобы защитить себя или кого-то еще, — вздыхаю я, неловко потирая затылок.

Я не должен был говорить с ним о таких вещах. Он только что сам это сказал — ему одиннадцать лет, ради бога. Что же случилось с веком невинности? Когда я был ребенком, все было не так уж хорошо, но сейчас все гораздо хуже.

— Но они не могут сказать, что Алекс это сделал, потому что на самом деле он никого не убивал, да? Этот парень, Джейкоб, все еще жив.

Горячий укол сожаления бьет меня прямо в грудь.

— Да. Да, это так, приятель.

Хотя он не должен быть живым. Он должен был бы гнить в земле, а личинки пировали бы в его глазах. Но для Алекса будет лучше, если Джейкоб не умрет. Так будет лучше для всех нас, правда. Надеюсь, Джейкобу и этому мешку дерьма, его отцу, наконец-то показали, какие они на самом деле монстры. Управление по борьбе с наркотиками ворвалось и арестовало Калеба еще до того, как он узнал, пережил ли его сын операцию.

Я убираю новостной репортаж на экране iPad, не желая, чтобы Макс прочитал остальную информацию в статье. Мне совершенно не хочется объяснять, почему некоторые члены Роли утверждают, что Сильвер придумывает свою историю о насилии, изнасиловании, нападении и попытке убийства.

— Мама говорит, что вы, ребята, больше не должны пытаться защитить меня от чего-либо, — говорит Макс, когда мы въезжаем на больничную стоянку. — Она думает, что это скрывает вещи, из-за которых мы вляпались в эту историю.

Есть несколько вещей, которые я мог бы сказать в ответ на это, но держу язык за зубами. Это не поможет Максу, если я сойду с рельсов, называя его мать всеми именами под безжалостным гребаным солнцем.