Елена Безрукова - Роковое селфи

Сегодня я решил сделать маленький шажок навстречу. Купил огромный букет белых роз, и намерен после спектакля преподнести их лично актрисе Але Богдановой. Режиссёр узнал во мне значимую личность, и договориться с ним об этой маленькой вольности не составило труда.

Сейчас она играла на сцене русскую графиню: в высоком парике, в пышном платье с корсетом, который обтягивал тонкую талию и подчёркивал аппетитную грудь. Я даже завёлся и заёрзал на сидении.

Бляяяядь — опять стояк. На неё даже посмотреть нельзя спокойно. Чёртова мать-природа, что ей отвесила больше других! Аля поражает мой самый важный орган. Сердце, конечно же.

Надеюсь, отойду к концу спектакля, а то будет неудобно вставать и идти, тем более — к ней. Чтобы такое вспомнить, чтобы отпустило? Но на ум опять идёт вовсе не успокаивающее — представил, как мы дома могли бы с ней пошалить в этом самом костюме… Так, надо прекращать, а то точно скоро штаны лопнут и весь зал обернётся на оглушающий треск!

Когда аплодисменты стихли, и занавес закрылся, я успел принять непринужденный вид, встал и направился к служебному входу. Режиссёр уже выглядывал из-за кулис, неся мне припрятанный заранее тяжёлый букет.

— Роман Викторович, идёмте. Я провожу вас, — сказал он мне, отдавая розы.

Мужчина повёл меня до гримерки, болтая на ходу:

— Букет очень красивый. Алевтина, и вправду, талантливая девочка, она достойна вашего подарка.

Не знаю, искренне ли говорил режиссёр или просто заискивал перед известной личностью, но я-то точно был уверен, что даже этот букет, в котором было около сотни роз, крайне мал, чтобы быть достойным её. Аля любит именно белые розы, я знаю.

Мужчина остановился возле двери с табличкой, на которой среди нескольких других женских имён, красовалась фамилия Богданова. Он постучал в дверь, и приоткрыл её:

— Алюша, ты ещё не успела раздеться? Тут к тебе гость.

— Нет, — ответила она. — Пусть заходит.

«А жаль, что не успела…» — тут же отозвалась моя пошлая фантазия, но я лишь отмахнулся и переступил порог. Дверь закрылась, отрезав нас от всех.

Аля.

— Роман? — я, вскинув брови, смотрела на мужчину в отражение большого зеркала туалетного столика. Всё еще в образе, повернулась к нему. — Мы с тобой и так можем поговорить. Незачем для этого пробираться ко мне в гримёрку.

— Хотел лично поблагодарить за чудесный спектакль. И увидеть тебя ближе.

— Увидел? — я скрестила руки на груди, отгораживаясь от него.

— Да, но ещё недостаточно налюбовался.

— Так, Воронцов, — обратилась я к мужчине, глядя в упор. — Говори, зачем пришёл, или уходи.

— Давай поужинаем вместе?

— Нет, — покачала париком. — Всё на этом?

— Почему? — вперил взгляд в меня.

— Не хочу.

— Почему не хочешь? — продолжал он настырничать, чем начал выводить меня из себя. Но остановиться уже не мог.

— Я не хочу с тобой общаться.

— Что так? — вскинул он брови.— Я недостаточно красив для тебя?

— Нет, ты очень красивый, но я не…— вот, чёрт, что я несу? Он уже победно смеётся. — Я не это хотела сказать!

— Но сказала, — Воронцов, запрокинув голову, хохотал, подловив меня.

Я нервно закусила губы. Опять он в который раз поставил меня в неловкое положение.

— Ты меня к этому подвёл, я сказала лишь то, что ты хотел услышать.

— Не думаю. Ты, и правда, так считаешь. Я польщён, — он положил мощную руку на грудь в притворном признании.

— Я не хочу общаться не из-за этого. Или ты забыл обо всём?

— О Жене? — оборвался его смех. Чёрные глаза сверкнули.

— Не говори при мне о нём, — встала я ноги. Разозлилась. — Я не хочу вспоминать. С тобой и без него есть события, о которых я тоже хочу забыть. Ты букет принёс?

— А... Да, — явно забыл про него, так и стоял с цветами в руках.

— Дари и уходи.

Протянул мне букет. Взяла, без эмоций положила его на стол. И ждала, когда же он выйдет.

— Какая-то ты не очень ласковая с поклонниками своего творчества, Алевтина, — сказал Воронцов мне, нахмурив брови.

— Так то — поклонники.

— А может я теперь твой самый страстный фанат. Ну, прямо очень страстный. Есть у тебя фан-клуб? Я вступлю, дай ссылочку?

— Так, всё, достаточно, — вдруг резко направилась к двери позади него.

Не успел Роман и рта открыть, чтобы спросить куда собралась гарфиня, как я распахнула дверь и позвала:

— Юрий Михайлович!

— Ау? — отозвался мужчина где-то в коридоре.

— Идите сюда, тут Роман …— повернулась к нему. — Как отчество?

— Викторович, — на автомате выпалил мужчина.

Я тут же отвернулась и снова крикнула в проём:

— Роман Викторович желает с вами поговорить.

Послышались беглые шаги, и на пороге замаячил тот самый режиссёр, что его сюда привёл.

— А, Роман Викторович? Конечно-конечно, пройдёмте в мой кабинет тогда.

***

Роман.

Смотрел на неё в ярости — вот же зараза! Спровадила меня всё-таки.

Она сощурила глаза и, довольная своей находчивостью, улыбалась. Кажется, игра в «Динамо» и «Догони меня Дядя» забавляет девочку. Поймал себя на мысли, что теперь хочу её ещё больше!

Мне ничего не оставалось, как выйти из комнаты вслед за Юрием Михайловичем, пока девушка тихо ухмылялась.

Ладно, Аля. Один — ноль. Но это лишь победа в сражении, а не в войне!

Чёрт, она распаляет меня и разжигает бешеный азарт охотника. Не знаю, того ли она добивалась эффекта, но теперь я ещё больше полон решимости овладеть ей до самых краёв! И это я не только о теле…

***

Аля.

Тряслась со смеху, пока он бегал глазами по мне, не имея возможности высказать, то, что думает.

А хотелось бы сказать многое — это было видно по горящим праведным гневом глазам Воронцова.

И вовсе я не хотела затевать эти игры с ним, но уж больно он самоуверен и напорист — так и тянет утереть нос этому Павлину, считающему, что все женщины рождены, чтобы падать перед ним ниц от одного комплиментика.

Ещё свежи воспоминания о том вечере в его Центре, когда он оказался вдруг хозяином положения. Больше такого я не позволю ему.

А то, что было после ухода Жени в нашей квартире — я вообще не хочу вспоминать. Пытался воспользоваться моей слабостью? Не выйдет. И общаться с Господином Воронцовым я не намерена. Именно потому, что этот искушающий дьявол мне нравится…

Я весь месяц старалась забыть не только предательство Жени, но и внезапный поцелуй Романа. Мы виделись всего ничего, но за эти несколько встреч накопилась масса будоражащих воспоминаний, заставляющих часто дышать и испытывать накатывающее напряжение внизу живота.

То ли я тогда в офисе всё же угадала насчёт его желаний, то ли своим глупым поступком зародила эти желания в его голове, но после сцены в квартире сомнений больше не осталось — Ковбой всё же меня хочет. А уж я-то как хотела его! Стыдно признаться. Но об этом внезапно возникшем притяжении он никогда не узнает.

Взгляд упал на букет. Обалденный. Откуда только догадался, каким цветам я рада? Ну, то, что розы — ладно, не сложно попасть в яблочко. Их почти все любят. Но что — белые? Это-то он откуда мог знать? Угадал?

Аля.

После продуктивной репетиции открыла тяжелую дверь служебного выхода. Возле дороги увидела чёрный блестящий джип, а опираясь на него стоял Роман Воронцов собственной персоной. Несложно догадаться, кого здесь пасёт этот пастушок…

— Ты что здесь делаешь? — не удержалась от сарказма и подошла ближе. — Только не надо говорить, что мимо проезжал.

— Не поверишь?

— Нет, — мотнула распущенными волосами.

— Вот блин, а так хотелось сказать! Весь план мне сломала.

Невольно улыбаюсь одними уголками губ. Мимо проходили девчонки с театра, и с любопытством, и даже некоторой завистью, поглядывали на нас. И на джип.

— Устала, наверное, с репетиции. Садись, покатаю, — мужчина кивнул головой на машину.

Я придирчиво оглядела авто, потом его, и выдала:

— Не, я лучше прогуляюсь.

Развернулась и гордо зашагала вперёд. Кататься сегодня я буду с другим водителем — водителем трамвая. Услышала сзади звук блокировки автомобиля и спешные шаги. Со мной поравнялся Воронцов. И шёл себе, будто бы мы вместе куда-то топали.

Я начала вопросительно смотреть на него.

— Что? — пожимал он плечи. — Тогда я провожу тебя так.

— Вообще-то, я на трамвай.

— Ладно.

Я промолчала. Всё равно уже почти на остановке. Провожать долго не получится: гады-строители сделали остановку очень близко к театру и обломали Роману всю малину!

Дошли до остановки, остановились на перроне. Я мысленно молила Бога Трамваев прислать уже вагон побыстрее. Роман наблюдал за мной и задавал ничего не значащие вопросы: как дела, что делали сегодня и так далее. Отвечала в пол-слова. Не особо хотелось с ним общаться — неужели непонятно?

Наконец-то, скрипящая карета подъехала. Двери открылись, и я с облегчением запрыгнула в трамвай. Потом с удивлением заметила, что Воронцов сделал тоже самое! Ещё и уселся рядом. Угораздило меня сесть на двойное сидение…

— Ты решил покататься со мной в трамвае?

— Ну да, а что? Где-то запрещено твоей конституцией мне ездить рядом в общественном транспорте?

— Нет, но твоё пребывание в старом вагоне более чем эпично выглядит.

Это было так. Роман одет презентабельно. В пиджаке, видно, что дорогом, на руках кричащие часы, а в руках вертел ключи от машины далеко не класса эконом. Что бы такому человеку вдруг делать в трамвае?