"Нет, это не так!" Ей хотелось кричать, ругаться, топать ногами из-за такого низкого, разрушающего мнения о себе. Но она подавила порыв. Поощрение станет ошибкой, потому что, увидев трещину в решимости, Дрискол будет давить, пока Сера не сдастся. Нельзя этого допустить. Скоро, когда все закончится, она и так будет сломлена. Нужно оттянуть этот момент. Она не должна позволить Боуэну увидеть, как рассыпается ее душа. Нельзя позволить ему подбирать ее осколки.

Мужчина встал под душ, и вода заструилась по его груди, прессу, ногам. Сера ожидала, что он закроет занавеску, но этого не произошло. Боуэн нанес мыло на руки и начал тереть лицо и шею, смывая кровь. Девушка не могла оторвать взгляд, когда он перешел к груди. Сера старалась смотреть на него с профессиональной, медицинской точки зрения, но не могла. Глядя, как его ладони скользят по поджарым мышцам, она чувствовала жар меж бедер. Что бы ни было написано на ее лице, ему это нравилось. Нравилось, что она присутствует при личном ритуале. Стараясь казаться бесстрастной, она наблюдала, как его руки спускались ниже, еще ниже, пока не добрались до увесистой эрекции. До этого Сера пыталась скрыть свое участие, но больше не могла. Его глаза горели вызовом, когда уперевшись одной ладонью в стену душа, другой Дрискол начал поглаживать себя вверх-вниз.

— Может быть я и плохой для тебя, но именно со мной ты чувствуешь себя хорошо, разве нет, детка?

Соски напряглась так сильно, что девушка осознала, что они просвечивают через майку. Руки чесались потрогать их, зажать пальцами. Боуэн закусил губу, и в его горле пророкотал подавленный стон.

— Сказать, о чем я думаю прямо сейчас? Я вспоминаю вчерашнюю ночь, как откинувшись назад, ты двигала этими девственными бедрами как настоящая шлюшка, — он закрыл глаза. — Не представляю, как я сдерживался столь долго, так сильно желая кончить в мою тесную девочку.

Сера вцепилась в раковину. Эти слова заставили дрожать не только коленки, но и силу воли.

— Перестань, — прошептала она едва слышно.

Как же ей хотелось забраться в душ и позволить Боуэну взять себя, жестко и глубоко, достаточно сильно, чтобы стереть из памяти утро.

— Тебе повезло, что на мне была резинка, Сера. Это была единственная преграда между нами, — кулак на отвердевшей плоти заработал быстрее. — Ты же знаешь, чего я хочу сейчас? Никаких барьеров. Только я, глубоко и усердно трахающий тебя. Я бы блокировал твои крики ртом, чтобы им некуда было деваться. Чтобы тебе не оставалось ничего, кроме как подмахивать своей попкой быстрее, чтобы выплеснуть страсть. Я видел, детка. Видел, насколько пошло ты мне позволишь отыметь тебя.

Ее спина уткнулась в стену, грудь тяжело вздымалась и опадала. Жажда трогать себя еще никогда не была столь поглощающей. Девушка закрыла глаза, чтобы не смотреть на него, чтобы не потерять контроль. Когда звук душа затих, внутри поднялась паника. Сера слышала, как он выбрался оттуда, его шаги остановились прямо напротив нее. Так близко. Очень близко. Она не собиралась открывать глаза и зажмурилась еще сильнее. Ее окутало теплом и ароматом мыла. Судорожные стоны Боуэна и звуки ладони, скользящей вдоль эрекции, сводили ее с ума.

— Так вот, как теперь будет, малышка? Ты хочешь этого, но не возьмешь? — его язык чувственно и медленно облизал ее приоткрытые губы. Ничто не могло остановить Серу, она запрокинула голову назад, ища большего контакта. Влажный воздух поцеловал ее живот, подсказывая, что Дрискол задрал майку. Гладкая, горячая плоть коснулась кожи, и, судя по низкому стону, Боуэн прижал свой ствол. Рука девушки, вцепившаяся в раковину, дрожала от напряжения. Еще никогда в жизни ей не хотелось ничего так же сильно, как Боуэна в этот момент. Она была готова сдаться, но он отошел от нее.

— Хочешь назвать это победой, когда мы оба тоскуем по одному и тому же? Все в порядке, Сера, — губы задели ее ухо. — Что бы ни происходило, куда бы ты ни пошла, я — твой первый. Это мною наполнен каждый твой дюйм. Это я смотрел, как ты сходишь с ума от желания, крича, что я твой. Ничто, ничто и никогда не изменит этого. Ты можешь не хотеть меня, но я останусь твоим до самой смерти.

Ее сердце билось так, что готово было выпрыгнуть из грудной клетки. Сера распахнула глаза и уставилась на Боуэна. Застывшая челюсть, огненный взгляд. Он был пылающим клеймом, выжегшим те слова на ее коже. Слова, которые она не сможет забыть. Он казался более большим, широким, заполняющим все поле зрения. Неизбежным. Реальным. Часть ее, та часть, которой она позволила влюбиться так быстро, кричала, чтобы Сера ответила ему такой же страстью. Но даже в столь перевозбужденном состоянии девушка понимала, что пожалеет.

Его лицо стало непроницаемым. Серьезность сменилась горьким признанием. Бросив еще один взгляд на ее содрогающееся тело, он снял полотенце с металлического крючка и обмотал бедра.

— Скажу тебе вот, что, детка. Я оставлю его твердым, чтобы ты знала, что он здесь, ждет тебя.

Не взглянув, Боуэн вышел.




Глава 20

Боуэн смотрел на Серу поверх кружки безалкогольного пива, которое на вкус было как дерьмо. Хотя что не дерьмо в последнее время? Парень испытывал легкое похмелье, а тело до сих пор ныло после вчерашней ночи, страдало от длительного напряжения, но он не хотел, чтобы инстинкты притупились. Он сжал кружку, когда девушка поставила бокалы на стол мужчин, столь пьяных, что они не могли скрыть похотливых взглядов.

Совсем скоро она предпримет попытку. Он видел, как она бродит по залу, оценивая, сколько еще ждать. Музыка стала громче, людей — больше. Они перестали замечать, что официантка пропадает в столовой. Но только не он. Он был в курсе каждого движения. Каждого ее дыхания, колебания, каждого жеста.

На протяжении всего мучительного дня он рисовал, опустошая себя, чтобы не поддаться желанию зайти в гостевую спальню и завладеть Серой. Она была так близко. Дрискол вымещал свои чувства пять часов. Ему хотелось слышать ее голос, молящий двигаться быстрее и глубже. Но он боролся с этим. Боуэну хотелось, чтобы девушка поговорила с ним, поделилась планами. Однако после душа они разбежались по разным углам, и единственное, что обсудили — во сколько поедут в Rush.

Между ними образовалось молчаливое соглашение, что сегодня Сера завершит миссию. Она собиралась пройти огонь и воду и явно не хотела вовлекать его. Но он вовлек себя сам. Сидел в баре, потягивая дерьмовое безалкогольное пиво. В груди боролась дюжина эмоций. Желание, чтобы она преуспела, чтобы проявила себя так, как у него никогда не получалось. Отвращение к себе за маленькую надежду, что у нее ничего не получится, и она задержится здесь чуть дольше. Гнев на то, что девушка не хотела его помощи. Страх, что ей будет больно.

Конечно он загородит ее от любого кошмара, но что, если она попадет под перекрестный огонь? Боуэн прикусил губу, сдерживая порыв заказать что-то покрепче, дабы заглушить образ Серы в агонии. Он знал, что даже через пятьдесят лет сегодняшний день будет самым ужасным в его жизни. Утром он сказал ей так много. Разорвал грудь и позволил увидеть кровоточащие раны. И она отвергла его. Не имело значения, что девушка все еще хотела его физически. Женщины всегда хотели его. Но это не поможет с Серой. Она достойна чего-то большего. Кого-то лучшего.

Словно услышав его мысли, она медленно выпрямилась над столом, который обслуживала, и посмотрела на него. Просто… посмотрела. Поначалу он не понимал, что она хочет сообщить, но догадка медленно озарила его. Прощай? Это ее прощание? Сердце отяжелело и провалилось в желудок как товарный поезд в каньон, выбив из легких воздух. Боуэн соскользнул со стула, намереваясь подойти. Но девушка неуверенно покачала головой, остановив его.

Нет, нет, нет. Это не может закончиться так. Слова, сказанные в ванной, не могли стать его прощанием. Он не сможет жить с памятью о том, как она сжималась от его прикосновений, словно он хоть когда-нибудь поднимал на нее палец, словно причинил боль. Но он действительно причинил. Бросил в лицо их взаимное притяжение. Ей трудно было сказать "нет", но она все сделала правильно. Дрискол знал.

Он помотал головой, пытаясь выразить свою потребность попрощаться достойно. Напомнить, что она навсегда поселилась в его голове. Но Сера отвернулась и скрылась на кухне. Он разрывался между желанием устремиться за ней и здравым смыслом, подсказывающим, что все заметят, если он побежит туда. Боуэн чувствовал, как подкрадывается безумие. Будто девушка забрала весь свет, оставив его в красном свечении, походившем скорее на ужас, чем на реальную жизнь.

— Дрискол, — прорвалось сквозь красный туман.

Он желал повернуться и замахнуться на того, кто стоял за спиной. Но затем кровь в жилах потекла быстрее. Коннор. Какова вероятность, что он случайно появился именно в тот момент, когда Сера пошла вниз? Нет времени размышлять. Боуэн хотел помочь девушке, и вот шанс — задержать Коннора. А также потерять возможность вновь увидеть ее. От этой иронии ему хотелось разбить лоб о стойку.

— Коннор, — голос прозвучал резко. — Разве ты не должен прятаться полуголым в тени?

— Разрываю шаблоны.

Боуэн кивнул на стул рядом с собой и махнул бармену.

— Тебе разрешается пить на работе?

— Кого это волнует.

— Аргумент засчитан.

Оба сохраняли молчание, пока бармен наполнял пивом кружку для Коннора. Атмосфера накалилась, но каждый ждал, когда другой прервет тишину. Боуэн понимал эту динамику — пассивно-агрессивное дерьмо, которое он хорошенько изучил в Бенсонхерсте, благодаря отцу и Уэйну. Но он ни разу не имел дела с Коннором, поэтому не знал, о чем тот думал на самом деле.

— Слышал, что произошло вчера у Марко, — начал Коннор. — Также слышал, что ты отпустил чувака, поломав ему кости.

— Что тебе с этого?