Эль Кеннеди - Риск

Бренна что-то бормочет себе под нос.

Я подаюсь вперед.

– Что?

– Я сказала ему, что ты мой парень, – сквозь зубы повторяет она. Ее челюсти так сильно сжаты, что я удивляюсь, как они не треснули.

Я смотрю на нее, и когда понимаю, что Бренна говорит абсолютно серьезно, снова начинаю хохотать.

– Ни фига себе! Ты действительно это сделала?

– Да. И ты обещал не злорадствовать.

– Прости, что нарушил обещание. – Но я не могу сдерживать смех. – Охренеть! Куда веселее, чем если бы ты просто похвасталась нашим знакомством. Это… так не целовали жопу даже в «Человеческой многоножке»[11]!

Бренна гневно смотрит на меня.

– Во-первых, фу, это мерзко. А во-вторых, прости, но после окончания университета мне нужно будет искать работу В отличие от тебя, я не подписывала многомиллионный контракт с профессиональным хоккейным клубом. Журналистика – моя мечта, так что если мне придется целовать задницу этому козлу, чтобы пройти эту стажировку, я пойду на это.

Я успокаиваюсь. Это трудно.

– Значит, ты сказала ему, что я твой парень. – Боже, как мне это нравится! И даже очень! Я прямо-таки вижу выражение ее лица, когда она говорит ему это. Ее агонию. – Но это не объясняет того, почему мы сейчас сидим здесь.

– Естественно, он весь обкончался уже только от одной мысли о том, что может так легко заполучить тебя. – Она вздыхает. – В пятницу у них званый ужин, и он хочет, чтобы мы пришли.

– Мы? – Я широко улыбаюсь. – Значит, ты и я теперь мы?

– Поверь, мне бы этого хотелось меньше всего на свете, но я сказала ему, что мы будем. И сейчас, как бы унизительно это ни было, я прошу тебя об одолжении: пойдем со мной. – Судя по выражению лица Бренны и ее голосу, она скорее предпочла бы оказаться в темной яме, утыканной острыми лезвиями.

Моя улыбка становится еще шире. Боюсь, как бы лицо не треснуло.

– Не делай этого со мной, – с несчастным видом говорит она. – Я прекрасно понимаю, как все это нелепо, но мне нужна твоя помощь. Помнишь, ты уже как-то раз притворялся моим парнем? На концерте ты без всякого стеснения обнимал меня, но, наверное, лишь потому, что сам устроил тот спектакль?

Бренна права.

– Ты же сможешь сделать это снова, правда? – не без горечи продолжает она. – Это всего лишь на один вечер – я даже заплачу тебе, если хочешь.

– Эй, я не какой-то там жиголо!

– Отлично, значит, сделай это бесплатно. Побудь добрым самаритянином.

Я на мгновение задумываюсь.

– Нет.

– Да ладно тебе, Коннелли! – Никогда не видел Бренну такой потерянной. – Не заставляй меня умолять тебя.

Меня обуревает жгучее желание.

– Звучит чертовски соблазнительно.

Она поджимает губы.

– Даже не надейся.

– М-м-м, ты стоишь на коленях… умоляешь меня… – Мой член дергается.

Пора посмотреть правде в глаза. Я запал на эту девчонку. У меня были женщины, много женщин, но не помню, когда в последний раз мне так сильно хотелось кого-то. Я чувствую, как затуманивается мой взгляд, стоит мне представить ту картину, которую я только что описал. Бренна на коленях, расстегивает мою ширинку. Сжимает в руке мой член. Смотрит на меня своими огромными глазами. Умоляет меня взглядом.

– Я не буду тебя упрашивать, – решительно заявляет она. – Я спрашиваю. Если ты скажешь «нет» – ну ладно, я просто встану и уйду.

Я возвращаюсь в реальность из своего эротического транса.

– Я не говорил «нет».

– Отлично! Тогда пойдем со мной в пятницу.

Я усмехаюсь.

– Но «да» я тоже не говорил.

Если бы взглядом могли убивать, я бы уже лежал на полу, обведенный мелом.

– Тогда каким будет твой ответ? – сердито спрашивает Бренна.

– Давай так: ты мне, я – тебе. Не знаю, учили ли тебя этому в школе, но ничего не дается бесплатно. – Я подмигиваю ей. – Я почешу тебе спинку, ты почешешь мне.

– Не буду я ничего тебе чесать!

– Смысл такой, что если я соглашусь помочь тебе, то получу что-то в ответ.

– Что, например? – С несчастным видом Бренна начинает теребить кончик своей косички.

Я бы с радостью предпочел, чтобы она вообще расплела эту косу. Мне хочется, чтобы ее темные волосы волнами спадали на плечи. Хотя нет. Мне хочется, чтобы они веером накрыли мою голую грудь, когда она будет сползать вниз по моему телу и…

– Что, например? – повторяет она, потому что я слишком долго не отвечаю.

И мне снова приходится заставить себя сосредоточиться.

– Значит, ты хочешь, чтобы в пятницу у нас было свидание…

– Ненастоящее свидание.

– Ненастоящее свидание, – исправляюсь я и продолжаю: – Что ж, взамен я хочу получить настоящее.

– Что настоящее?

– Настоящее свидание. Ты получаешь фальшивое свидание, я получаю настоящее.

– Ты прикалываешься? – У нее отвисает челюсть. – Ты хочешь пойти со мной на свидание?

Я изучаю ее недоверчивое лицо.

– Знаю-знаю, я тоже не ожидал от себя такого. – Пожимаю плечами. – Но что произошло, то произошло. Я считаю тебя классной и знаю, что ты тоже считаешь меня классным…

– Я считаю, что ты сам считаешь себя классным, – фыркнув, перебивает меня Бренна.

– Я так не считаю. Я это знаю. И я видел, как ты смотришь на меня, поэтому… – Я небрежно вскидываю руки вверх, а потом показываю сначала на себя, потом на нее: – И кажется мне, что здесь что-то есть…

– Ничего здесь нет. Ничего.

– Ладно. Хорошо. Мне уже пора. – Я отрываю задницу от стула.

– Коннелли, – рычит Бренна. – Сядь! – Она на секунду закрывает глаза. – Значит, ты пойдешь со мной на этот ужин, но мне придется сходить с тобой на настоящее свидание?

– Да, но ты говоришь это таким тоном, как будто тебе предстоит встреча с серийным убийцей. Хотя бы притворись, что рада этому.

– Хорошо! – Бренна хлопает в ладоши. – Я иду с тобой на свидание! Ура!

– Вот так гораздо лучше, – говорю я ей, не переставая улыбаться, кажется, с тех самых пор, как она объяснила, почему позвала меня сюда. – Ну что? Ты согласна?

Бренна вздыхает. Громко.

Вторник начинается с очередной грозы. Даже метеоролог с местного кабельного канала, кажется, сыт по горло такой погодой. Когда я утром смотрела новости, он с такой злостью глядел в камеру, пока читал прогноз, как будто считал своих зрителей лично ответственными за бесконечный дождь, поливающий Новую Англию весь этот месяц.

К счастью, мне не нужно идти домой пешком, потому что мои занятия заканчиваются примерно в то же время, что и занятия Саммер. Нас отпускают на час раньше, и я делаю домашнее задание в вестибюле факультета искусства и дизайна. Огромное пространство заполняют удобные диваны, и, на удивление, тут пусто. Какая-то девушка с ноутбуком расположилась на диване у окна, я, тоже с ноутбуком, сижу на диване в другом конце комнаты и в некотором подобии уединения жду Саммер.

Сейчас я выполняю задание по своему самому нелюбимому предмету – производству эфирных новостей. К сожалению, я не могу специализироваться исключительно на спорте, и мои занятия включают в себя все области журналистики. На этом курсе мы должны писать материалы для телевизионных новостей в противовес печатным, и мой профессор решил, что будет забавно дать мне политическую тему. А это значит, что нужно придумать текст о последних выходках нашего президента, беспокоясь еще и о том, поддерживает ли мой профессор нынешнее правительство или осуждает. Мне ничего не известно о его политических убеждениях, но я уверена, спроси его об этом, и он разразится тирадой, что журналист всегда должен оставаться объективным. Но давайте будем реалистами. Ведь у нас всех есть личные предпочтения. Точка.

Я настрочила около пятисот слов и решаю сделать перерыв. Проверяю сообщения в телефоне, но новых нет. Натыкаюсь на имя Джейка в списке контактов – вчера в кофейне мы обменялись номерами телефонов, чтобы больше не пришлось общаться в «Инсте».

К горлу подкатывает ком. Что, ох что, заставило меня сказать Эду Малдеру, что Джейк – мой парень? Зачем я это сделала? Я пожалела о том, что солгала, сразу же, но было уже поздно. Малдер был так доволен, как будто я предложила сделать ему минет. Хотя, он, наверное, был бы еще довольнее, если бы минет ему сделал Джейк. Боже, у него прямо-таки стояк на этого парня.

И раз уж речь зашла о Джейке, то что, что заставило меня попросить его пойти со мной? Я до сих пор озадачена и, что уж говорить, опасаюсь его намерений. Тот вечер на концерте доказал, что между нами существует некая химия. Но это не значит, что мы должны поддаться чувствам. Бога ради, он же играет за Гарвард! Это недопустимо.

На экране появляется новое сообщение, и на меня тут же накатывает невыносимая тоска. Оно от Эрика. Опять.

ЭРИК: «Пожалуйста, Би. Не знаю, почему ты игнорируешь меня».

Вообще-то я не игнорирую его. Я ответила на его предыдущее сообщение в воскресенье, когда вернулась домой из «Малоун». Написала ему, что сейчас буду очень занята из-за итоговых экзаменов и жизни в целом и у меня не останется времени на общение. Очевидно, мой ответ ему не понравился.

Приходит еще одно сообщение: «Позвони мне».

Дерьмо. Я знаю Эрика. Если не позвоню ему, он будет написывать мне. А если я не отвечу, начнет названивать.

Подавив раздражение, я набираю его номер.

– Би, привет! – Его облегчение кажется осязаемым. – Я так рад, что ты позвонила!

Он точно под чем-то. Я слышу это по его голосу, по легкому придыханию, которое появляется у него, когда какое-нибудь ядовитое дерьмо течет по его венам. Хорошо, что сейчас я не могу видеть его глаза. Для меня всегда было тяжелее всего видеть его глаза, когда он под кайфом. Словно я смотрела на совершенно другого человека. Эрика Ройса, в которого я была влюблена без памяти, заменили на какого-то жалкого незнакомца. И любое общение с ним – до сих пор – вытягивает из меня все силы.