Она чуть не выругалась по-русски. Час от часу не легче! Но ей было уже решительно все равно, да и платить за номер все равно будет фирма. Римма согласилась, портье тут же переоформил заказ, выдал ей новый ключ и торопливо схватился за телефон.

В компании беллмена (уже другого!) Матвей и Римма поднялись на шестой, последний, этаж. Пока старинный лифт медленно полз наверх, Римма все поглядывала на Матвея. Тот был безмятежно спокоен, а поймав ее взгляд, тепло улыбнулся в ответ.

Да, девчонки были правы: мужик обалденный. Ни сомнений тебе, ни колебаний. Потрясающий человек.

Первым по коридору шел номер Матвея, вырванный Риммой для себя «новобрачный люкс» располагался дальше на том же этаже. Увидев, что его спутница не собирается останавливаться, Матвей, придержал ее за локоть:

– Эй, тормози. Нам сюда.

– Это тебе сюда, – поправила она.

– Не понял? – Матвей изумленно вскинул брови.

– Жаль, что ты такой непонятливый. Мне казалось, что я ясно объяснила все еще в Москве, на вечеринке, – холодно проговорила Римма и, не дожидаясь ответа, обернулась к беллмену, давая понять, что готова идти дальше.

Этой дурацкой выходкой Матвей чуть не испортил ей первое впечатление от Рима. Конечно, она никому не позволит украсть у себя мечту, однако по его милости начало вышло не слишком удачным. Ну да ладно, утро вечера мудренее. Во время завтрака она, возможно, будет готова вновь увидеть Матвея за столиком в ресторане. А на сегодня с нее довольно сюрпризов и неожиданных впечатлений.

Как вскоре выяснилось, в этом она тоже ошибалась.

Зайдя в собственный номер, Римма получила еще один удар. «Люкс для новобрачных» оказался довольно специфичным апартаментом, и, вдобавок, сейчас он был заботливо подготовлен к приему клиентов – тех самых, которые в последний момент от него отказались. Гостиная показалась еще ничего, обставлена, как обычно – журнальный столик, диван, кресла, плазменная панель. Разве что слишком много розового атласа и вездесущей позолоты, но о вкусах не спорят. Зато в спальне какой-то гений дизайна разместил на радость новобрачным огромную ванну-джакузи, в которой игриво булькала подсвеченная вода, и плавали лепестки роз. Лепестки были повсюду: на гигантской кровати, выложенные в виде огромного сердца, на туалетном столике, на подоконниках, даже на полу. В номере висел тяжелый розовый дух, словно нерадивая горничная перестаралась с ароматизатором воздуха. И остальной интерьер спальни тоже был под стать: с развешанных по стенам картин смотрели улыбающиеся Купидоны, сопровождающие голых Диан и Венер, повсюду виднелись статуэтки, лежали ковры и подушки с вышивками самых фривольных сюжетов, и все это освещалось умело запрятанными по углам розовыми ночниками. Что и говорить, итальянцы определенно знали толк в свадебно-новобрачном дизайне.

Стряхнув лепестки с покрывала, Римма, чуть не плача, бросилась на кровать. Определенно, первый вечер в городе своей мечты она представляла совершенно не так.

За наружной дверью послышалось осторожное шебуршание. Римма навострила уши, но все тотчас стихло, до нее не донеслось ни стука, ни голоса. Она быстро проверила телефон – Матвей был не в сети.

Даже то, что ее вещи каким-то чудодейственным образом уже оказались разобраны, расставлены и развешаны по плечикам и полкам просторной гардеробной, не улучшило настроение, а даже, скорее, наоборот. Как-то неловко было осознавать, что кто-то, пусть и с самыми лучшими намерениями, прикасался к твоему белью и прочему, совсем не предназначенному для посторонних глаз.

Принципиально игнорируя джакузи, Римма приняла душ (даже полотенца в ванной украшала эротическая вышивка), забралась в самый центр необъятной кровати, увенчанной роскошным, разумеется, розовым с золотом, балдахином на витых деревянных столбиках и все-таки не удержалась от слез. Она и вообразить себе не могла, что когда-нибудь ей придется в одиночестве коротать ночь в подобных условиях. Было такое чувство, что кто-то заглянул в ее грезы и решил поиздеваться, подсунув ей карикатуру на них: вместо нежных свежих роз мертвые маслянистые лепестки, вместо романтических свечей пошлые красноватые светильники, а вместо признания в любви и желания всегда быть рядом… Эх, даже думать об этом не хочется!..

С полным ощущением, что ее мечту вываляли в грязи, Римма зарылась в подушки и вскоре заснула.

Глава 6

…и жить!

Римма проснулась рано – часы показывали без десяти семь. Сказалась разница временных поясов с Москвой, где сейчас было на час больше, а может быть, ее разбудило солнце, бившее в незашторенные высоченные окна. Сладко потянувшись на необъятной кровати, Римма, по давней привычке, первым делом нашарила мобильник. Она ожидала, что Матвей сбросит ей смс, к какому часу надо быть готовой для деловой встречи, но никаких сообщений от него в телефоне не обнаружилось. Видимо, для Матвея время было еще слишком ранним.

Вот и отлично! Тогда у нее тоже нет причин торопиться.

Позвонив на ресепшен, Римма заказала доставку завтрака в номер, а дожидаясь, пока его принесут, еще раз осмотрела свои владения и поняла, что при дневном свете, без всех этих фривольных розовых светильничков по углам, ее комнаты выглядят не так уж вульгарно. Вчера вечером она была слишком расстроена и не заметила, что в ее номере, оказывается, тоже есть собственная терраса, с которой по винтовой чугунной лесенке можно подняться на крышу. В теплое время года, как и во многих отелях, там наверняка работает ресторан, но сейчас еще слишком прохладно, и мало кто из клиентов захочет сидеть, завернувшись в плед, и вместо музыки слушать гудение тепловой газовой пушки.

Чтобы удовлетворить любопытство, Римма, прихватив фотоаппарат, взбежала наверх по ажурным ступенькам, подошла к каменной балюстраде, глянула вниз – и сердце замерло от восторга. Перед ней лежал Рим, именно такой, каким она его всю жизнь себе и представляла. Весь-весь как на ладони! Небо было безоблачно-синим, яркое солнце заливало просторную крышу. Приложив ладонь козырьком ко лбу, Римма жадно вглядывалась вдаль, перебирала взглядом величественные громады, угадывая, вспоминая, извлекая из памяти дорогие сердцу названия: вот Колизей, вот Римский Форум, вот купол Пантеона, а виднеющиеся вдали зеленые кроны пиний – это, наверное, сады виллы Боргезе. Или Домус Ауреа, Золотой Дом Нерона. Хотя нет, резиденция безумного императора все-таки должна быть дальше и немного южнее… Поворачиваясь то вправо, то влево, чтобы поймать наиболее выгодный ракурс и не попасть под прямые лучи солнца, она щелкала, щелкала и щелкала кнопкой затвора.

С каждой проведенной на крыше минутой настроение становилось все лучше. Тут было тепло совсем по-весеннему, и Римма мысленно похвалила себя, что не стала перестраховываться и брать с собой лишние вещи, хотя такая возможность и имелась. Собираясь в эту поездку, она выбрала самый вместительный из своих чемоданов – деловые костюмы и нарядные платья на случай выхода в большой свет требовали значительно более аккуратной укладки, чем обычные джинсы, джемпера и футболки, а значит, и больше места.

Прохаживаясь по крыше, она приметила невысокие апельсиновые деревья в массивных керамических вазонах, их кроны выглядели очень нарядно и совершенно не по сезону были усыпаны ярко-оранжевыми плодами. Римма не смогла отказать себе в удовольствии: оглянувшись на всякий случай, быстро сорвала один и спрятала в карман, а потом сделала несколько снимков – отдельно апельсиновые деревья, отдельно селфи на их фоне и, конечно же, селфи на фоне фантастической римской панорамы.

Взглянув на часы, она решила, что завтрак доставят с минуты на минуту и стала спускаться вниз, к себе в номер. Столь чудесно начавшееся утро несколько примирило со вчерашней выходкой Матвея. Злость ушла, Римма поняла, что уже не так сильно сердится на него. Да, он повел себя как самовлюбленный эгоистичный наглец, решив форсировать события и даже не поинтересовавшись, как к этому отнесется она. Но Римма, благодаря собственной находчивости и мгновенной реакции, отлично сумела поставить его на место. Так что ничего страшного или непоправимого не произошло, а вышло даже и к лучшему: теперь целых три утра подряд она сможет любоваться красотами Вечного города, обозревая их с отельной крыши на все четыре стороны света.

В конце концов, она должна быть благодарна Матвею: когда бы еще она сама приехала в Рим? Ведь сколько раз она уже думала об этом, сколько собиралась – и каждый раз откладывала, поскольку эти планы неизбежно бередили в душе свежую рану. Но сейчас, несмотря на то что Римма постоянно думала о маме, она совсем не ощущала грусти, даже напротив.

Спустившись к себе в номер, она снова приятно удивилась – в ее отсутствие завтрак успели не только доставить, но и сервировать. Римма одобрительно оглядела накрытый стол. Сервировка была в высшей степени изысканной, под стать номеру и отелю: белоснежный фарфор, льняные салфетки, полированное столовое серебро, никакого, избави бог, пластика или одноразовых упаковок. В матово-запотевшей масленке поблескивало капельками воды ярко-желтое сливочное масло, в хрустальной вазочке на высокой ножке дрожал нежнейший апельсиновый джем, свежая выпечка источала восхитительный аромат. А еще мягкий сыр, домашние йогурты, пармская ветчина с ломтиком дыни, персики и виноград… С одобрением оглядев этот маленький единоличный пир, Римма налила себе кофе, добавила сливок и взяла из плетеной корзинки аппетитно подрумяненный круассан.

Как же приятно чувствовать себя знатной дамой, путешествующей инкогнито!

За едой она уже совсем спокойно и даже благодушно размышляла, как следует сегодня вести себя с Матвеем. Пожалуй, лучше всего принять чисто деловой тон – в конце концов, они тут, в первую очередь, по работе. Да и ему самому, скорее всего, во время деловых встреч и переговоров будет не до выяснения отношений. Зато потом, вечером, когда Матвей пригласит ее куда-нибудь, Римма выслушает, что он скажет, и решит, заслуживает ли он прощения или следует еще немного помучить его в воспитательных целях.