— Она права, — соглашается Тони, с сочувствием глядя на меня, прежде чем попробовать еду.

И нет. Между нами ничего не происходит. Господи. Вы такие же, как и он, вы знаете это? Друзья. Мы с Тони друзья. Вообще-то, лучшие. Он пришел к нам и вписался, словно здесь его место, знаете, как это?

Прочищая горло, Тони пытается сказать:

— Ты говорила с…

— Закончишь предложение его именем, и обед за моим столом ты не доешь, — обрываю я.

Дин отвечает за меня.

— Не говорила.

Сверлю пасту глазами, отказываясь становиться частью разговора.

— А ты?

— Каждый день, — после его ответа следует чавкающий звук.

— Боже, малец, ты как «Дайсон». Ты хотя бы прожевываешь? — От отвращения Тони мне хочется хихикать, но я все равно не поднимаю глаза.

— Что такое «Дайсон»? — громко чавкает Дин.

— Пылесос. И жуй с закрытым ртом, — упрекаю я, ковыряя пасту в попытках заставить себя поесть.

Как только я съем первый кусочек, проснутся гормоны и заставят меня съесть остальное. Я просто… не могу. Знаете, учитывая тот факт, что я в одиночку переживаю эту беременность, в некоторые моменты мириться труднее, чем в другие. То есть я не прям-таки одна. У меня есть Дин. И Тони. Люк, Эрин, черт, даже Си Джей и Стюарт и те радуются. Не хватает только…

— Мам, можно добавки, пожалуйста? — От манер Люка скромная улыбочка зарождается на моем лице.

Он достигает больших успехов в «пожалуйста» и «спасибо». И пытается проявлять уважение. Затем, есть еще это «мам»… Он говорит, что хочет быть старшим братом. Вы знаете, как это согревает сердце?

— Иди накладывай, — ворчу я, глядя на Тони, который, по-видимому, тоже наслаждается едой.

Затем я смотрю на свою тарелку, и Тони заявляет:

— Тебе придется поговорить с ним в итоге, Максару.

— Неправда.

— Ты не сможешь игнорировать его вечно.

— Могу попытаться.

— Скажи мне вот что, — начинает Тони, в очередной раз втягивая меня в этот разговор.

Когда он делает это на работе, я тут же нахожу что-то, чтобы отмахнуться от него или надеваю наушники, пока до него не доходит, что разговор окончен. То же самое с Хартами, хотя они немного более настойчивы с этой темой. Хотя начните говорить о детских именах, и Люк теряет интерес. Начните говорить о растяжках и вздутии, у Эрин поднимается паника. Видите, я подготовилась.

— Что?

— Если бы Келлар стоял на кухне прямо сейчас, что бы ты сделала?

— Убирайся к чертям отсюда, — после своих слов я с яростью пронзаю пасту вилкой.

— Ну, не тот теплый прием, на который я рассчитывал, — звучит голос Логана.

Я зажмуриваюсь на мгновение, надеясь, что все это ночной кошмар, прежде чем неохотно открываю их, поднимаю голову и вижу, как Малец обнимает Логана, прежде чем сесть обратно за обеденный стол.

Не может быть, чтобы он стоял на моей кухне.

В свою защиту Логан складывает руки на груди и пялится на Тони.

— Что, мать твою, ты делаешь на моем стуле?

— А что, между тобой и мебелью что-то есть? — Тони явно не впечатляет ненависть, с которой к нему обратились.

— А как насчет тебя и твоих попыток занять мое место?

— Чтобы получить место, его сначала нужно заслужить, — мое разъяснение подчеркивает тоску в его глазах.

Тони поджимает губы, борясь с желанием прыгнуть между нами. Прежде чем у Логана есть шанс сказать что-то еще, вмешивается Дин:

— Голоден? Мама сделала чертовски охеренную пасту.

— За речью следи, — произносим мы оба в унисон, а Дин улыбается, словно выиграл в лотерею.

Хитрый мелкий гаденыш. Хорошо сыграно.

— С каких пор ты готовишь? — Логан наклоняется через столешницу.

— С каких пор тебе есть до этого дело?

Мои слова словно крушат его, заставляя отвернуться.

Мне даже не нужно смотреть ему в лицо. И, пожалуй, лучше, если я не стану этого делать. Его чертовы щенячьи глазки обладают способностью сломить меня каждый раз, когда я это делаю. Избегать его тридцать пять дней легко, когда эти щенячьи глазки не находятся прямо здесь и не смотрят на меня в упор.

Логан снова начинает:

— Макс…

— Можешь даже воздух на слова не тратить, — я отталкиваю от себя тарелку.

Тони вздыхает:

— Тебе, правда, нужно съесть что-нибудь, Макс.

— Не говори ей, что делать, — рычит Логан.

— Не говори ему, что делать, — шиплю я.

Прежде, чем он может вставить еще хоть одну колкость, Тони произносит:

— Эй, малец, как зовут актера с бородой, он, кажется, лысый, британец, всегда в экшенах снимается…

— Джейсон Стейтем! — восклицает он, словно тот в опасности.

— Ага. Фильм с ним вышел на прошлой неделе. Хочешь сходить?

— Мог и не спрашивать.

— Иди переодевайся, — Тони указывает головой на лестницу.

Дин молнией подрывается с места и спешит в указанном направлении.

Что-то он немного переборщил с энтузиазмом к этому фильму. Интересно, есть ли в нем голые девушки? О, да ладно. Вас мучает тот же вопрос.

— Кто сказал, что ты можешь взять моего ребенка в кино? — заносчивость Логана снова подняла голову.

Я правда устала от этой Тарзанской рутины, в особенности, поскольку я даже не Джейн.

— Он не только твой ребенок.

После моего аргумента Тони поджимает губы, чтобы сдержать свой ответ.

Это не здорово. Ему не стоит сдерживаться. Он может взорваться. А? Мы не обо мне говорим. Мы говорим о Тони…

— Был моим, когда я проверял в последний раз, — его скупой ответ раздражает меня так сильно, что я встаю и опускаю ладони на стол.

— Да неужели? Потому что, если бы он был только твоим ребенком, ты бы взял его с собой. Если бы он, бл*дь, был только твоим ребенком, я бы не сидела здесь и не помогала ему с домашней работой. Если бы он, бл*дь, был только твоим ребенком, Тони не тренировался бы с ним, а Эрин не водила бы его на стрижку! Он, бл*дь, не только твой ребенок!

Логан выступает вперед и ставит руки на стол, так что теперь он прямо передо мной.

— Ты ведь больше не моя девушка, не так ли?

Не думая, я ударяю Логана по лицу, отчего тут же начинаю дрожать от ярости.

Не знаю, что шокирует меня больше. Факт, что я только что ударила его или то, как сильно от этого болит рука! В фильмах никто даже вида не подает, что это больно!

— Хватит, — голос Тони внезапно взрывает воздух в комнате, а затем понижается: — Вот. Вот почему я веду мальца на фильм. Чтобы вы могли разобраться друг с другом, что бы там ни было. Чтобы мальцу не пришлось видеть, что два человека, которых он только учится называть родителями, собачатся у него на глазах. Чтобы единственная стабильность в жизни мальца не треснула и не перевернулась у него под ногами. Вы не хотите быть вместе? Ладно. Пофиг. Но вам придется выяснить, как сосуществовать ради мальца и ребенка, которого носит Макс.

Ненавижу, когда Тони включает свою логику. О! И Люка тоже! Он тоже проделывает подобное.

— И Келлар, — произносит он, когда Логан становится прямо, красный след от пощечины, кажется, пульсирует. — Я не обязан, бл*дь, отчитываться перед тобой. Я говорил серьезно, когда сказал, что мы с Макс навсегда останемся только друзьями. Я помогал твоему ребенку, чего ты не делал. Вместо того чтобы набрасываться, скажи, бл*дь, спасибо.

— Готов, дядя Тони! — Дин спускается по лестнице и спешит к нам.

Логан изо всех сил старается скрыть красный след, пока малец целует меня в щеку.

— Люблю тебя, мам!

— И я тебя люблю, — я опускаюсь обратно на стул.

Тони сжимает мое плечо, пока Дин спрашивает Логана:

— Хочешь пойти?

— Пошел бы, малец, но нам с твоей мамой… в общем, надо кое-что обсудить. — Логан отходит назад, пока не упирается спиной в столешницу. — Но, может, сходим на какой-нибудь другой фильм завтра.

— После игры? Ты же придешь, да?

— Конечно, малец. Почему ты думаешь, я приехал домой? — глаза Дина загораются, и Логан добавляет: — А теперь проваливай со своим дядей Тони, пока не упустил такую возможность.

— Точно. — Дин со всем своим вниманием смотрит на Тони, который достает ключи из кармана.

Вижу, как Логан в попытке извинения кивает Тони, и Тони принимает это извинение таким же жестом.

— Эй, дядя Тони, купим попкорн? О, и лимонад? Можно мне большой?

Последнее, что слышу от Тони, прежде чем они с мальцом уходят, это:

— Малец, ты только что съел столько, что хватило бы утолить голод в странах третьего мира, и ты все еще голоден?

Как только дверь закрывается, я встаю, готовая выйти из комнаты.

Технически, у нас с Логаном общая комната, но я уже начала собирать свои вещи, чтобы переехать в кабинет внизу, который будет поменьше размером, если поставить туда кровать, но я переживу. Намного лучше жить в тесноте, чем с кем-то, кто думает, что я заставила его тратить на меня свою жизнь.

— Мы не собираемся поговорить? — нервно спрашивает Логан.

— О чем? — Мое тело замирает само по себе.

— О нас.

— Нет никаких нас, Логан.

— Не говори так, — он качает головой. — Пожалуйста, не говори так.

Слова останавливают мои действия, и я пялюсь на него, приклеившись взглядом.

— Логан, большая часть моей жизни вращалась вокруг тебя. Когда больно тебе, больно мне. Когда у тебя были ночные кошмары, я была рядом, чтобы отогнать их. Когда твой отец бил тебя, ты залезал в мое окно, именно я залечивала твои синяки, и именно я до сих пор залечиваю душевные раны. Все это, Логан, все это для тебя, а у тебя хватает наглости смотреть мне в лицо и обвинять в том, что я загнала тебя в угол. — Эмоции становятся комом в горле. — Как ты, черт возьми, думаешь, я чувствую себя после этого?