Я сидела на голом полу кухни и дрожала — толи от холода; толи от боли, готовой разорвать меня на куски.…

А может это были последствия огромной черной "дыры" в моей груди, оставленные предательством любимого на том месте, где раньше было мое сердце…?!

Неважно…

Важно было другое… Я сидела, на этом чертовом твердом, холодном полу и, стуча зубами, думала о нем.… О том, что часто видела его во сне…

"— Что ты делаешь? — спрашивает он, прикрывая свое лицо руками.

— А на что это похоже, по-твоему? — улыбаюсь я, прищуривая глаза…

— На то, что ты страдаешь фигней… — бурчит себе под нос Стас, и на этот раз отворачивается в сторону огромного окна, выходящего прямиком на вечно-шумящий Невский проспект.

— У-у-уу…. какие мы злые, — поддразниваю я Темного, зная, что ему не слишком-то и нравиться когда я его рисую, но он…. — "терпит". — Ну, посмотри на меня…. Пожаааалуйста… — качаю я головой, стараясь сдержать смех. — Я же, все равно это сделаю…

— Лис, это — глупое занятие… — хмуриться Стас, но через пару минут, поднимает руки вверх, сдаваясь. — Хорошо! Только это… в последний раз!

— Окей… — отвечаю я, зная — "это" далеко не в последний раз…

Он — та "искра", что живет во мне; то "нечто", что ежесекундно выводит на бумаге "картинки", посещающие мою "дурную" голову; то, что поочередно перебирает — то кисточки, то карандаши…

Я рисовала его много и часто… — карандашом, красками и даже обычными ручками, и почти всегда — "там, где не надо…". В машине, в кафе…, на планерке в офисе "Афос"… Для меня он был — "десертом"… Его лицо завораживало и притягивало, увлекало и вдохновляло меня… Я могла бесконечно склоняться над альбомом, тетрадкой или клочком бумаги, с упоением тонируя и выводя его резкие по-мужски красивые скулы, подбородок с ямочкой… или недовольно поджатые губы.… Еще чаще я накладывала на свои рисунки музыку, переплетая штриховку карандаша с мелодией в своем плеере… Я искренне считала, что музыка — это тоже рисунок… Рисунок — души, настроения… Рисунок определенной эмоции — будь то — радость или грусть, умиротворение или гнев… Я рисовала музыку — чувствуя, слыша, сопереживая и читая ее… Я ее видела и умела ею наслаждаться…"

— Раньше умела…,- всхлипнув, вытерла я капающие с моего подбородка слезы.

До того, как каждый мой сон, стал заканчиваться кошмаром, в котором Стас стискивал свои холодные руки на моей шеи.… До того, как я стала просыпаться с криком, в холодном поту, дрожа, как в лихорадке….

"А по-другому с такими тварями как ты не обращаются…"

А потом….

"Я прошу тебя дать мне еще один шанс… Я готов принять любые твои условия.… Только давай начнем все заново.… С нуля…", — будто на медленной "промотке", слышала я у себя в голове голос мужчины… Голос, который был так похож на голос моего… такого нежного, такого сильного, такого щедрого и страстного любимого человека, дарящего мне каждое утро свою искреннюю улыбку, полную любви и тепла…

Это был сон, мираж, оборвавшийся за секунду, — убеждала я сама себя, но глупое сердце заныло:

Он узнал всю правду…

Правду, которую ловко и умело, выбил из моей, бывшей теперь уже что ли подруги (потому как в топку такую дружбу), ее "очень хороший и отзывчивый парень"… Причем, выбил в прямом смысле слова — у Аси, помимо синяков по всему телу и лицу, были диагностированы — сотрясение головного мозга и переломы нескольких ребер. Она звонила мне из больницы…., но я не нашла в себе сил, а может быть, если быть до конца честной и… желания, поехать в Питер. Мне было жаль ее, но я также, знала, что у нас с Масей были у каждой своя степень боли и ответственности за случившееся почти два месяца назад…

"Эффект бумеранга работает всегда….", — удовлетворенно хмыкнул в своей манере Варлам, узнав о том, что случилось с Аськой. — "И даже не думай ее жалеть!", — посверлив меня прищуренным взглядом, добавил парень.

И я…, пусть меня за это осудят, решила вспомнить прописную истину героини "Служебного романа":- "У меня нет подруг. Я их уничтожила…".

С того страшного для меня дня, я поклялась "дружить" только с мужчинами….

Правда, постоянно напоминала себе о таком моменте, что и с сильным полом категорически нельзя перемешивать понятие денег и дружбы, бизнеса и дружбы.… Потому как это — кранты…. Потому как там, где начинается власть, деньги и бизнес — дружба заканчивается, и не надо лишний раз на себе это проверять….

Но… сегодня раздался этот непрошенный звонок, встревоживший мои сердце и душу…

"Лисенок, милая, мне просто необходимо сказать…… что… я люблю тебя…", — вполне ожидаемые слова, но для меня они были, как холодный душ с кусочками льда.

Что это?! Его раскаяние?! Врожденная присущая только ему одному жадность?! Жалкое подобие того, что мы все называем — совестью, а такие как Темный, Чертанов и, даже мой самый близкий друг — Макар, "прочей лабудой"…

У меня не было ответа на этот вопрос.…

Но одно я знала точно, опираясь на логику, не знаю, женская она у меня там, или еще какая — это было уникальное явление для такого "благочестивого" миллионера, как Станислав Темный.

Как же… — мы, ведь, привыкли оценивать, мониторить и просчитывать все поступки и действия окружающих нас людей!! Думать на десятки ходов вперед! А тут такое фиаско для человека, переполненного эгоизмом и тщеславием…

"Я знаю, что не заслуживаю твоего прощения…, но я прошу его у тебя.… Прости меня, Лисенок, я… умираю без тебя…"

Я вспомнила — сотни цветов, коими он одаривал меня за тот короткий промежуток времени, что мы были вместе…; целое кафе на Невском, что он снял для нас двоих; наше с ним свидание на арендованной крыше в обнимку с "Дон Переньён"…

Сказок не бывает в жизни! — скажите вы. И я соглашусь…

Но…!!!

Эта его белоснежная улыбка, понимающий взгляд, колкий юмор.… Наши с ним совместные завтраки, секс в его кабинете на обед, и долгие волнительно-обжигающие по своей страсти поцелуи в машине на ужин…

Что это если не любовь?! Что… если не сказка?!

И тут же следом в противовес Макаровское:

"— Элис… Любовь — понятие довольно растяжимое. Люди ее по-разному видят. Вот, например, я могу купить любовь за деньги. Да, я знаю, эти чувства будут неискренними, но мне реально пофиг. А значит, я могу купить… любовь. Хотя, с чисто материальной точки зрения, ваша женская любовь "встает" нам мужикам в круглую сумму, но она все же, не бесценна.

— Не думаю, что кто-то может купить любовь, Мак, — посмотрела я на криво усмехающегося друга. — Ты "покупал" тупо секс и короткие отношения. Но не любовь…

— Поспорю, — нахмурился Варлам. — Лично мной на протяжении нескольких лет доказано, что любовь продается и ровно также — покупается. Ибо те, кто говорят, что любовь не купить и не в деньгах счастье наглые лжецы…

— Дитя "рыночных" отношений, — грустно улыбнулась я, проводя по волосам парня рукой. — Став слишком циничным, ты рискуешь не обрести свое счастье…

— Счастье? Ху из ю — счастье? — засмеялся Макар.

— Для меня — любимый человек…, семья…, дети… — пожала я плечами. — Для тебя это не так?

— Элис, вот ты с виду такая взрослая девушка, ну откуда такой маргарин в голове?!! Скажи, какая нахрен разница — кого после сорока брать в жены? — покривился молодой человек. — Вы же все хотите замуж — это для мужика давно "открытая Америка". Я к тому, что практически каждая женщина — прежде всего, хочет стать матерью…, а значит — она априори будет искать в мужчине материальную поддержку — для создания будущей семьи. Так что — в любви женщин на первом месте — деньги. Вы всегда закроете глаза на внешность потенциального мужа, на его вредные привычки и сдвиги, но не на его деньги. Таковы реалии современного мира.

— Ты что же и меня считаешь меркантильной и продажной? — удивилась я.

— Нее…, Лис… — снова зашелся в смехе парень. — Ты у нас такааая бестолковая.

— Варлам!

— Ну, согласись — одиноких миллионеров фактически нет, а алкашей никчемных — тысячи. Так что харе хандрить!!! У тебя последней "альтруистки" N-да, мечтающей о простом "счастье", выбор огромный. Нахрен тебе, Темный? Говорят, и среди бомжей встречаются харизматичные типы.

— Знаешь что, Мак?! От всей души желаю тебе влюбиться в ту, которую ты хер купишь!…."

Резкая и такая веселая птичья трель дверного звонка пробиралась сквозь мое помутневшее сознание, долго и, признаюсь, с трудом…

Вот, черт! — вздрогнула я, стоило мне только разлепить свои тяжелые, будто свинцом налитые веки. — Это он, — подумала я, когда гремучая смесь инстинкта самосохранения и адреналина обрушилась на мою, раскалывающуюся на части от боли голову.

— Лис?! — подтвердил мою догадку чересчур громкий и взволнованный голос Темного за дверью. — Солнышко, открой дверь! Или я ее выбью!

— Выбивай, — прохрипела я себе под нос, поднимаясь с пола на ноги, стараясь не обращать внимания на ломоту во всем теле, а также на то, что пол с потолком неожиданно поменялись местами. — Ох…! — зажмурилась я, чувствуя себя настолько изможденной, словно я не ела и не спала, как минимум неделю и сейчас была жива только благодаря какому-то чуду.

— Алиска! Господи, девочка… — не прошло и секунды, как после резкого и громкого хлопка в прихожей, я оказалась в крепких и сильных объятьях Темного, а мне в нос ударил терпкий аромат его парфюма — Hugo Boss, кажется. — Какого черта ты творишь, бл#дь? Совсем с ума сошла?? — прижимая меня к своей груди, прорычал Стас, целуя меня в шею возле уха. — Напугала.… Как же ты меня напугала.