Объявляют таймаут, и я смотрю, как Дин уходит с поля, глядя на трибуны. Когда он видит меня, то кивает, и широкая улыбка расползается по его лицу.

Это парень чертовски горд. Горд тем, что я здесь. Горд носить мою фамилию. Горд быть частью нашей семьи…

Понимание ударяет по мне, и я произношу:

— Эй, Эрин, давай сходим и купим чего-нибудь. Захвачу Макс ее любимые начос. С двойным сыром.

Макс хлопает в ладоши.

— С двойным сыром!

— Ты же знаешь, что эта дрянь ужасна для тебя, — вмешивается Люк.

— Она носит моего ребенка, Люк. Она может есть все, что захочет, — уверяю я его, и Макс сияет от радости рядом со мной.

А вам хватит улыбаться. Я серьезно. Сотрите эту довольную улыбочку с лица. Я знаю, что вы гордитесь тем, что я повзрослел, но вам не нужно этого показывать. Ладно, небольшая ухмылочка приветствуется.

— В этом и проблема, Келлар. Она на самом деле не может. Беременная женщина должна…

— Господи, я пойду с тобой лишь бы не слушать речи моего братца о здоровом питании! — визжит Эрин, вставая. — Клянусь Богом, нормальные братья вступают в книжные клубы или гольф-клубы, а мой брат стал приспешником здорового питания. Отстой твой клуб, — бросает ему Эрин с презрительным взглядом. — Тебе нужен анонимный клуб любителей здорового питания.

Люк качает головой.

— Это… их не бывает по-настоящему.

Закатывая глаза, Эрин вздыхает:

— Идем, Келлар. Может, куплю себе одну из тех гигантских карамельных палочек.

— Это же чистый сахар! — выкрикивает ей Люк. Я встаю на выход, затем Люк смотрит на меня. — Она назло это делает, не так ли?

— С тех пор, как мы усыновили мальца, ты превратился в фанатика здорового питания.

— И с тех пор, как узнал, что я беременна.

— О, зашибись! Все вините во всем медбрата, — бурчит он.

Я отхожу, но оборачиваюсь и спрашиваю Макс.

— Газировку?

— Воду, — она надувает губы и указывает головой на Люка.

— Ты хоть представляешь, что они добавляют в газировку? — его вопрос ускоряет мою потребность уйти от ситуации как можно скорее.

Встречаясь с Эрин в холле, мы направляемся, чтобы присоединиться к короткой очереди. По пути она говорит:

— Спрашивай.

— Что?

— Спрашивай то, что хотел спросить.

Как, мать вашу, она это делает?

— Я знаю тебя, Келлар. Теперь спрашивай, — повторяет она, подходя к очереди.

— Мне нужна услуга.

— Это я уже поняла.

— Ты можешь…. Можешь занять чем-нибудь Макс на завтрашний день?

Она спрашивает с подозрением:

— Зачем?

— Позже объясню. — Она кладет руку на бедро и саркастически смотрит на меня. — Просто доверься мне.

— Довериться? Серьезно, что ли?

— Да ладно, Эрин. Клянусь. Я не подкачаю. Можешь взять ее по магазинам или в спа, или еще куда-нибудь? Или в оба места сразу? Отведи ее и по магазинам, и в спа.

— Платишь ты?

Видите, как с ней иногда легко?

— Ага.

— Считай, сделано, — протягивает она. — Я на самом деле хочу одну из тех сладких палочек. Ты платишь.

— Как мило с моей стороны, — отвечаю, вытаскиваю кошелек и телефон.

Пока печатаю сообщение, Эрин снова начинает:

— Как я рада, что вы помирились. Беременной несчастной Макс запрещено есть большую часть ее любимой еды, и это казалось слишком трагичным даже для Шекспира, — признается она, а я вскидываю брови. — Что? Мне нравятся романы!

— У него пьесы.

— Какая разница. И они тоже. — Я с сарказмом смотрю на нее. — Ладно, блин. Мы с Си Джеем смотрели «Ромео и Джульетту» по телевизору.

Я давлюсь смешком и кладу телефон обратно.

— Ага. Как у вас дела?

— А как у нас дела? Мы друзья. Иногда. Но в основном нет.

— Ну конечно же. — Моя ухмылка заставляет ее хорошенько огреть меня по плечу.

Раньше это никогда не было больно. Почему она думает, что мне будет больно сейчас, ума не приложу.

Купив Макс начос, Эрин избыток сахара, мне пару хот-догов, мы возвращаемся на свои места, как раз перед началом второго тайма. Как только все уселись и устроились, я подаю Эрин знак кивком.

— Эй, Макс, я предвижу для нас маникюр и педикюр завтра, и массаж! Я знаю местечко, где беременным делают невероятный массаж! — произносит Эрин, вытаскивая свою сахарную катастрофу.

— Откуда ты его знаешь? — нервно смотрит Люк.

— О, давай не сейчас, мамочка. Макс не единственная моя знакомая беременная. — Он тут же расслабляется.

Вы же не думаете, что он имела в виду себя, так ведь? Да ладно… вы же знаете Эрин. Она и ее ребенок? Ха.

— Что скажешь? — Она вскидывает брови, глядя на Макс.

— Ну, я собиралась провести день с Логаном, — она стреляет в меня взглядом, прежде чем слизать сыр с большого пальца.

Я никогда не хотел сырной присыпки с начос на своем члене до нынешнего момента.

— Я, уф… — я теряю мысль, пока ее язык облизывает палец еще раз.

Будет неправильно, если я трахну ее в одной из школьных туалетных кабинок? Эй. Не орите. Я всего лишь спросил.

— Я… уф… Нужно кое-что решить, пока я здесь.

— Как долго ты здесь пробудешь? — спрашивает Тони, вытаскивая телефон.

— Уезжаю в понедельник утром. — От моего ответа Макс опирается на спинку своего сидения. Ненавидя разбитый вид на ее лице, произношу: — Обещаю завтрашний вечер сделать особенным. Удостоверимся, что малец будет чем-то занят, и я отведу тебя в милое место. Обещаю.

Тони открывает рот, чтобы сказать мне кое-что после того, как посмотрел на свой телефон. Тут же отрицательно качаю ему головой в надежде, что Макс не увидит.

Вам интересно, что я задумал, да? Хорошо. Мне нравится, когда ваш мозг начинает задавать вопросы, и я могу показать один-два трюка, припасенных в рукаве, за пределами спальни. Эй, у меня там много трюков. Вы видели, как я вращаю бедрами? Это заводит девушек каждый раз…

Глава 13

Макс

— Выбирай цвет! — кричит Эрин, и я забрасываю еще один мягкий крендель в рот.

Люк сказал, что крендельки мне есть можно. Не моя вина, что он не уточнил, какие. Пожалуйста, не стучите на меня. Я скучаю по соли! Я. Скучаю. По соли.

— Мне нравится розовый…

— Ты не на вечеринку по случаю своего пятилетия идешь, а на дорогой ужин.

Я упоминала, как ненавижу дорогие ужины? А эти белые скатерти? А тот факт, что я не привыкла ходить в такие места, потому что вполне уверена, что не знаю, какой вилкой пользоваться? Я всегда ем неправильной вилкой. Кому вообще надобно класть столько вилок на один стол? Ну правда.

Эрин предлагает:

— Как насчет глубокого фиолетового?

— Чтобы я выглядела как виноградина? — Я указываю на свой растущий живот. — Отбой.

— Красный?

— Это твой цвет. Кроме того, когда ты его надеваешь, люди кричат: «Смотри, какая она горячая», а когда я надеваю его, то они кричат: «Эй, Кул-Эйд» (прим. пер. — газированный напиток с разными ароматизированными добавками, но обычно красного цвета)!

Эрин закатывает глаза и пытается не улыбнуться.

— Ладно. Темно-синий? Он как новый черный.

— Я похожа на морячку? — Засовываю остаток кренделя в рот. Качая головой, подруга выдыхает.

— Зеленый? — Прежде, чем я отвечаю, она снова качает головой. — Боже, в зеленом ты выглядишь ужасно.

Я бы обиделась, если б она была не права.

— Значит, черный. — Она вытаскивает платье без плеч с вешалки и передает его мне. — Помимо того, что это единственный способ остановить тебя от того, чтобы быть занозой в заднице в плане выбора платья, оно также утягивает, и я знаю, что с твоим растущим животиком ты начинаешь чувствовать себя…

— Коровой. А я даже еще не настолько беременна. — Я вырываю у нее платье.

Промаршировав в примерочную, начинаю переодеваться, когда она задает вопрос:

— Так между вами с Келларом все в порядке?

Я снимаю лосины.

— Ага… — Слово соскальзывает с языка, пока я на мгновение возвращаюсь к нашему вчерашнего разговору. — То есть мы немного поговорили обо всем, но я знаю, что еще и позже поговорим. Я пытаюсь наслаждаться временем с ним, пока он здесь на выходные, знаешь? — Оказавшись в платье, которое выглядит на удивление приталенным, открываю дверь. — Паршиво только то, что он здесь лишь на выходные.

Эрин гордо улыбается.

— Черт, а я хороша.

Перевожу глаза на отражение в зеркале и соглашаюсь.

— Так и есть.

Ненавижу признаваться, но это впервые, когда я чувствую себя отдаленно сексуальной с тех пор, как узнала о беременности, но это правда. По большей части, я чувствую себя огромным шаром. Я знаю всего нескольких женщин, которые чувствуют себя радостно и особенно в таком положении. Единственная радость, которую испытываю я, это рвота раз в день, или когда я нахожусь в дюймах от кексика, которые Люк мне теперь не дает.

— Я найду туфли на каблуках. Не снимай платье. Из магазина выйдешь в нем.

— Эрин, я не так…

Она отрывает от него бирку и с сарказмом во взгляде смотрит на меня.

— Так будет, потому что я так сказала. А теперь бери вещи и идем. Не хочу, чтобы ты опоздала на свидание с Келларом, хотя, когда он сам приходил вовремя?

Ухмыляюсь и делаю, как она говорит. Как только моя одежда аккуратно сложена и оказывается в моих руках с сумочкой, закинутой на плечо, я выхожу из примерочной и на кого-то наталкиваюсь.

— Мне жаль, — быстро извиняюсь я, поднимая выпавшие из рук лосины.