— Нам надо поговорить… — произнесла Алиса, со всей серьезностью на которую только могла быть способна девятнадцатилетняя девушка, после ночи со своим первым мужчиной.

— Да, я уже вижу, — улыбнулся Стас и, потянув носом, добавил. — М-мм… Аромат потрясающий….

— Стас… — перебила его Алиса.

— Рыжик, судя по твоему лицу, разговор будет не из приятных, — предположил Темный, приступая к завтраку. — Ну, давай уже, говори…,- поторопил он смущенную девушку, быстро закидывая в рот первый кусочек омлета.

— Почему я? — спросила малышка, нервно теребя края злосчастной рубашки.

— Хочу…,- хитро улыбнулся Стас, решив помучить девчонку, и даже губы облизал в предвкушении. — Тебя….

— Я серьезно…

— О-о, как… — надеялся отшутиться Темный, но по хмурому взгляду Алисы стало ясно, что ничего не выйдет. — На чистоту? — спросил он уже серьезно.

— Да, — кивнула девушка.

— Хорошо, — пожал плечами мужчина, всегда предпочитающий правду. — Может потому что в твоих глазах, я — не жестокий, безжалостный циник и эгоист, и не беспринципная сволочь и паршивый ублюдок, — сказал он, криво улыбнувшись.

— Ты не такой… — задохнулась Алиса. — Да ты самый…

— Хорошая мысль — спорить не буду, — снова перебил ее Стас с усмешкой. — Но сейчас я голоден, Рыжик, а голодный мужчина не может думать о нескольких вещах одновременно, — пробурчал он, и, притянув Алису за голову, легонько поцеловал в губы. — Малыш, ты останешься со мной до понедельника?

— Да, — тихонько шепнула она ему в губы…

Время назад — все разделилось вокруг на чужое и наше,

Бросив на разные чаши "против'" и "за'"…

В календаре преднамеренно спутались числа,

В том, что все это случилось — я не со зла.

Карты легли на такую наклонную плоскость,

Что мне удержаться не просто на тормозах…

@СПЛИН

Алиса.

От испуга я открыла глаза, но в полутьме мне не сразу удалось разглядеть что-либо, все же постепенно до моего сознания дошло, что нахожусь я в спальне Стаса — в "Слободе", в его постели — одна, и самое главное — меня разбудил громкий шум, доносившийся с первого этажа…. Чьи-то выкрики и непонятная возня, вперемешку с взрывами незнакомого мужского смеха.

Спустив босые ноги на пол, я поспешно натянула на себя рубашку Темного, схватила с тумбочки телефон и, подсветив им себе дорогу, прошлепала до двери, а там аккуратненько выглянув в холл, тихонечко позвала:

— Стас…? — ответа, конечно же, не последовало.

Господи помоги мне… — по-детски зажала я наудачу "кулачки" за спиной, не на шутку отчего-то испугавшись, и сделала несколько осторожных шагов вдоль стенки холла на втором этаже, постоянно прислушиваясь к разговору доносившемуся снизу….

— Стас Темный в городе, один и без охраны… Грех было бы не воспользоваться такой возможностью, хотя бы из принципа…

— Принципы зачастую дорого обходятся…

Разговаривали двое, причем, один из голосов: — гнусавый, с натужной одышкой — принадлежал незнакомому мне мужчине; а второй — с редко проскакивающей "фирменной" хрипотцой — Стасу….

Говорят, что красивый мужественный голос помогает своим обладателям выигрывать в покер и смотреть сквозь одежду. Разумеется, злые языки врут…. Красивый мужественный голос может разве что — снабдить своего обладателя властью, женщинами и деньгами….- что уже не мало…

— Мне, как ты понимаешь, наплевать, — оборвал Темного "гнусавый", а еще ко всему прочему — полноватый, даже — одутловатый, мужчина, лет пятидесяти с коротким ежиком седеющих волос вокруг лысины, увидев которого я в тот же момент застыла в шоке, прикрыв ладонью рот…

Стас… — сорвалось с моих губ, имя любимого и я лишь усилием воли не закричала от картины под названием "полный пизд#ц", развернувшейся на первом этаже: — потому что — по обе стороны от кресла, что стояло в дальнем темном углу, и на котором сидел Стас — весь побитый, в разорванной, заляпанной кровью футболке, стаяло два высоченных амбала; а, напротив — на кожаном диване, восседал тот самый гнусавый пожилой мужчина.

Боже… — подавила я порыв кинуться навстречу любимому, вовремя прислушиваясь к своему внутреннему голосу, подсказывающему мне — "ни в коем случае нельзя привлекать к себе внимание…, Стасу от этого будет только хуже".

Но как?

Как заставить себя остаться стоять на месте, когда ты видишь — непередаваемую "красоту" — в виде огромного синяка на скуле, рассеченной правой брови и распухших губ, на лице любимого человека??

— И что тебе не сидится в своем Питере? А? — тем временем спросил у Темного "гнусавый". — Поверь, у меня и так с твоим дружком головной боли хватает, еще и ты приперся…. Послушай старика, уезжай обратно, здесь тебе делать нечего, но предупреждаю…

— По-хорошему? — недобро оскалился Стас и сплюнул кровь прямо на пол. — Юрий Петрович, ты же понимаешь, что просто так это тебе с рук не сойдет? Я до Питера доехать не успею, как Черт уже разберется с тобой за твое самоуправство на его территории…

— Угрожаешь? — поднял бровь "Юрий Петрович".

— Предупреждаю, — поправил его Стас.

— Какой резон Черту за тебя впрягаться? Да я бы на его месте…

— А ты не на нем, — жестко одернул его Темный. — И никогда там не окажешься. Потому что, всегда есть те, кто сверху. Во всем…. И те, кто снизу. Кирилл и я — из первой группы, мразь, а ты, как сам понимаешь, из второй. Таких, как ты, всегда будут давить…

— Сукааа… — сорвался на крик "седой", а я, когда голова Стаса дернулась от удара, зажала себе рот рукой и зажмурила глаза, чувствуя, как перехватывает мое дыхание и как наворачиваются слезы…

Это был неизвестный мне ранее вид садизма, который заставлял меня плакать, теряя восприятие реальности…, и я не знаю, сколько по времени я просидела в этом немом оцепенении на деревянных ступеньках лестницы, когда шум и голоса внизу, сменила оглушающая, давящая тишина…, и в ней вдруг раздался громкий мужской кашель…

— Рыжик, ты там надолго застыла? — прокряхтел Темный. — Может, поможешь мне?

— Стас! — вздрогнула я, услышав его хриплый голос, и тут же выпав из ступора, ломанулась к нему вниз. — Господи! За что они так тебя?? — я даже не поняла, как я успела обхватить его одной рукой за талию, когда он, оттолкнувшись от кресла, в попытке встать, пошатнулся. — Я сейчас вызову "скорую"… Потерпи немного… совсем чуть-чуть, мы сейчас, мы быстро… — принялась я лихорадочно набирать номер экстренной службы. — Бедненький мой….

— Какой угодно, но только не "бедненький", — резко прохрипел мужчина, и, вырвав из мои рук телефон, устало добавил. — Не надо никуда звонить…

— Но… Стас! — возмутилась я, пытаясь забрать свое средство связи обратно. — Тебе в больницу надо…. Вдруг — у тебя переломы или сотрясение… и вообще…

— Рыжик, переломов нет, — спокойно отчитался мужчина. — Так что без больницы обойдусь.

— Но почему? Врач посмотрит…

— Я сказал — нет! Лучше помоги мне добраться до ванны… — облокачиваясь на мое плечо, попросил Темный.

— Стас, ты, с ума сошел?!

— В ванную, Рыжик, — скривился он от боли…

— Хорошо-хорошо, — "сдалась" я, думая о том, что "02" смогу набрать чуть позже, когда мне удастся переломить упрямство вредного мужчины.

Вдвоем мы медленно доковыляли до ванной комнаты на первом этаже, туда, где еще вчера вечером я отмокала в розовой пене. Усадив Темного на стул, я еще раз с содроганием посмотрела на его разбитое лицо и перебитые до мяса костяшки рук.

— А может…

— Даже не начинай…

— Но… выглядит ужасно, и… тебе нужна помощь…

— Мне нужны — ножницы, — скривился Темный. — Принесешь…?

— Зачем? — испуганно поинтересовалась я.

— Одежду разрезать — я сам не сниму, — пояснил мужчина. — Они там… на кухне…

Пока я шла на кухню за ножницами, все еще пытаясь придти в себя от случившегося, в голове гоняла один и тот же вопрос:

За что?

За что можно было так избить человека?? Как можно довести его до состояния, когда он не можешь ходить, говорить и так далее??

В общем, не было в моем понимании ответа на вопрос:

"За что?"

Уже через несколько минут, я вернулась в ванную комнату с целым арсеналом аптечки и ножницами в руках, выбросив из головы все ответы-вопросы, и отложив их на потом, принялась за Стаса…

— Умопомрачение какое-то, — пробурчала я себе под нос, осторожно разрезая порванную футболку мужчины, стараясь не смотреть на ужасные синяки на его ребрах… То же самое ждало меня и под джинсами Стаса….

Никогда раньше я не видела избитых до такой степени людей, не обрабатывала подобные раны и никогда еще так не боялась. Моя мирная студенческо-общежитская жизнь была далека от криминальных разборок, или чего-то подобного… и от этого было страшно, почти так же, как больно смотреть на Темного — на то, как он морщится, стиснув зубы, как матерится, поднимаясь на ноги. Поддерживая Стаса за локоть, я помогла ему дойти до душевой кабины, быстро настроила воду и, не обращая внимания на собственную одежду, залезла туда же, чтобы помочь….

— И как только у тебя ребра выдержали такие удары?! — бережно водя мылом по телу мужчины и глядя на его спину с парой крупных синяков по бокам, я все время старалась сдержаться и не заплакать — наверное, интуитивно понимая, что последнее, что ему сейчас от меня нужно — это жалость…

— Я двадцать лет прожил в "полосе отчуждения", малыш, — хмыкнул Стас. — Там вечерами можно было гулять только с собакой и пистолетом.

— Понятно, — улыбнулась я, соглашаясь, что район, в котором родился и вырос Темный, всегда находился в первых рядах "адовых" мест в нашем городе.