– Ты что, шутишь? – спросила она, взглянув на конверт со скептицизмом и не веря своим глазам.

– Слушай, я не знаю, где он живет. И я не собираюсь караулить его у офиса, поэтому мне нужно, чтобы ты сделала это.

Если там листок с вопросом нравишься ли ты ему и рядом две клеточки с ответами «Да» и «Нет», то я надеру тебе задницу, когда вернусь домой.

Я не удостоила её ответом.

Извинение было просто необходимо, поэтому я поступила так, как поступила бы уважающая себя, практически разведенная тридцатилетняя женщина. Я послала ему письмо через свою лучшую подругу, с просьбой позвонить, отправить мне электронное письмо или ответить такой же запиской. Я предоставила ему всевозможные способы.

Я совсем не планировала торчать дома весь день, но я не хотела пропустить момент, если он вдруг решит послать мне электронное письмо. Моя почта была заполнена входящими письмами от любознательных друзей, еще больше писем было простых знакомых, которых определенно интересовала только «грязная» часть истории, и как минимум четыре письма пришли от мамы.

Мама не одобряла мой побег в Рим, хотя и она и папа были полностью на моей стороне, когда я решила бросить Дэниела. Но уйти от Дэниела совсем не означало уехать из страны, как-то так было сказано в первом письме от нее.

Во втором она интересовалась, почему я просто не приехала к ним домой. В такой момент мне не следовало быть одной. Она бы приготовила мою любимую грудинку, взяла бы для нас в прокате смешные фильмы, купила бы мне шоколадное мороженое (да, моя мама любила решать проблемы способами, взятыми непосредственно из мелодрам с Джулией Робертс), и, богом клянусь, она бы вытащила меня из этого кризиса.

В третьем письме она предполагала, что мне все же нужно какое-то время побыть одной, но если одиночество – именно то, что мне нужно, тогда я могла бы спокойно уехать в домик на Кейпе, где, если только я сама не захочу, никто бы меня не потревожил. Более того, если я хотела одиночества, то, бога ради, почему я выбрала именно Рим, кишащий туристами в летний период?

Четвертым и последним письмом она хотела сказать, что готова дать мне полную свободу, что она и папа в любом случае продолжают меня поддерживать, но ради всего святого, могла бы я ответить на их письмо как сделала бы любая прилежная дочь.

Она была права. Я бросила все и сбежала, и тогда меня совсем не волновали их чувства. Я быстро напечатала письмо, обещая, что со мной всё будет в порядке, я уже освоилась, и да, как только они установят скайп, то я бы очень хотела сделать видео звонок.

Я подчистила всю остальную почту, накрасила ногти лаком цвета «Красный Рим» – очень символично – а затем продолжила портить маникюр, подумывая о том, чтобы взять мольберт и спуститься наружу во двор.

Я уже испробовала различные материалы, большей частью это были цветные карандаши и пастель, но в свой второй визит в магазин я приобрела новенькие акриловые краски и несколько великолепных кистей. Не зная, что же именно я собиралась написать, и переживая, что у меня не было практики длительное время, я решила не покупать холст, а пока начать с чего-то менее дорогого, например, с плотного картона. Какую-то его часть я купила, а кое-что подобрала на улице. Если вы хотите воплотить какую-то идею, концепцию, да что угодно, то в качестве холста сгодится даже обычная коробка из-под обуви.

Я закрепила все на дешевом купленном мольберте, и поставила все это в углу гостевой комнаты, ежедневно рисуя там всё, что приходило в голову. Я изображала как свет падает на крошечную веранду, рисовала урны, стоящие на углу, которые я могла видеть из окна, в общем, я рисовала всё, что попадалось на глаза, чтобы руки привыкли держать кисть.

Сегодня мне было необходимо выйти из дома, чтобы больше не думать о том, примет ли Марчелло мои извинения. Так что я собрала все свои инструменты и направилась во двор, пытаясь точно определить цвет вьюнка, каскадом спускавшегося с балконных горшков.

К десяти я подобрала цвет.

К обеду я благополучно нанесла пурпурный цвет, изображая бугенвиллеи, растущие рядом с вьюнком.

К двум я нарисовала целый цветник, еще пару на другой стороне улицы, мостовую под ними, небо сверху, а затем задумалась о том, чтобы снова начать рисовать урны, потому что в голову пришла мысль, что он уже не позвонит. Или не напишет. Или не отправит е-мейл.

Я занесла всё обратно в дом, вымыла руки, в последний раз проверила телефон, а затем открыла ноутбук.

Должна ли я? Или нет?

Я только села писать ему письмо, как вдруг услышала стук в дверь.

Сорвав фартук, я затаила дыхание вместе с надеждой. Открыв дверь, я выглянула за угол и вздохнула с облегчением, когда увидела его.

–Я уже было начала думать, что не увижу тебя следующие девять лет,–произнесла я, открывая шире дверь, чтобы он мог войти.

Он остановился на крыльце, засунув руки в карманы. В это момент он был очень похож на того парня, которого я помнила, но вместе с тем были в нем и черты мужчины, которого я начинала узнавать. Уверенный, красивый, и неужели он рад меня видеть.

– Я не помешал? – спросил он, бросив взгляд на мои измазанные в краске руки. – У тебя тут...– Он дотронулся рукой до моей щеки. – Вот здесь. Рисовала... Э-эм...Melanzana?

– Что это значит? –cпросила я, гадая над тем, каким же цветом испачкано моё лицо. – Арбузы?

Он улыбнулся, большим пальцем стирая всё еще мокрое пятно с моей щеки.

– Фиалка, большой...У-уф...Фиолетовый овощ.

И тут до меня дошло. Именно такого цвета была бугенвиллея.

– Ты, наверное, имел в виду цвета баклажана.

Кивнув, он потер краску между большим и указательным пальцами.

– Эвери... – начал он, но я остановила его, одновременно затаскивая в дом.

– Могу я кое-что сказать? Первая. Прежде, чем ты произнесешь хотя бы слово?

Несколько мгновений он думал, но затем кивнул.

– Я сожалею. Мне не следовало отталкивать тебя,–объяснила я, осторожно подбирая следующие слова. – Я хотела поцеловать тебя. В банке. Под банком. Где угодно. –Я чувствовала, как краска приливает к лицу, но мне было все равно. Я должна была высказаться и убедиться, что он понял, почему я остановила его, почему мне пришлось остановить его. Он смотрел на меня изучающим, пронизывающим взглядом. Именно этот взгляд всегда делал меня беспомощной. Я же упорно изучала свои ладони. Если я не буду смотреть на него, тогда я смогу произнести следующие слова. – Я испугалась, когда услышала, что кто-то идет. Думаю, что вроде как запаниковала.– Удивляюсь, как кожа на руках еще не стерлась от того, что я так сильно её выкручивала. Но всё же я продолжила.

– Я не хотела, чтобы ты целовал меня. Точнее, я хотела, но не хотела, чтобы это произошло, когда где-то за углом ходят люди. Столько времени прошло с тех пор, когда... Ну... Когда кто-то смотрел на меня так, как это делал ты. В банке.

– Под банком, – услышала я в ответ. Его голос дразнил, но в то же время был полон нежности и тепла. Подняв глаза, я обнаружила, что он улыбается.

– Я подумал, что ты смущена. – Сказал он, опустив взгляд на мои губы.

– Что? Каким это образом ты вообще мог меня смутить?

Он кивнул, а уголки рта слегка приподнялись в хитрой улыбке.

– У меня есть идея.

–Я что-то пропустила? Снова?

– Ты снимаешь фартук, смываешь краску, а потом ты и я, мы пойдем прогуляться, хорошо?

Прогулка. Да. Я могу гулять. Хотя у меня был один вопрос.

– Я пойду с тобой куда угодно, но хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.

– И что же?

– Разговаривай со мной, пока мы гуляем. Поясняй каждый наш шаг. Куда мы поворачиваем, насколько старое то или иное сооружение. Всё. Право, лево, север, юг. Не пропускай ни малейшей детали.


***


У Дэйзи и Марчелло были совершенно разные методы в изучении города. У Дэйзи было приобретенное чувство гордости, поэтому она болтала без умолку, словно мы были на экскурсии. Она любила красоту и историю Рима, но рассказывала о городе с академической точки зрения.

– Ты знала, что в Риме более трехсот фонтанов? – спросила она, бросая монетку в один из таких фонтанов с внешней стороны Макдональдса. Это был один из тех случаев, когда я размышляла над смесью старого и нового. – И около девяти сотен церквей! Это огромное количество.

–Возможно, тебе следует подрабатывать гидом. – Однажды вечером поддразнила я, когда мы прогуливались мимо группы туристов, во главе которой виднелся лимонно-зеленый флаг. –Уверена, что туристическая компания «Тёмный Рим» тут же возьмет тебя на работу, только взглянув в твое резюме.

Всё, что она мне рассказывала, было интересно, но иногда мне хотелось побродить или потеряться в городе.

И именно таким гидом был Марчелло. Мы потерялись в городе, прогуливаясь там, где хотели. Я забрасывала его случайными вопросами, а он отвечал, чаще всего сопровождая ответ какой-нибудь историей. Я впитывала в себя рассказы словно губка, пыталась мысленно делать фотографии, чтобы в будущем воспроизвести все эти пейзажи на холсте. Даже крыши окружавших нас домов были тем, что мне хотелось бы запомнить. Серый шифер, красный кирпич, где-то была черепица, где-то кровельная доска, вроде бы ничего не гармонировало, но всё настолько подходило друг другу. А еще я обнаружила, что просто влюблена в двери. Насыщенно синие, алые и зеленые – это мир был наполнен красками.

Наконец, мы направились в сторону Тибра, где прогуливались по широкому тротуару и наслаждались бризом, дующим со стороны реки.

– Налево, направо или прямо? –спросил он, когда мы подошли к великолепному каменному мосту, заполненному пешеходами.

Я остановилась напротив столба с невероятно красивым резным узором, чтобы прочитать надпись: Ponte Vittorio Emanuele II. Подобные мелочи всё больше приводили меня в полный восторг. Всё вокруг имело название, и не просто улица такая-то и такая-то, или улица того-то и того-то. Прекрасные, исторические названия, произношение которых давалось мне с трудом, но, тем не менее, больше всего мне нравилось, как ОН учит меня их правильному произношению.