Она выждала паузу, собираясь с мыслями.

– Ваше Величество, вы знаете моего мужа и его характер. До него невозможно достучаться. Он каменное изваяние, а не человек.

Толпа охнула от таких слов.

– Но я всей душой люблю его. Все это время он меня не слышал и буквально не видел. В отчаянии я была вынуждена пойти на маленькую женскую хитрость. Я, по женской глупости, дала лорду Крайфери брошь, подарок мужа, чтобы вызвать его ревность, чтоб он обратил на меня внимание. И, как видите, Дерек преуспел в этом.

Толпу накрыл веселый смех.

Король поднял вверх руку, призывая к тишине.

– Продолжай.

– Выходит, это я оголила первой меч ревности в стенах вашего дома. Это я нарушила ваш приказ.

В этот момент Оливия протянула обе руки вперед и стала на колени перед королем и людьми.

– Ваше Величество, прошу вас казнить меня вместе с мужем. Мне нет пощады. Я признаю свою вину. И прошу вас о казни как преступника, преступившего ваш закон.

Все замерли в ожидании. Время замерло.

Лишь звук дождя и свист ветра говорил, что жизнь все еще продолжается.

В толпе раздался робкий одиночный крик:

– Помиловать.

Толпа подхватила призыв и закричала:

– Помиловать! Помиловать!

Королева Елизавета положила свою руку на руку короля и одними губами проговорила:

– Помиловать!

Король молчал.

Толпа не унималась в своем желании. Каждый проникся к отчаянной истории любви Оливии, поверил в ее искренность.

На глазах женщин проступили слезы и понимание.

Мужчины одновременно сочувствовали ее глупости и смелости.

Король встал с трона. Поднял руку. Гул голосов утих.

Только что эта смелая маленькая девушка дала ему повод отменить казнь, не поступаясь словом короля, а проявляя милосердие и благородство. В душе он был ей благодарен.

– Ты хочешь быть казненной вместе с мужем? Готова отдать свою жизнь, когда тебя об этом не просят?

– Да, Ваше Величество.

Она для себя решила – либо спасет мужа, либо умрет вместе с ним.

– Даже не знаю, радоваться мне за своего подданного или нет, что у него такая жена.

Всеобщий смех сотряс воздух, наполненный влагой дождя.

– Об этом я узнаю позже у самого лорда Фергисона. Видно, не пришло еще время ему умирать. Сегодня его казни не будет. А вот вас, миледи, пусть наказывает ваш муж, как посчитает нужным. Я даю ему на это полное право.

Вздох облегчения издала Оливия. Она спасла мужа.

– Благодарю вас, Ваше Величество!

Встретившись взглядом с королевой, искренней улыбкой и легким кивком головы она ее поблагодарила.

Не ощущая холода, вся промокшая Оливия встала с колен и обернулась к мужу. Но его взгляд обдал ее настоящим холодом, пробирающим до души. Дерек ей не верил. Ни единому ее слову он не верил.

Молча отвернувшись от жены, он сошел с плахи и покинул арену. Тем самым прилюдно вынес ей свой приговор.

Слезы радости и боли проступили в глазах Оливии.

Она спасла мужа и навсегда его потеряла.

Дальше все развивалось, как во сне. Никого не помня и не замечая, она в сопровождении сестры прошла в свою комнату.

Лишь пара глаз, наполненных ненавистью, неотрывно провожала Оливию. Если бы можно было убить взглядом, то леди Фергисон была бы уже мертва.

Измотанная физически и опустошенная морально за эти дни, Оливия пожелала остаться одна. Но после ухода сестры в комнату сразу вошел Дерек.

Супруги молча смотрели друг на друга. Оба сильные духом и уверенные в своей правоте и поступках.

– Ты превзошла все мои представления о коварстве и лжи. Даже не знаю, какими чарами тебе удалось одурачить самого короля и сотни людей? Но со мной этот трюк не пройдет.

– Почему ты мне не веришь? Я ни разу тебе не лгала. Сегодня был единственный раз, когда я пошла на ложь ради спасения тебя. Но я действительно не знаю, как эта брошь очутилась у Грэма. Я ее ему не дарила.

– Замолчи, – выкрикнул Дерек, в эмоциях указывая ей пальцем.

– Да сколько мне можно молчать и терпеть все твои обвинения? Хватит!

– Я избавлю тебя от этого. Завтра ты покинешь дворец. Сама или с отцом – мне все равно. Но здесь ты больше не останешься.

– Можешь быть спокоен, мне и самой противно находиться в твоем обществе и среди всей этой показушной знати, полной лжи, интриг, притворства и жестокости.

Ее глаза горели огнем, грудь вздымалась на глубине каждого вдоха, руки зажаты в кулаки. Она была тверда в своей позиции. Не собиралась больше терпеть обвинений и оправдываться.

Не веря ей, но восхищаясь ею, Дерек хотел запомнить ее такой и никогда не вспоминать.

– Томас позже заберет мои вещи.

Это были последние слова мужа перед уходом.

Как не парадоксально это звучит, но второй раз за эти два дня она обрела любовь и тут же ее потеряла.

Оставшись одна, Оливия уже была не в силах что-либо анализировать и обдумывать. Едва коснувшись подушки, она сразу погрузилась в долгожданный глубокий сон.

Пробуждение для нее наступило только к обеду следующего дня.

Открыв глаза, она сразу встретилась с встревоженным взглядом сестры.

– Наконец-то. Мы уже начали волноваться. Ты проспала больше суток.

– Так долго? А где Дерек?

– Он не заходил. Лишь Томас пришел и забрал его вещи. Он полный глупец и тупица.

– Он никому не верит. И никогда уже не поверит. Это его право.

– Если его обманули и предали однажды, это не значит, что всегда так будет. А где его благодарность? Ты ему жизнь спасла.

– Но ведь это из-за меня он оказался в этой ситуации.

– Ты тут при чем? Дерек попал в ловушку, подстроенную Грэмом, из-за своей ревности.

– Я не верю, что это дело рук Грэма. Он не мог знать об этой броши. Им руководил кто-то другой, кто хорошо знал о броши и кому выгодно все это. И этого человека нам надо найти. И чем скорее, тем лучше.

– У тебя есть предположение, кто за всем этим стоит?

– У меня подозрения на Сисилию. Только у нее есть мотив избавиться от меня.

– Но ведь Дерек ей нужен живым, если я правильно ее понимаю.

– Это мы так думаем. Но и остаться единственной из рода Фергисон – тоже неплохая перспектива. Ты не находишь?

– Мне трудно ее понять. Хотя исключать эту версию не стоит, – сказала Вероника. – Но сначала прими ванную, хорошо поешь. Ты трое суток ничего не ела. А потом вместе начнем распутывать весь этот клубок интриг и тайн.

Она четко вознамерилась не оставлять Оливию одну.

Приняв ароматную ванную и плотно подкрепившись сочным окороком с сыром, Оливия стала чувствовать себя гораздо лучше. На десерт они с Вероникой наслаждались горячим чаем с сахарными булочками, при этом не переставая гадать, кто за всем этим стоит, чего ожидать дальше и как злодея вывести на чистую воду.

В этот момент они и не догадывались, что очень скоро узнают, чьих рук все это было. Виновник сам заявит о себе, готовя очередную ловушку.

Стук в дверь оторвал девушек от десерта и навязчивых мыслей.

– Кто там? – спросила Оливия.

– Записка для леди Фергисон.

– Войдите, – сказала Оливия, впуская слугу в комнату. – От кого?

– Вам просили передать это послание, но сами не представились. Возможно, в записке будет указано.

Взяв записку, Оливия опять ощутила тревогу. Это чувство стало ее пугать по-настоящему. Ничего хорошего оно не предвещает.

Не торопясь, она все же развернула листок бумаги и бегло пробежала глазами.

«Нам есть что обсудить. Через час буду ждать тебя в часовне у церкви.

Дерек»


– Это от Дерека! – не веря своим глазам, проговорила Оливия.

– От кого?

– Он назначает встречу через час в часовне у церкви.

– Так это хорошо. Может, он одумался и хочет все исправить, попросить у тебя прощения.

– Кто? Дерек? Ты сама веришь своим словам?

– Слабо. Но ты его любишь. И я уверена, хотела бы, чтоб он одумался и все понял. Только как-то странно он назначает встречу так поздно и в часовне. Кто ему тут мешает с тобой поговорить?

– Может, он не хочет огласки? Или твое присутствие его останавливает?

– Что-то я не заметила, чтоб его останавливало мое присутствие у нас дома. Когда он нес тебя на руках у всех на виду. И часами не выпускал из спальни.

– Вспомнила. Когда это было?

– Пару месяцев назад.

– Вероника, ты меня вгоняешь в краску.

– Я тебя вгоняю в краску? Да ты на всю страну открыла сердце, обнажила душу и прикинулась полной дурой и простушкой. И теперь краснеешь от моих слов?

И тут сестры одновременно прыснули от смеха, вспоминая поведение Оливии. Они смеялись и плакали одновременно.

Смех и слезы облегчения были долгожданным эмоциональным разрядом для обеих. Кто-то напивается, кто-то распускает руки, а сестры смеялись и плакали.

Успокоившись и осушив слезы, девушки стали обдумывать, что делать дальше.

– Я пойду на встречу, – заявила Оливия.

– Но все очень странно выглядит, – заволновалась за сестру Вероника.

– Вот пойду и все узнаю. Но для начала давай приведем меня в порядок, а то в таком виде даже страшно выйти из комнаты.

Ровно через час Оливия покинула комнату и направилась в указанное место встречи.

Ее также удивило место встречи и насторожило опять возникшее чувство тревоги. Но и не пойти она не могла.

Нельзя сказать, что она ждала чего-то особенного от этой встречи. Но спокойно объясниться им не мешало. Последний разговор был на эмоциях и не совсем удачным.

Неторопливо поднимаясь по слабоосвещенной лестнице часовни наверх, она начала сомневаться в правильности своего решения. Но у самой двери у нее возникло острое желание бежать прочь. Однако голос разума и любопытство заглушили интуицию.

Преодолев последнюю ступеньку и настежь открыв дверь, она оказалась на верхней платформе часовни. Резкий порыв ветра ударил ей в лицо.

Часовня представляла собой старую постройку, служившую обозревательным пунктом с полным обзором всех сторон. Проемы в стенах были в человеческий рост.