Руби смерила ее взглядом.

— Я ни разу не видела его в таком состоянии, — мягко признала она. — Он был словно…не здесь.

Больше холода проникло в Серу. Но это помогло прояснить мысли. Она не позволит ничему с ним случиться. Черта с два. Сера сломала его, но она и исцелит. Она исправится и решит всю ситуацию. Тяжелый груз ответственности лег на ее плечи, но девушка приняла это с охотой. Она была рада, что появилось что-то, на чем можно сосредоточиться.

— Позвони Трою, — адресовала она Руби, благодарная за твердость в голосе. — Попроси его приехать сюда, только так, чтобы никто об этом не знал, — она подергала рукой, проверяя свои оковы, мда… видимо, она останется в них, пока они ей не поверят. — У меня есть план.




Глава 25

Затуманенным взором Боуэн наблюдал, как деревянные ящики с краденой компьютерной техникой грузили в фургон. Одни были доставлены Хоганом, другие — им самим и его людьми. Работа проходила в полном молчании. В воздухе повисло ощутимое напряжение.

Ночь перетекла в рассвет, но тьма вокруг Боуэна не рассеялась. Тело ломило так, словно оно специально пустило всю энергию на то, чтобы мозг прекратил думать о Сере и ее обмане. Можно ли вообще называть это "обманом"? Дрискол с самого начала знал, что она коп. А когда она отказалась говорить, мрачное предчувствие завладело им, но он решил не зацикливаться. Сам заслужил, чтобы его грудную клетку вскрыли.

Господи, он ведет себя как какой-то жалкий сукин сын. Следует думать об операции, но в мыслях только она. Все ли у нее в порядке? Были ли ее чувства настоящими, или это все его воображение? Может он получил слишком много ударов и теперь испытывает ужасающий побочный эффект, заставляющий верить в желаемое. Надеяться на будущее, что просто смешно для такого как он. Его судьба была определена еще до рождения.

Образ Серы, сидящей в солнечном свете на его подоконнике и попивающей кофе, ударил прямо в сердце, чуть не заставив согнуться пополам и кричать, пока голосовые связки не сдадутся. Следом он ощутил, будто ее пальцы ласкают волосы, а нежный голос шепчет, как ей хорошо, когда он входит в нее. Сколько? Сколько он так проживет? Брешь в груди росла с каждой минутой. Кажется, если бы сейчас девушка стояла перед ним, он умолял бы ее попробовать все сначала. Просил бы уехать из Бруклина вместе с ним.

Он должен уехать. На это так много причин, помимо красивой девчонки, которую он оставил прикованной к металлическому стеллажу. Слишком много. Надвигался конец. От предчувствия зудела шея. В ушах рос шум, сливаясь с болью от потери Серы. Кажется, не нужно ружье, чтобы его прикончили. Состояние Боуэна само справится с этим. Невидимое оружие. Часть Дрискола скорее даже получила бы пулю. Это было бы быстрее и не так больно.

Неподалеку потирая руки, стоял Хоган. Ночь оставила после себя холод. Рядом с ним — Коннор и ещё пара с виду знакомых людей. Со своей локации у фургона Уэйн стрелял в Боуэна подозрительными взглядами. Старик сверялся с листом, отслеживая, чтобы грузили все по списку. Нервозность Уэйна должна была побеспокоить Дрискола, но ему было плевать. Он и так с трудом функционировал как нормальный человек. Единственное, чего ему хотелось — сдаться.

Вот. Стоило дать свободу мысли, как она начала выходить из-под контроля. По идее он и Уэйн должны приехать вечером в Квинс, сдать товар и получить деньги — часть возьмет Боуэн, остальное останется Уэйну. И куда дальше? Господи, да хоть куда. Когда Дрискол составлял план, это не имело значения. А сейчас парень даже не был уверен, что выполнит его. Сколько он себя помнил, его жизнь всегда была хождением по канату. Вот он, наконец, и потерял равновесие. Вставать и забираться обратно не имело смысла. Только не без нее.

Сердце сжалось так сильно, что пришлось втянуть воздух. Отвлечься. Нужно отвлечься, иначе Боуэн самоликвидируется. Прочистив горло, он направился к Хогану.

— Все готово. Ну что, в следующем месяце в это же время?

Для Боуэна не будет следующего раза, поскольку он собирался покинуть город. Но признаваться в этом — самоубийство.

— Ах да, кстати, об этом…

Послышались хлопки дверей фургонов, и внезапно все люди куда-то исчезли, оставив на доках лишь Коннора с Хоганом. Уэйн подошел и встал позади Боуэна. Не рядом с ним, а позади. Трое против одного. Хоть Дрискол и не ожидал такого расклада, в душе ничто не шелохнулось. Это финал. Наконец-то. Скоро он умрет. Боже, вот это облегчение. С его мыслями и воспоминаниями все равно отвратительно жить. Воспоминания о Сере уйдут вместе с ним. Боуэн жалел лишь о том, что не нарисовал больше портретов, чтобы запечатлеть девушку именно такой, какой видел он.

Он кивнул, давая понять, что все понял. Если суждено уйти сегодня, надо сделать это гордо.

— Давай не будем тянуть, Хоган. Не принимай близко к сердцу, но твой голос — последнее, что я хотел бы слышать перед смертью.

Холодный металл оружия коснулся затылка.

— Как насчет моего, сынок?

— Еще меньше.

Дрискол качнулся с носков на пятки, тело напряглось. Интересно. Частично некоторые инстинкты отказывались признавать, что настал его час. Борцовская природа давала о себе знать. Внезапно он перенесся в машину отца на Кони-Айленд, откуда он сканировал пляж сквозь подбитый глаз, потому что нужно было выбрать противника. Нырнув глубже, Боуэн откопал это чувство среди пепла и вцепился в него. В ушах звенел голос отца, кричащий, что он кусок дерьма. А затем Боуэн увидел Серу. Серу. И снова Серу. Как он мог уйти, не удостоверившись, что с ней все в порядке? Увидеть хоть глазком с расстояния. Так нельзя.

— Эй, Уэйн. Только не трогай голову, окей? Я знаю, это твой фирменный стиль и традиция, но может оставишь мою прическу в покое?

Старик зарычал и стукнул его прикладом по голове, но парень не поморщился. Он не собирался терять лицо, особенно когда Хоган насмешливо наблюдал за ним.

— Ты − маленький сукин сын. Я должен был сделать это уже давно. Твой отец считает меня слабаком? Что я не лучше какого-то подкаблучника-художника? Он будет удивлен, когда выйдет.

— Не забудь шарики и торт. У мужика слабость на кокос.

Как и ожидалось, Уэйну захотелось направить пистолет в лицо. Когда оружие отдалилось от черепа, Дрискол нырнул под рукой мерзавца, развернулся и выбил пистолет, который упал и заскользил к краю мостовой, но Боуэн не стал терять времени. Когда старик дернулся за потерянным оружием, парень достал собственную пушку, заправленную в джинсы (Уэйн оказался слишком самоуверен, чтобы забрать ее), и направил на партнера отца. Тот поднял руки, но уверенная ухмылка не стерлась с его лица.

— Кажется, этот художник поставил тебя в неловкое положение.

— Не меня, — крикнул Хоган.

Краем глаза Боуэн заметил, как тот наставил на него пистолет и уже приготовился к пуле. Но, когда выстрела не последовало, Дрискол заговорил:

— Думаешь с Уэйном будет проще вести дела в Южном Бруклине? Это большая ошибка.

Хоган рассмеялся.

— Я вижу куда большую картину, мой друг. Сегодня я убью двух зайцев. Завтра мне не придется сотрудничать ни с одним из вас, я буду сам по себе.

Значит, уложив обоих, он получит всю территорию. Судя по перепуганному выражению лица Уэйна, старый подонок был уверен в альянсе с Хоганом. Удерживать паршивца на прицеле стало неактуально для Боуэна. Он не собирался облегчать задачу Хогану.

В Дрисколе забурлила злость. Нет. Нет. Он только решил жить, вновь увидеть Серу, увековечить воспоминания, а этот мудак собирается все отнять. И ничего нельзя сделать. Переговоры бессмысленны, когда человеческая алчность перевешивает разум.

— Дрискол, где девчонка?

Каждый мускул напрягся, но Боуэн не показал реакции.

— Будь поконкретнее. У меня была очень насыщенная неделя.

— Из тебя не такой хороший лжец, как ты думаешь, — Хоган положил палец на курок. — Из моего офиса пропало кое-что чертовски важное и по случайному совпадению исчезла официантка. Где она?

— Ты все равно пристрелишь меня. Я тут не купаюсь в море мотивации.

— Ты же понимаешь, я узнаю, где девчонка. Не перестану искать. Нет такого места, где она сможет скрыться от меня. А когда найду стерву, скажу, что ты выдал ее.

Хоган прицелился. Боуэн ощутил безысходность. Он умрет, оставив Серу в опасности, в распоряжении того, от кого должен был защищать. Одна надежда на глупых копов. Закрыв глаза, парень сосредоточился на ее образе. Но, услышав отчаянное проклятие Хогана, тут же распахнул.

— Какого хера ты творишь?

Дрискол с удивлением обнаружил, что Коннор навел пушку на затылок кузена.

— Тот же вопрос, — пробормотал Боуэн, ощущая, как облегчение и замешательство смешались в груди.

— Прости, Хоган, — произнес Коннор, — Ничего личного. Медленно опусти пистолет на землю, как хороший мальчик.

После секунды колебаний тот подчинился, разразившись ненормативной лексикой.

— После всего, что я для тебя сделал? Для твоей матери? Ублюдок!

Коннор холодно рассмеялся.

— Мы оба знаем, что я перевыплатил долг в десятки раз.

— Я убью тебя.

— Ну, попробуй.

Сирены.

Четверо мужчин обменялись взглядами. Хоган выглядел как пойманная крыса. Коннор даже не изменился в лице. Уэйн, старомодный малый, юркнул в ближайшую тень и скрылся. Ну, а Боуэн никогда ни от кого не убегал. Он просто остался стоять на своем месте, пока их не окружили полдюжины полицейских машин. Из одной из них вышла Сера. Его глаза с радостью впились в нее, несмотря на оружие в ее руке. И полицейский значок, приколотый на бедро. Форма так отличалась от того, что она носила в его памяти. Когда легавые подошли к ним, доставая наручники, Коннор опустился рядом с Хоганом на колени и, отложив пистолет, поднял руки. Боуэна толкнули на землю и завели руки за спину. Его взгляд оставался прикованным к Сере.