Константин Сычев - Роман Молодой

– Мы тоже желаем здоровья и всяческих благ вашему князю и вам, славные княжеские гонцы! – ответил на приветствие звонким юношеским голосом веселый мальчик – великий князь.

– Благослови вас Господь! – молвил, привстав со своего сидения и крестя посланников, митрополит Алексий.

– Вы как будто кровные родственники, брянские послы? – с любопытством вытянул губы Дмитрий Московский. – Вы так похожи друг на друга лицами и у вас – прямо-таки княжеская поступь! Как вас величают?

– Ты прав, великий князь! – ответил старший посланник. – Мы, в самом деле – кровные родичи! Я – отец, Будимир Супонич, сын княжеского тиуна, а он – мой старший сын, Иван. Наш славный князь прислал нас сюда, чтобы добиться вашей поддержки…

– Скажи-ка, славный Будимир, как дела у вашего князя и здоров ли он? – вновь спросил великий князь.

– Наш князь здоров, слава Господу, и его дела не совсем плохи. Но я обо всем рассказал его святейшеству, – пробормотал смущенный посланник. Было видно, что он не очень хотел прилюдно говорить о бедах и трудностях брянской земли.

– Это ничего, Будимир Супонич! – подбодрил его митрополит. – Ты уж повтори, но покороче, о ваших трудностях. А мы обсудим твои слова и посоветуем что-нибудь полезное…У нас нет неверных людей, и мы все желаем добра вашей земле и брянскому князю!

– Ну, тогда я расскажу обо всем, почтенные и знатные люди, – опустил голову боярский сын Будимир. – Недавно в Брянск приехали посланники великого литовского князя Ольгерда! Он проведал об улучшении отношений нашего князя с Москвой и сильно разгневался! Его посланники потребовали, чтобы мы поссорились с Москвой и признали единственным митрополитом литовского ставленника Романа! Ну, наш князь не спорил против того, чтобы тот самозванный Роман приехал в Брянск и встретился с нашими священниками…Пусть себе поговорит! Однако он отказался менять нашего владыку! – Нам не нужен литовский епископ, назначенный самозванцем! – сказал наш князь Роман. – Это – не княжеское дело, а сугубо церковное! Наш отец Нафанаил поставлен еще митрополитом Феогностом, и мы не будем его менять! – Тогда литовский посланец пригрозил нам войной! А потом сказал нашему князю, что если он не подчинится воле Литвы, жестокий Ольгерд лишит его брянского «стола»! После этих слов наш владыка Нафанаил заявил, что покидает свое владыческое место и уходит в монашескую обитель. – Пусть же наш славный святитель, московский митрополит, назначит другого епископа! – молвил он напоследок. А наш добрый и щедрый князь Роман Михалыч не хочет слушать приказ того грозного Ольгерда и портить отношения с Москвой! Он просит вашей помощи на случай литовского вторжения!

Посланник Будимир еще раз низко поклонился и замолчал. Поклонился и его сын.

– Как вы думаете, славные бояре, – поднял голову митрополит, глядя перед собой, – мы сможем помочь брянскому князю против Литвы?

– Сможем! – дружно прогудели бояре. – Пусть только литовцы туда сунутся! – громко крикнул кто-то из них. – Мы сразу же пошлем к славному Роману большое войско!

– Пошлем! Пошлем! – дружно закричали все сидевшие в думной светлице.

– Ну, тогда я был прав, что пригласил сюда брянских людей! – сказал, улыбаясь, митрополит Алексий. – А теперь хочу заверить брянцев в нашей поддержке их славного князя! Спокойно возвращайтесь в свой Брянск и передайте храброму князю Роману, что мы готовы в любое время оказать ему военную помощь против Литвы! А если вашему князю или его людям понадобится убежище, в случае непредвиденной напасти, Москва всегда готова таковое предоставить…А поэтому нам нужно срочно заключить оборонительный союз! И скажите вашему несчастному, набожному владыке Нафанаилу, чтобы он немедленно вернулся на свое святое место и продолжал быть брянским епископом…А я, как только освобожусь от трудных дел, сразу же приеду в ваш славный Брянск, чтобы поддержать добрыми словами и епископа, и князя Романа!

Декабрь 1362 года выдался на редкость теплым. Снег выпал еще на Покров, а в первые дни ноября стало так холодно, что брянцы опасались суровой зимы. Но вот в начале декабря потеплело, растаял снег, и на улицах стало неуютно из-за грязи и луж, а там, где были глинистые почвы, дороги стали совершенно непроходимыми. В это время горожане были вынуждены сидеть в своих домах и заниматься домашними делами.

Ремесленному люду было куда проще: их дома соприкасались с мастерскими, и поэтому скверная погода не мешала делу. Купцам было похуже, хоть их лавки также располагались рядом с жилищами, потому как горожане, имевшие домашние запасы в пище и одежде на такое время, почти ничего не покупали. Еще хуже было князю и боярам. Об их излюбленном развлечении – охоте – приходилось на время забыть. Да и учебные занятия с дружинниками, проходившие обычно на лугах или лесных полянах, было невозможно проводить. Князь томился от скуки и не знал, куда приложить свои силы.

Боярские советы он не любил, хотя собирал брянскую знать по любому поводу. Обычно эти сборы были не долговременными. Князь говорил о возникших трудностях или сообщал последние новости, так или иначе связанные с Брянским княжеством, а потом, после недолгого обсуждения, принимал решение. Накануне же этих собраний он беседовал с брянским епископом Нафанаилом и, узнав его мнение, созывал бояр.

На этот раз князь был вынужден устроить совещание в связи с прибытием гонца из Литвы. Последний, несмотря на грязь и бездорожье, совершил объездной путь через смоленские земли и принес известие о кончине литовского митрополита Романа. Это известие было настолько важным, что князь решил сообщить о случившемся боярам.

Тем временем, литовский гонец был накормлен, отправлен в княжескую баню и отдыхал, ожидая вызова к князю, чтобы высказать данный ему великим литовским князем наказ.

Пришедшая из Литвы весть вызвала противоречивые суждения на боярском совете.

– Теперь нет двоевластия в православной церкви! – сказал седовласый Кручина Миркович. – Может, наконец, установится порядок! Я совсем не верил тому святителю Роману, а многие вообще считали его врагом церкви!

– Значит, теперь все воспримут пресвятого Алексия как общего митрополита! – буркнул Коротя Славкович. – Ох, не по душе мне усиление беспощадной Москвы! Наша дружба с Москвой – очень опасное дело! Мы рассердим великого князя Ольгерда!

– Никакой опасности нет, дети мои, – сказал, приподнявшись с передней скамьи, епископ Нафанаил. – Москва очень сильна, а значит и мы под надежной защитой! Нам надо быстрей заключить союз с Москвой, и тогда ни один враг не будет нам опасен! Мы знаем, что Ольгерд Литовский не захотел принять праведную веру и пребывает в мерзком язычестве! Какой позор, что тот ложный митрополит Роман служил язычнику! И вот неожиданно скончался! Он заслужил себе вечную кару! И едва не изгнал меня с владычества! Если бы не поддержка славного святителя Алексия, здесь бы сидел не я, православный епископ, а какой-нибудь литовец или даже нечестивый римлянин!

– Еще неизвестно, что лучше! – возразил владыке боярин Шумак Борилович. – С Москвой нас всегда связывали беды и беспорядки…Я помню что Москва даже присылала сюда своих князей, от чего у нас были жестокие смуты! К тому же наш люд совсем не любит москвичей! Разве ты не помнишь ту смуту, сразу после смерти Василия Смоленского? Тогда наши брянские горожане собрали вече и решили отдаться Литве! А разве сейчас мы – не под властью Литвы? И наш славный князь Роман – не названный сын Ольгерда? Зачем нам ссориться с великим литовским князем? Оно, конечно, нам нечего соваться в дела святой церкви, и пусть святитель Алексий ведает ими…Мы не против этого! Но нам не нужен союз с Москвой! И скажу вам прямо, безо лжи и утайки: если вы заключите союз с Москвой, тогда потеряете нашего князя Романа Михалыча! Могучий Ольгерд немедленно заменит его другим князем!

– Однако молодой великий князь Дмитрий Иваныч и сам святитель с боярами обещали оказать нам помощь на случай ссоры с Литвой! – вмешался в разговор вставший из середины светлицы недавний посланник князя Романа в Москву Будимир Супоневич. – Они заверили нас, княжеских послов, что не надо бояться литовской угрозы и следует поспешить с заключением союза с Москвой!

– Эх, сын мой! – сказал, вставая с первого ряда, брянский воевода Супоня Борисович. – Ты же был со мной в славной Литве и видел великого князя Ольгерда! Кто такой Дмитрий Московский против того могучего воина? Я думаю, что не следует начинать ссору с Литвой себе на погибель! Великий князь Ольгерд воспримет это как неблагодарность за все его благодеяния! Неужели вы, знатные брянцы, забыли, где мы нашли кров и пропитание в тяжелые времена? Поэтому не надо забывать доброту этого славного литовца и платить ему злом за добро! Сам Господь за это не пожалует!

– А что же тот литовский гонец?! – выкрикнул из середины боярских рядов молодой боярин Тихомир Борилович. – Неужели он ничего не сказал тебе кроме вести о смерти митрополита, славный князь?!

Князь в это время размышлял про себя. Услышав вопрос, он откинулся к спинке своего кресла и, глядя на бояр, сказал: – Вы все говорите правду, но пока мы не можем извлечь из этого никакой пользы! Действительно, нам не обойтись без заслушивания литовского посланника! Эй, Улеб! – Он хлопнул в ладоши. Мальчик-слуга выбежал из простенка и остановился у входа в думную светлицу. – Сбегай-ка, Улеб, – князь качнул головой, – к литовскому посланнику. Конечно, если он еще не отдыхает…И зови его сюда!

– А если почивает? – заколебался слуга. – Я видел этого важного человека! Он – словно бы князь! А вдруг рассердится?

– Ну, тогда немного подожди и подними небольшой шум, – пробормотал князь, – но так, чтобы не обидеть того человека…Там увидишь!

– Пойду-ка я сам с молодым Улебом, княже, – встал с передней скамьи княжеский огнищанин Улич Брежкович, – и как-нибудь разбужу этого литовца, если он спит!

– Ну, тогда иди, славный Улич, – улыбнулся князь Роман, – а мы пока обсудим наши брянские дела.