— Хорошо, я пока посплю. — я уже устроилась, спрятав руки под подушку, и прикрыла глаза, когда Евгений задал вопрос;

— Что тебе сказала Алина? — он пользовался моментом моей спокойности, я понимала это, но и смысла сопротивляться, что-то скрывать не видела.

У меня само́й было много вопросов к нему касательно Антона. Словам я не верила, мне нужны были доказательства более реальные.

— Она всё сказала. Это правда? — я спрашивала Евгения с закрытыми глазами, уже начала терять это чувство усталости, бояться, что взглянув на Евгения и вовсе потом не усну, а мне этот сон был жизненно необходим.

— Да, но не сейчас. Вечером приеду с Ваней. Я должен что-то знать о нём, чтобы не натворить глупостей? — спросил так, словно сам собирался с ним нянчиться.

— Не оставляй его с Алей. — для этой просьбы я даже глаза открыла, взглянув в серые глаза Евгения, — Я её боюсь. — добавила совершенно спокойно, не думая о каких-либо последствиях.

Хотелось хоть кому-то верить, пусть даже ошибусь, но я выбрала на эту роль Евгения.

Глава 9

За три года до…

Пока мы ехали даже не в травмпункт, а частную клинику, Антона заметно потряхивало. Он хоть и держал крепко руль, но всё равно от меня это не скрылось. Я и сама тряслась как осиновый лист на ветру, то и дело ёжилась, безуспешно пытаясь согреться.

— Тебе нехорошо? Может палец подождёт, к другому доктору сначала заедем? — Алиев окончательно перестал смотреть на дорогу и уставился на меня серыми глазищами.

Сейчас они выглядели раза в полтора больше обычного, но всё же не выпученными, а вот цвет изменился, уже не маренго скорей ближе к антрациту.

— Антон, прошу тебя, на дорогу смотри. — я сама бы сейчас за руль села, а то перед глазами так и стояла разбитая морда Порше, — Всё хорошо…Замёрзла просто. — я и правда чувствовала себя нормально в плане беременности.

Живот не болел, ничего такого, да и морозило меня на нервной почве даже не из-за всего случившегося, а больше из-за аварии. А вот палец мой явно не ждал. Та тугая повязка что Антон соорудил из бинта и ваты ещё в прихожей, спустя всего несколько минут насквозь пропиталась кровью.

— Что-то сильно кровит, — снова отвлёкся на секунды от дороги, взглянув на мою перевязанную руку, — У тебя низкий гемоглобин скорей всего. Ты ещё не сдавала анализы? — спросил как заправский доктор.

— Нет. К следующей пятнице надо сдать. — от разговора с Антоном, от его бархатного голоса стало гораздо теплей.

Он не был сейчас таким холодным, скорей взволнованно горячим, и от него исходила забота наравне с праведным гневом.

— Ты меня любишь? — неожиданно спросил Антон.

— Очень люблю. — мягко ответила я, этот вопрос пусть и неожиданный, и мой ответ на него такой тёплый идущий от души успокоили окончательно, даже ледяным до этого момента рукам стало тепло.

— Веришь мне? — этот вопрос поставил в тупи́к, но лишь отчасти.

— Я верю. — и я же верила и верю да, только Антон очень скрытный и моя вера часто попадала в этот тупи́к, не понимая многих вещей, не зная, как он отреагирует и поступит в той или иной ситуации.

Например, внезапность начала наших отношений, когда знаков внимания до этого не было, нежелание Антона говорить о себе и своей жизни до меня, я много чего о нём не знаю, но это не недоверие.

— Почему тогда не сказала, что беременна? — он повторил свой вопрос на который я так и не дала ответа.

— Я сегодня как раз хотела.

— Хотела она. — процедил Антон сквозь зубы. — Понимаешь, что я мог отрезать просто? Я неделю ждал, чего только не думал. — ворчал он раздражённо, и его недовольство отражалось в манере езды.

Он начинал хамить, подрезать, игнорировать разметку и светофоры со знаками.

— Я хотела убедиться, что всё хорошо, на таблетках же. — промямлила, оправдываясь.

— Да, я видел на твоём компе те заказные статейки. — хмыкнул Антон и взволнованно спросил, — Всё хорошо с ним? — растерянно и нахмурившись, он кивнул в сторону моего живота.

— Да вроде. Я же говорю, в пятницу надо… — не смогла договорить, Алиев, вспылив, перебил.

— Какая в жопу пятница Мерзлякова?! — повышая голос осекся и уже более спокойно добавил; — Сегодня же все анализы и ультразвук ещё.

— Сегодня нельзя, утром натощак. — хохотнув, резонно заметила.

— Эт…ты…чего смешного?! — запинаясь и бросая в мою сторону многозначительные взгляды спросил Антон.

— Ничего. — пожала плечами с улыбкой от уха до уха, умиляясь выбитым из колеи Антоном.


В кабинете хирурга долго не могли остановить кровь. Медсестра долго крутилась над моим пальцем, то заливая перекисью, то присыпая каким-то непонятным мне порошком. С пальцем оказалось всё хреново, это мне, будучи в шоковом состоянии, показалось, что я слегка полоснула ножом по коже, на самом же деле рассекла до самой косточки. Хирург, высокий бородатый мужик сопел в маску, долго изучая порез под разными углами.

— Рассечение красивое, сейчас обезболим и зашьём. Чем это вы так? — спросил врач, но Антон не дал ответить, перебив меня встречным вопросом хирургу.

— Чем обезболим? Она беременная ей нельзя. — вставил Антон.

— Хм. Тогда шить не будем просто заклеим, это терпимо, но вы ей руку подержите. — угрожающе попросил хирург.

— Окей. — согласился Антон, бросив на меня соболезнующий взгляд.

Он сел со мной рядом на кушетку и положил свою руку поверх моей раненной на запястье, заранее крепко придавив к столику для обработки. Холод металла пробрался сквозь свитер, и я поёжилась, удивляясь, зачем так сильно держать меня?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Язык под зубы не суй. Прикусишь. — предупредил хирург и раньше, чем я сообразила смысл сказанного залил палец массой, напоминающей секундный клей.

— А-а-а! — только и смогла выдавить я, офигев от пронзающей палец боли.

Этот сраный клей словно тысяча раскалённых иголок воткнулась одновременно в мою рану на пальце. Из глаз хлынули слёзы, я хотела вырвать руку, но Антон крепко держал, а хирург пытался соединить края раны ровно.

— Держим-держим. — бубнил он, выжидая время, — Всё! — рявкнул он и Антон меня отпустил, тогда я отскочила к стенке, готовая бежать прочь из этой пыточной.

Кисть руки, получившая невероятную порцию боли, висела безвольной тряпочкой. Палец, покрытый желтоватой плёнкой, немного опух, я уже знала, что завтра он посинеет.

— Вы уверенны что от обезболивающего вреда больше, чем от такой боли? — возмутилась, волком глядя на довольного своей работой врача.

— Так вы бы сейчас двойную порцию вреда получили, а то и тройную. Обезболивающее не всегда хорошо действует и вам было бы больно всё равно. — резонно заметил хирург.

— А тройной какой? — подойдя ко мне и обнимая, поинтересовался Антон.

— О! Шрам. Как бы идеально я вам палец ни зашил, шрам от склеивания будет тонкий и едва заметный, а если крем специальный будете использовать и вовсе следа не останется. — убедительно ответил врач.

По дороге домой Антон предлагал купить такой крем, но я отказалась. Не хотела, чтобы напоминание о том, что всегда нужно говорить всё сразу исчезло, ведь кому-то это может стоить жизни. Была неуверенна, что позвонила бы Антону не получив отрезвление порезом.

— Мы поженимся. — чётко произнёс Антон после длительного молчания, не глядя на меня, нервничая при этом, даже не верилось, что это Алиев.


Я промолчала и не подала вида, но внутри всё трепетало от мысли, что всё же стану Алиевой, а не Мерзляковой. Только вот Антон ждал от меня более честной реакции на своё заявление.

— Я так понимаю, твоё молчание — это знак согласия? — уточнил он, и ни его напряжение, ни волнение не скрылись от меня.

— Прости. — я смотрела на ровный профиль Алиева, сдерживая улыбку изо всех сил, — Согласия на что? Ты меня ни о чём ни спрашивал. — он ведь утвердительно сказал, что поженимся, а не просил моей нашинкованной руки и до дурноты быстро колотящегося сердечка.

— Я потом, как положено. — отрезал он сухо, и по-прежнему не глядя на меня, а мы как раз заехали во двор, я уже подумала об ужине, что его нужно доготовить, — Бля! Про тачку забыл. — ну всё не слава богу у нас.

— Надо её в сервис везти да? — спросила с грустью, расставаться сейчас с Антоном мне было сложно.

Я не хотела вновь оставаться одна и оставлять Антона, а ещё погружаться в переживание сегодняшнего вечера не было желания.

— Да нет. Нет. Я сейчас Игорю позвоню, попрошу его. Он разберётся, ты пока домой иди. — Алиев припарковал машину и потянулся ко мне чтобы поцеловать.

От его пальцев, зарывающихся в волосы по затылку, прошла волна жара, тело отзывалось приятным ощущением желания. Не вовремя, наверное, но возбуждённая нервная система, кажется, без меня нашла выход, как успокоиться. С наслаждением отвечала на этот поцелуй и после всего пережитого он был почти как первый. Такой же сладкий и волнительный, безудержный. Чёрт знает чем бы закончился, если бы Антон не осадил.

— Тормозни детка. — попросил усмехнувшись, и убрав руку из волос, погладив большим пальцем скулу, провёл по губам, — Моя…

Бархатный шёпот с раскрасневшихся губ окутал любовью. В чувствах Антона я не сомневалась, как и в своих. Веря в то, что это навсегда, даже если он разлюбит когда-нибудь и уйдёт это чувство останется во мне навсегда.

— Я пойду домой. — так приятно было это говорить, — Мультик или кино посмотрим? — спросила, выходя из машины и Антон неуверенно кивнул.

Я всеми силами старалась оградиться от нашего расставания и всей этой нелепой случайности, недопонимания, но вот у Алиева плохо получалось. Он в принципе не выносил ошибок и провалов, никогда не давал никому вторых шансов считая их отличным поводом накосячить. В работе это было стимулом, все всё делали идеально с первого раза, зная, что второго не будет, но сейчас у нас не вышло в отношениях, а тут нельзя просто уволить.