– Твоя рубашка надета наизнанку,–сказал он, прохода я комнату и закрывая дверь с тихим щелчком.

Я опустила голову. И убедилась, что она была надета не только наизнанку, но и еще задом наперед. Как там сказала бы Дэйзи? Dio mio.

– Отвернись.

– Che? (ит. "Что?")

– Отвернись, чтобы я смогла переодеться, – на полном серьезе ответила я, уже обернув руки вокруг талии, чтобы снять футболку.

Он издал легкий смешок, не веря, что я прошу об этом.

– Ты же знаешь, что я видел тебя. Всю тебя. Множество раз.

О боже.

– То была Эвери времен колледжа. Всё в жизни меняется и меркнет, как и в случае с вашим Колизеем. – Объяснила я, заправляя рубашку в желтые капри. – Так, всё, я готова.

Марчелло начал спускаться по лестнице, но затем повернулся, широко улыбаясь.

– Ты выглядишь...– начал было он.

Шарф развязался. Один его конец всё еще был в моих волосах, а другой развевался позади. Как и мои волосы.

– Всё так плохо, да? – спросила я, смущенной проводя руками по развевающимся кудряшкам.

– Нет, теперь ты выглядишь именно такой, какой я тебя помню.

Всё, что я могла сделать, это широко улыбнуться. Глупо, во весь рот, безнадежно.

Это продолжалось всё то время, пока я спускалась по лестнице и пока он не перекинул ногу через...

– Скутер??? Ты серьезно думаешь, что я поеду на этом через весь город???

Он обернулся и удивленно посмотрел на меня.

– Да?

– Ты хоть представляешь, насколько сумасшедшие люди ездят по этим...этим...гудящим закоулкам?

– Гудящим закоулкам?

– Ну, ты знаешь: бип-бип! А потом вы все приходите в движение, словно за вами черти гоняться, и несетесь через весь город. – Я скрестила на груди руки. Один раз я чуть не пострадала от одного рехнувшегося римлянина на Веспе, так что мне совсем не хотелось повторить подобный опыт, сидя за рулем такого средства, которое можно легко превратить в лепёшку.

Марчелло слез со скутера, затем сократил между нами дистанцию.

– В каком ты городе?

Я закатила глаза.

– В Риме.

– Именно. А как там говорится? Когда ты в Риме...

– Марчелло, не в этом дело. Дело в том, что это смерть – именно это случится, если я залезу на эту штуку. – Я стояла, перенеся вес на одну ногу, в то время как другой быстро притоптывала, хмурясь и скрестив руки на груди. А растрепанные волосы развевались на ветру. А он же просто рассмеялся. – Что?

– Mannaggia,– вздохнул он.

– Прости?

– Я говорю, ничего не меняется, – повторил он, но уже с озорной улыбкой на лице.

– Не понимаю, о чем ты.

– Я о том, как ты дулась и ворчала, когда чего-либо боялась. Ты как те маленькие рыбки, которые сильно раздуваются, когда чувствуют опасность. Ты вела себя точно также, когда мы решили устроить ту экскурсию на лодке.

– И я была права в тот раз! Всё закончилось тем, что мы почти утонули!

Он покачал головой, а взгляд потеплел от воспоминаний.

– Почти утонуть не значит утонуть, так ведь? Мы же залезли обратно в лодку и продолжили наше путешествие, верно?

– Да, – ответила я. – Хотя и были полностью промокшие.

Он сделал еще один шаг в мою сторону.

– Моя любимая часть, – пробормотал он, почти коснувшись губами моего уха. – Я мог видеть всё, что хотел, прямо через твою блузку.

– Извращенец, – несмотря на это я улыбнулась.

– Ты мне доверяешь?

– Полностью, – ни секунды не сомневаясь, ответила я.

Он перевел взгляд на свой Веспа.

– Я не позволю, чтобы ты пострадала.

– Обещаешь, что не поедешь слишком быстро?

В его глазах заплясали искорки.

– Обещаю.

На заметку: фраза «быстрая езда» имеет совершенно иное значение в Италии.

Мы промчались через Трастевере, объехали Ватикан – достаточно большое расстояние, между прочим – всего за 15 минут. В этом транспортном потоке. Прежде чем я забралась на сиденье и руками обхватила Марчелло – что представляет собой отдельную историю, к которой я собиралась вернуться перед тем, как лечь спать – я внутренне успокаивала себя тем, что скутеры – это не машины и они не способы на быструю езду. Так что это будет больше «пуф-пуф», чем «врум-врум».

Как же это было далеко от долбаной правды. Мы мчались через весь город, вливаясь и выскакивая из трафика, пару раз разгоняясь до такой степени, что мне казалось, будто мои волосы сейчас сдует. А сигнал Веспы мог бы быть не таким писклявым. Ему следовало звучать скорее, как огромная сирена, что было бы более подходящим для такой свирепой махины.

Все, что я могла сделать в этой ситуации, это уткнуться лицом в спину Марчелло, держаться за него, крепко сжимая губы, чтобы ненароком все те ругательства в моей голове не вырвались наружу.

Ах,да, держаться. Мои руки, обнимающие его талию с того самого момента, как мы тронулись с места, были намертво сцеплены. Дважды, когда мы останавливались на светофоре, он опускал руки, скользя ладонями по моим рукам, успокаивая... Или просто дотрагиваясь?

Лицом я же всё также утыкалась ему в спину, и, боже милосердный, пах он просто великолепно. Удивительная вещь – память. Он уже не пользовался тем одеколоном, который я помнила со времен, когда мы были вместе, но, тем не менее, пах он всё также, этот чистый запах мыла, которым пахнут некоторые мужчины. Земляной и приятный и всё это Марчелло.

Все эти мелочи я заметила в течение тех наносекунд между остановками и началом движения. Всё остальное время я только и делала, что крепко жмурила глаза и молилась всем возможным божествам, охраняющим этот город, чтобы они позволили мне выйти из всего этого ужаса живой и невредимой.

– Ты пожалеешь, пожалеешь, сукин ты сын! – завизжала я, как только мы окончательно остановились, и я мгновенно стала слазить с заднего сиденья, пытаясь балансировать на ватных ногах. – Это было слишком быстро.

– Как это могло быть быстро? Мы же ехали с той же самой скоростью, что и весь остальной транспорт...

– Ш-ш...– Действуя чисто инстинктивно, я поднялась на носочки и прижала палец к его губам, а мои волосы в полном беспорядке торчали во все стороны.– Угостишь меня пиццей, и я тебя прощу.

И именно потому, что это был Марчелло, он поцеловал мой палец, затем укусил его, а после расплылся в волчьей улыбке.

– Пицца, – он взял меня за руку и повел в ресторан.

Он держал меня за руку. Я даже не была уверена, что он осознавал, что делал, но это было так инстинктивно. Моя ладонь, лежащая в его, вернула меня в те времена, когда я практически никогда не выходила на улицу без него, ведущего меня за руку. Он крепко сжимал её, когда мы исследовали водоемы в Кадакесе, или же лениво держал, когда он исследовал мой живот своим языком. Сейчас мне казалось, что всё наше проведенное друг с другом время можно было измерять держанием за руки.

Дэниел никогда не держал меня за руку. И если быть честной, я тоже никогда не брала его за руку сама. Почему-то держать своего мужа за руку казалось мне странным. Или как это всё вообще можно было описать?

Итак, я вошла в Pizzarium Bonci, где царил полный хаос, держа Марчелло за руку безо всякой задней мысли, а пальцы словно знали свое место, руке было комфортно и волнительно, что на моем лице расплылась широкая улыбка.

Pizzarium Bonci был настолько мал, что сложно назвать такое помещение рестораном. Но я уже начала понимать, что в подобных крошечных местах Рима обычно подают самые вкусные блюда. В этой небольшой пиццерии вокруг небольшого столика стояло три стула, еще было подобие барной стойки около окна и небольшая ниша для двоих недалеко от прилавка.

Я никогда не видела пиццы подобной этой. Подносы, подносы с длинной, прямоугольной пиццей, разрезанной по диагонали и похожей на французские тартины, только толще и покрытые слоем различных аппетитных топпингов. Традиционная пицца с моцареллой, базиликом и чем-то похожим на невероятный томатный соус. Нетрадиционная с инжиром и прошутто и... Что это, мята? Фуа-гра, салями, помидоры черри, фета, консервированные черные оливки, каперсы, рикотта, хамо́н серано, в общем, все, что можно описать словом «вкусно», было разбросано на этих прекрасных пиццах в самых подходящих сочетаниях.

Но место совсем не было романтичным, скорее тут царил полный хаос. Повара что-то кричали из кухни, парни за прилавком также кричали что-то клиентам в очереди, а покупатели же выкрикивали свои заказы, чтобы их могли услышать сквозь весь этот шум. Вокруг было громко, сумасшедше и прекрасно.

Марчелло попытался о чем-то спросить, но я с трудом могла его расслышать.

– Что ты сказал? – спросила я, прижимаясь ближе к нему с вопросительным выражением лица.

Он засмеялся и попытался еще раз повторить.

– Что...хорошо...окей...мне...решить?

Я со смехом покачала головой, жестами давая понять, что практически не слышу, что он говорит.

Он закатил глаза, но придвинулся поближе. Как только его рот оказался прижат к моему уху, отчего мы были так тесно прижаты друг к другу, что я задрожала, несмотря на всю духоту, царящую в ресторане.

– Видишь что-то аппетитное для себя? – А-а... Вот это был провокационный вопрос, особенно когда струя воздуха, исходящая из этих прекрасных губ коснулась моей неожиданно разгоряченной кожи. Я закрыла глаза в попытке привести себя в чувство. – Ничего, если я сделаю заказ за нас двоих?

Да, ты решай. Решай, как, где, когда, сколько раз и как громко я буду кричать.

Осторожнее, Эвери...

Не доверяя собственному голосу, я кивнула, указывая на то, что выглядело аппетитно, и он выкрикнул наш заказ, указывая рукой парню за стойкой. Несколько раз они двигались вперед и назад, в конце концов, остановившись на четырех различных кусках пиццы. В итоге он принес кусочки, завернутые в масляную бумагу, а я тем временем взяла пару напитков из холодильника, после чего мы направились на улицу, где было не так шумно и уселись за небольшой столик прямо напротив входной двери.