хочется отскребать с пола собственные мозги.

– А это что? – женщина переключается на меня, окидывает презрительным взглядом.

– Это мое, – следует холодный ответ.

– Ты можешь использовать ее для посвящения. Послушай… это же Князева?

Она подходит ко мне, внимательно разглядывает, а я испытываю непреодолимое желание расцарапать ее лицо ногтями.

– Так вот в чем проблема, – усмехается. – Обычно ты не прочь развлечься, но когда рядом такая дерзкая сука, все мысли о ней, да? Дай-ка мне ее на пару дней, и я выдрессирую твоего нового зверька. Конечно, придется попортить шкурку, но иначе с ними нельзя…

– За своей шкуркой следи!

Я оборачиваюсь и бью ее ногой, стальная шпилька легко разрезает кожаные штаны, полосует бедро.

Я действую быстро. Жестко, резко. Если ты решил кого-то ударить, то бей, причем наверняка.

Я не совершаю такой ошибки как с Чертковым. Здесь и сейчас я во всем уверена. Мне нужно выпустить пар.

Женщина вопит, скривившись от боли. Она собирается нанести ответный удар, но Чертков хватает ее за горло и выставляет за дверь.

– Говорил же – проваливай.

Он смотрит на дрожащих голых девушек.

– На выход!

Те аж подскакивают, поспешно ползут прочь.

Жаль, могла получиться интересная драка. Не люблю упускать удачную возможность, но иногда иначе нельзя.

– Трахал их по очереди? – рассматриваю окровавленный каблук. – Или сразу скопом?

Он подходит ко мне, обхватывает пальцами мой подбородок и заставляет поднять голову.

– Ревнуешь?

Прежде я бы расхохоталась ему в лицо, но теперь задумываюсь.

– Что за посвящение? – отвечаю вопросом на вопрос. – В студенты?

– Тебя это не должно волновать.

Странно, а я волнуюсь.


– – -


Мы проходим через весь клуб, направляемся к выходу. И я понимаю, зачем он нарядил меня так, зачем заставил танцевать тогда, в первую встречу. Ему льстит, что Екатерина Князева находится в его власти, в полном распоряжении. Желанная добыча. Я не просто неизвестная смазливая девчонка. Я видная фигура на шахматной доске.

Все изучают исподтишка, ненавидят и восхищаются. Но кто посмеет коснуться, если руки самого Черта обвиты вокруг меня?

Никто не видит печать, но все ее чувствуют.

Когда мы возвращаемся в квартиру, я сразу избавляюсь от платья, пытаюсь стянуть пленку и рассмотреть татуировку.

Проклятье, она гораздо больше, чем я представляла, занимает всю поясницу. Крупная, темная. Черно-красная. Только я не успеваю различить детали.

Чертков перебрасывает меня через плечо и уносит в душ.

– Что там? – спрашиваю нервно. – Скажи.

Он ставит меня на пол, лицом к раковине, к зеркалу. Ведет пальцами по травмированной коже.

– Красиво.

Сбрасывает пиджак, ослабляет галстук и снимает через голову, расстегивает рубашку. Он раздевается догола, а я хватаюсь за раковину, чтобы не упасть.

Я чувствую жар и мощь его тела, даже не соприкасаясь, не дотрагиваясь. Он настолько огромный и сильный, что у меня перехватывает дыхание. Вокруг горла обвивается петля, и я четко сознаю, что не выберусь, как бы ни вырывалась. Я не убегу, ведь я не хочу убегать.

– Смотри, – он обхватывает меня, поворачивает. – Читай, кто ты теперь.

Я жадно впиваюсь взглядом в татуировку на спине. Шок сменяется ужасом. Это же не смыть, от этого не избавиться.

Кровавые буквы будто вырезаны на мне, обвиты терном. Черные шипы оттеняют темно-красные, огненные линии. На пояснице красуется выразительная надпись – 'Devil's Whore'. Шлюха Дьявола. Вот что за клеймо на мне выжгли.

Шрифт в готическом стиле. Объемный, внушительный. И мрачный узор.

– Я хотел написать попроще, чтоб всем стало ясно. Подстилка Черткова или вроде того. Но мастер посоветовал такой вариант. Действительно эстетично.

– Ты… это же теперь на шрамах.

– Твоих шрамов больше нет.

Он проводит пальцами вдоль позвоночника, и я выгибаюсь. Невольно. Как кошка подставляю спину под ладонь хозяина.

– Как? – в моем голосе паника. – Как же?

– Нет ничего, что было до меня.

Горячие ладони ложатся на мои плечи, давят, опуская на колени.

Только теперь до меня доходит, что он сделал. Он отобрал все. Даже прошлое, даже отметины от ножа. Он не может смириться с тем, что кто-то другой пытал меня. Как сильно он меня ненавидит. Это не выразить.

– Ты не должен был. Ты не имел права.

Чертков надавливает между лопаток, заставляя вжаться в ледяной кафель. Раздвигает мои бедра, ягодицы и начинает смазывать.

– Нет, не надо опять туда. Прошу, не надо… Хватит.

Его член проникает в лоно, легко, без препятствий, проскальзывает внутрь одним движением. А пальцы по-прежнему смазывают и разминают анус.

– Тебе мало обычного секса? – дрожу. – Почему?

– Так тебя могли иметь все, – толкается внутрь и отстраняется, начинает медленно проникать сзади. – А так буду иметь только я.

Слабо всхлипываю, кусаю кулак, сдерживая вопль. Молить о пощаде бесполезно. Он скорее порвет меня, чем отпустит.

Он проникает вглубь, заполняет медленно и неотвратимо. Он поглаживает мою татуировку, и его член становится тверже, если только это возможно.

Мне кажется, он сейчас раздавит меня, размажет по полу. Я смотрю вперед и как зачарованная не могу отвести взгляд от отражения в стеклянной дверце душевой кабины.

Я кажусь совсем маленькой и беспомощной. Волосы разметались во все стороны. Грудь вдавлена в кафель.

А он со звериным рычанием овладевает мной. Мышцы напряжены, налиты кровь. Вены вздуты. Он чудовище. Монстр, от которого не убежать. Он вынуждает меня выгнуться настолько, что я вижу собственную татуировку. Он методично толкается дальше, и тело разрывается от боли.

– Не дергайся, детка, – он прижимается плотнее, входит до упора и замирает. – Твоя маленькая попка привыкнет и даже потребует добавки.

Он больше не двигается, только сжимает мою грудь, наваливается сверху. И, кажется, его раскаленный член снова растет и увеличивается. Пульсирует, набухает, неспешно растягивая меня.

– Нет, – мотаю головой. – Я не хочу. Никогда не захочу.

– Ты моя сучка. Ты будешь хотеть все, что захочу я.

– Нет. Я не сучка. Я не…

Он отступает, почти покидая мое тело, а потом вбивается обратно.

– Чувствуешь?

– Кончай уже, – выдыхаю судорожно.

– Куда нам торопиться. Я намерен трахать тебя часами. Долго. Очень долго. Знаешь, что надо делать с такой жаркой задницей?

– Что? – проклинаю себя за очередной жалобный всхлип.

– Жарить.

Он хохочет.

– Драть. Натягивать.

И он держит свое обещание.

– Пошел ты!

– Уже. Я уже тут. Покрути своей тугой попой, как умеешь.

Я содрогаюсь от бессильной ярости, а ему от этого только новый кайф.

Он сжимает мои бедра, вращает, как удобно. Врезается глубже.

– Принцесса попала, – шепчет на ухо. – На вертел.

Но и ты попал, гад.

Иначе почему не способен оторваться от меня?


Глава 10


Все мои мысли о ней, и это похоже на болезнь. Нет. Это и есть болезнь. Одержимость, которую я сам вырастил внутри. Я жаждал мести, расплаты за грехи, и не заметил, как самая ненавистная на свете женщина стала частью меня.

Я не могу сосредоточиться на работе, не могу решить ни единого вопроса. Проблемы не ждут, враги не дремлют. А мне плевать. Я бесцельно листаю документы, не способен ни единой строчки прочесть.

– Ты, – шепчет она в моей голове. – Ты… ты убиваешь меня.

И я хохочу в ответ.

Ее тело дрожит подо мной. Мелко, судорожно. Спазм за спазмом сотрясают горячую и тугую плоть.

Я вспоминаю этот момент снова и снова.

Момент? Слабо сказано. Я трахал ее всю ночь, до утра. Я не сумел оторваться. Чертова татуировка сводила с ума.

Я будто обезумел. Оголодал. По ней. Я как бешеный пес сорвался с цепи. Лучше бы кто-нибудь меня пристрелил.

Я себя не контролировал. Я поставил ее на колени, нагнул и отодрал до абсолютного помутнения. Я никого и никогда не трахал так. Даже со шлюхами обходился нежнее. А тут… я осатанел. От ее порочного запаха, от гладкой, будто шелковой кожи. От контуров рисунка, который ей больше не смыть, не стереть. От ощущения полной власти над ней.

Мой разум потерялся где-то в ее роскошной, упругой заднице. А ее пульс затихал под моими пальцами.

– Пре… прекрати, – хрипло молит она. – Про… прошу.

И я только ускоряю ритм, я вбиваю ее в ледяной пол. Я хочу насытиться. Но я не могу. Не удается.

Какая забавная ирония.

Я столько наркоты толкнул на своем веку. Самые разные сорта смертоносного дерьма. Кристально чистые. Элитные. С примесями. Для бедноты. На любой вкус и кошелек. Но ничего из этого я не пробовал лично. До встречи с ней. До первого прикосновения.

Я подсел на нее как подсаживаются на героин. Единственной инъекции оказалось достаточно для полного отрыва башки.

Она напрочь меня обесточила. Влезла под кожу, пропитала пространство вокруг. Отравила, приковала к своему точеному, гибкому, горячему телу.

Я смотрю на важный контракт, но вижу только ее глаза. Чувствую жар ее нежной плоти, биение сердца. Вдыхаю аромат длинных темных волос и улетаю.

Гребаная эйфория.

Сука.

Что же она со мной творит?

Я бы принял ее медлительность и вечно краснеющие щеки за признак смущения. Но подобное ей неведомо. Князева прирожденная стерва. Смятение – это явно не ее черта. Она давно прошла все искушения и соблазны, на ней клейма ставить негде.

Да, в сексе совсем неумелая, даже никакая. Хотя это и не исключение. Красавицы часто оказываются бревнами в постели, считают, что отпадная фигура и смазливая мордашка уже достаточная награда, поэтому особо стараться не надо.

Я даю им мастер класс, наставляю на путь истинный. А иначе все уныло, никуда не годиться.

Сколько же баб я перетрахал.