Затем положил прочтенные листы на стол и бросил унылый взгляд на Жильбера д'Офей.

Жильбер и Эдгар Саксонский не участвовали в обсуждении, потому что сопровождали Рауля лишь по дружбе и не имели никаких официальных полномочий, связанных с доставкой послания герцога. Жильбер прошептал:

— Нашим тупоголовым соратникам письмо явно не понравилось. Рауль расхохочется, если ты будешь глазеть на него, — гляди в другую сторону.

— Хорошо, — жизнерадостно согласился Жильбер. — Рауль, например, считает, что французы по численности превосходят нас втрое.

— Тебе самому этот план не нравится так же, как и всем остальным здесь, сам слышал.

Жильбер на секунду задумался.

— Так-то оно так, — согласился он. — Конечно, если бы я руководил этой кампанией, то встретил бы короля Генриха уже на границе, потому что не знаю иного способа выиграть войну, как только на поле битвы. Но я верю в Вильгельма. Ты не видел его в битве? Он иногда вынашивает странные планы и высказывает неординарные мнения, которые остальным кажутся просто глупыми, но всегда приводят именно к тому исходу, который и предсказывал. Поэтому, если ты не вникаешь в его намерения, то лучше спокойно подчиниться и делать как приказано.

— Я бы назвал это трусливой войной, — с сожалением промолвил Эдгар. — Кто когда-либо думал об отступлении прежде, чем враг нанес хотя бы первый удар?

Глубоко в душе Жильбер был согласен с такой точкой зрения, поэтому он не ответил на вопрос, а только призвал друга помолчать, чтобы они могли услышать, что происходит за столом совета.

Первым начал Юбер, хотя его сеньор еще не высказал своего мнения.

— О чем мы тут толкуем? — вопросил он. — Герцог не понимает, что ли, что мы не дадим французам войти в нашу страну?

— Этот совет для ничтожеств, а не для настоящих мужчин! — воскликнул Ричард де Бьенфе. — Неужели французскому королю будет разрешено вторгнуться в Нормандию и ни один крестьянин не скажет «нет»?

Юдас, сидящий рядом с отцом, недалеко от Рауля, прикрыв рот ладонью, сказал:

— Даю голову на отсечение, что ты, юный глупец, не понимаешь приказов, потому что только и умеешь, что читать с выражением. Пусть кто-нибудь еще взглянет на это письмо!

— Успокойся! — воскликнул отец. — Что ты-то в этом понимаешь?

Юбер вмешался потому, что, какого бы мнения он ни имел, оценивая приказы герцога, все равно не мог позволить Юдасу критиковать его или Рауля.

Подняв глаза от стола, Роже де Бомон с расстановкой проговорил:

— Не отрицаю, все это звучит для меня странно. А что думают советники самого герцога?

— Сначала им все это тоже не понравилось, сеньор, — осторожно ответил Рауль. — Но потом они поняли, что эта война — не сражение при Валь-Дюн, а дело посерьезнее и требует большей хитрости.

— Какая тут хитрость, в отступлении-то? — с подчеркнутым сарказмом в голосе спросил Болдуин де Курсель.

— Об этом можно будет судить, когда закончится война, — ответил Рауль.

— Разрешить королю войти в Нормандию! — тихо возмутился де Бомон. — Да, это явно новый способ воевать, нам, старым воинам, надо будет кое-чему подучиться.

— Считайте это приманкой для короля, — поправил его Рауль. — Он идет с двумя армиями: одна, которую ведет принц Юдас, брат короля, должна войти в Нормандию по правому берегу Сены и пройти Ко и Ромуа; другая же, которую поведет сам король, будет двигаться к западу от Сены и, миновав Эвресан, соединиться с силами Юдаса в Руане. С Юдасом идут люди из Ремса, Сауссона, Амьена, Мелена и Бри и целое войско из Вермандуа. Кажется, и граф Ги де Понтье выступил под его знаменами, и, может случиться, Ральф де Мондидье и Рено де Клерман, фаворит короля.

— Что вы говорите, неужто Понтье снова поднял голову? — вскричал Генрих де Ферье. — Графу Ги стоило бы получше помнить прошлогоднее поражение своего короля у Сен-Обена!

Ричард де Бьенфе прервал, спросив:

— Мессир Рауль, вы уже перечислили крупные силы и сказали, что это только половина тех, кто идет на нас?

— Да, это только войско принца Юдаса. Не могу сказать, пойдут ли с ним остальные принцы, но наверняка против нас выступит и Анжуйский Молот, и графы Шампани и Пуактье, и герцог Аквитанский. Сам король поведет воинов из Бурже, Берри и Санса, а также всех, пришедших с Луары, из Перше и Монльери.

Глубоко потрясенные услышанным, собравшиеся замолчали. Через пару минут раздался голос Роже де Бомона:

— Если все это правда, то для противостояния таким силам нужна большая хитрость герцога, чтобы сбить с толку короля. Но откуда все это стало известно? Бродячие торговцы рассказали или герцог заслал во Францию шпионов?

Рауль разгладил рукой послание.

— Ну… — Он помолчал, затем улыбнулся. — Если как на духу, милорды, то я сам только что вернулся из Франции.

Юбер рванулся вперед.

— Ты? — недоверчиво спросил он. — И что же ты делал там, малыш?

— О, просто поехал разузнать кое-что, что было нужно. Представьте, это оказалось не очень трудным.

Ричард де Бьенфе с любопытством посмотрел на него.

— Бог мой, да не может того быть! — воскликнул он. — Я бы не решился. Как же вы пробрались туда?

— Под видом коробейника, — объяснил Рауль просто. — Ничего особенного. Только чтобы убедиться, что войско короля настолько велико, как говорят, и что он собирается раздавить Нормандию, как орех. — Аркуэ поплотнее закутался в свою алую мантию, потому что по залу вдруг пробежал холодный ветерок. — Теперь-то, господа, вы понимаете, что мы не можем дать на границе отпор королю Генриху, если за ним стоят такие силы. Вы слышали о приказе герцога. Пусть крестьяне уводят скот в леса, пусть весь фураж и зерно уберут на пути короля; ему нечем будет кормить свое войско. То же самое будет сделано на востоке от Сены, об этом позаботится де Гурне. А когда обе армии попадут в капкан в самом центре Нормандии, тут герцог и ударит. Если бы мы начали сражаться уже на границе, то это было бы на руку Генриху, и он ударил бы по войскам герцога. А герцог разработал план и будет биться там, где удобно ему.

— Но французы разорят юг Эвресана! — запротестовал де Курсель, думая о собственных богатых владениях.

— Конечно, — недовольно согласился Рауль. — Но если мы станем придерживаться вашего плана, господа, и встретим французов на границе, то будет разорено все герцогство, а нас, нормандцев, сотрут с лица земли.

Кто-то из сидящих за столом начал было протестовать;

— Все это хорошо, но во времена Ричарда Сен-Пьера…

— Умоляю простить меня, ваша милость, — парировал Рауль, — но напоминаю вам: сейчас не те времена.

Получив отпор, памятливый сеньор замолчал. Заговорил Роже де Бомон:

— Мы должны подчиниться воле герцога. Он мудр в военных вопросах, а если даже де Гурне поддержал его… Что ж, этого для нас вполне достаточно!

Рауль осторожно поискал глазами Жильбера, затем опустил их с напускной скромностью. Жильбер же прошептал на ухо Эдгару:

— Если бы только старый де Бомон знал, что сказал де Гурне, услышав этот приказ!

— Не забудьте, мессиры, графа Ю и Жиффара Лонгевиля, — тихо добавил Рауль. — С их мнением нельзя было не считаться.

Жильбер снова прошептал:

— Вальтер Жиффар всегда говорит то, что хочет герцог, но они этого не знают.

— По крайней мере, граф Ю действительно верит в этот план, — подчеркнул Эдгар. — Но только он единственный. Ну и горазд врать этот Рауль!

Аркуэ как раз рассказывал про совет у герцога, и изо всего следовало, что даже Фицосборн, известная горячая голова, сразу согласился с планом ведения французской кампании. По улыбке, которая мелькала на лице Роже де Бомона, Жильбер понял, что тот прекрасно представляет себе, как в действительности обстоят дела, но остальные, кажется, приняли слова Рауля за чистую монету, и после короткого обсуждения план был окончательно одобрен. Войско, идущее на восток, должны были возглавить четыре самых важных сеньора в регионе: де Гурне вел людей Брая и Вексена, Жиффар Лонгевиль и Вильгельм Креспен из Бека — людей Ко, а граф Ю — всех воинов Ю и Таллу. Сам герцог должен был лично командовать западным войском, которое выступит против войск самого короля, а с ним пойдут не только люди Оже и Йесма, но и все силы Бессена во главе с Тессоном де Сангели, а также бароны Котантена со своим веселым Сен-Совером. Щеки Юбера д'Аркура просто раздулись от важности, когда он услышал все эти имена. Совет закончился, причем все собравшиеся пребывали в возбужденном настроении, преисполненном ожиданием грядущих побед.

За совещанием последовал ужин, на который сошли из будуара жена милорда с дочерьми и Гизелой, женой Жильбера д'Аркура, родственницей Роже де Бомона, которая упросила мужа взять ее с собой. Она села за стол рядом с Раулем и была, кажется, единственным человеком из присутствующих, который не хотел говорить о предстоящей войне. Пока Жильбер ожесточенно спорил с Эдгаром о правильном ведении боевых действий, а старый Жоффрей де Берней объяснял племяннику, как именно воевал Ричард Сен-Пьер, Гизела задала шурину множество вопросов о милорде Роберте, малолетнем наследнике герцога. У нее самой было уже два сына и вскоре ожидался третий ребенок, поэтому, когда Рауль пожаловался, что малыша последнее время мучит кашель, она немедленно посоветовала средство, которое герцогиня Матильда (все же иностранка!) могла и не знать.

— Нужно нарвать побегов омелы, растущей над терновником, — назидательно говорила Гизела, — затем вымочить его в кобыльем молоке и дать выпить милорду Роберту. Кашель как рукой снимает.

Рауль вежливо ее поблагодарил и пообещал все рассказать леди Матильде. Гизела тут же принялась за ломбардских пиявок, украшенных цветами и поданных в жидком соусе, но не стала их есть много, потому что быстрым оком углядела на столе множество иных деликатесов и собиралась перепробовать все, что сможет. Дама оглянулась и громко спросила, не поделится ли с ней леди Аделина секретом приготовления одного из этих редких блюд и не стоит ли прибавить в него чуточку имбиря, чтобы вкус стал совершенно неповторимым. Но тут слуга принес блюдо с кроншнепами, и Гизела тут же набросилась на новое блюдо. Кроншнепы были поданы с гарниром, и некоторое время Гизела пыталась понять, положена в него корица или молотый имбирь. Рауль ничем не мог ей помочь, но дама наконец решила, что, наверно, там есть по щепотке и того, и другого, а может, и несколько зерен душистого перца. Тут она вдруг обратила внимание на молчание шурина, который с отсутствующим видом уставился на остатки вина с пряностями в своем кубке. Казалось, он вместе со своими мыслями витает где-то очень далеко. Гизела изучающе посмотрела на Рауля, и он, как бы почувствовав ее взгляд, поднял глаза и улыбнулся. Конечно, ее Жильбер был мужчиной что надо, с мощными мускулами и силой быка, но улыбка шурина всегда трогала сердце дамы. Устыдившись таких мыслей, Гизела поспешно отвернулась. У нее слегка заболело сердце при мысли о равнодушии шурина, но она напомнила себе самой, что вполне счастлива с Жильбером и понимает его лучше, чем когда-либо сможет понять Рауля. Женщина подавила вздох разочарования и завела разговор с Юдасом, который облизывал жирные пальцы и при каждом удобном случае поддакивал оживленно разговаривающим собравшимся.