– Тебя не беспокоит ее судьба?

– Она взрослая девочка. Справится.

Я пробую понять, блефует он или нет. Неужели ему действительно безразлична судьба дочери? Он отправлял мне разные предложения через посредников, пытался заключить сделку. Но он ни разу не упомянул дочь, хотя прекрасно понимал, где она и с кем.

Его волновала своя репутация. Бизнес.

Этот человек рассчитывал сохранить империю. Хотя бы частично.

Но у меня был приготовлен для него совсем другой расчет.

– Я приказал набить ей татуировку. Вышло очень красиво. Шлюха Черткова, вот что там написано.

Его колотит от злобы. Но точно также его колотило бы, если бы я лег на его кровать или отнял его планшет.

Я трогаю чужое, вот что он считает недопустимым.

– Я любуюсь этой татуировкой всякий раз, когда трахаю твою дочь в задницу. А происходит это довольно часто. Как только член встает, так и вставляю.

Он смотрит на пистолет, почти облизывается. Но он не рискнет со мной тягаться. Теперь он потеет и трясется от слепой ярости.

– Она так плачет, так умоляет… даже мне иногда становится ее жаль. Однако не настолько жаль, чтобы я прекратил долбить эту маленькую горячую попку.

Князев нервно смеется.

– Думаешь, заденешь меня? Через нее?

Я ничего не отвечаю.

– Да лучше бы она сдохла в канаве! – злобно продолжает он.

А вот это уже интересно.

– Какие у вас милые семейные отношения.

– Она мне давно не дочь. Связалась с нищебродом и… опозорила всех нас.

Нет, пора заканчивать.

Или надавить на него? Выжать больше информации?

Ее странные шрамы. Ее крики о помощи, адресованные Андрею. Все это не дает мне покоя.

– В ней же твоя кровь течет.

Князев молчит.

Я смотрю на выражение его лица, и понимаю, что расспрашивать бесполезно. Произошло нечто такое, от чего эту гниду корежит. И он никогда не станет об этом говорить.

Мои слова его не задевают.

А должны бы.

Я бы за такие оскорбления внутренности наружу вывернул. И не посмотрел бы на оружие. Я бы сдох, но такие фразы не спустил, запихнул бы обратно в глотку, прямо вместе с кишками.

– Я тебе помогу выбраться на свободу, – подаю ему пистолет. – Только не так, как ты хотел бы.

Князев не делает ни единого движения, подозревает подвох.

И он не далек от истины.

– Перед тем, как наведаться к тебе, я посетил другого заключенного. Игоря Назарова. Я рассказал ему о том, кто надругался над его женой и дочерью. И в отличие от тебя он испытывает к своим родным больше теплых чувств. Ему не наплевать.

Князев бледнеет.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Нет никаких доказательств. Ни фотографий, ни видео. Свидетели давно уничтожены. Ты никогда не оставлял следов.

В глазах Князева вспыхивает настоящий страх.

– И ты прав, у меня не так много данных. Всего лишь показания одного из твоих шакалов. Пара бумажек, но там все очень подробно. Да, потом ты его пришиб и подмазал ментов, а сперва он успел расколоться и настрочить подробную исповедь.

Князев хватает оружие.

– Я просто пристрелю тебя, – цедит мстительно.

– Но это не решит твою проблему.

Я достаю другой пистолет.

– К тому же, я успею выстрелить первым.

– Тогда что… чего ты добиваешься?

– Сам не знаю. Может быть раскаяния? Проблеска совести?

– А ты у нас святой!

– Ну, по крайней мере, я никогда не насиловал женщин.

Князева не идет в счет.

Я не уверен, сколько в ней человеческого. И есть ли вообще. Да и сопротивлялась она не очень активно. Скорее даже рвалась навстречу.

– Ты подставил бизнес-партнера, – продолжаю. – Оттрахал его жену, пустил на круг. Дочку малолетнюю трогать не стал. Сам. Нашел других любителей. Думал, все будут молчать? Не вышло. И хоть ты заткнул им рты навечно, кое-что просочилось.

Правда всегда выплывает на поверхность.

Правда…

Я отмахиваюсь от мыслей о Князевой.

– Не буду описывать тебе все то, что Назаров захочет с тобой сделать. И осуждать его точно не стану. Как только я уйду из камеры, здесь начнется настоящее веселье. Но ты можешь освободиться. В любой момент.

Я поднимаюсь и выхожу за дверь. Не оборачиваюсь, не изучаю врага напоследок. Я вычеркиваю очередной пункт, я снова на правильном пути.

Назаров давно искал тех, кто надругался над его семьей и обчистил дом. Сегодня у него счастливый день. Возмездие свершится.

Было легко перевести Князева в эту тюрьму. И хоть я планировал развернуть все иначе, никогда не поздно внести некоторые коррективы.

Когда я дохожу до конца коридора, раздается выстрел. Я не останавливаюсь, не обращаю внимания на встревожившихся охранников. Я продолжаю идти по своей собственной дороге.

Я опять обретаю спокойствие. Больше не сомневаюсь.


– – -


– Нам придется отменить семейный ужин.

Князева выглядит затравленной.

Похоже, мы обрели точку соприкосновения. Я не хочу знать, что с ней случилось. И она не хочет, чтобы я об этом узнал.

– Почему? – спрашивает тихо.

Твой отец мертв. Застрелился. Я довел его до самоубийства.

Как интересно складывается жизнь. Когда ее складываю я. Однажды я раздобыл пистолет, пытался убить врага и не смог. А теперь он сам себя порешил. Поверженный, задыхающийся от ужаса перед неминуемой расплатой за грехи.

Это даже поэтично.

– Потому что возникло предложение получше. Собирайся. Мы поедем за город.

Ее липкий страх начинает действовать на нервы.

– Надень что-нибудь простое и удобное.

Иначе я не сдержусь и завалю тебя на спину. Прямо сейчас. А потом переверну на живот, а потом дам отсосать и…

Я не намерен анализировать, почему ничего не говорю ей про отца. Я по-прежнему планирую ее уничтожить. О помиловании речи не идет.

Но я не хочу ничего говорить. Не сейчас.

Я будто краду момент у самого себя.


– – –


Дорога будет долгой. И мучительной. Князева смотрит в пол, избегает прямого контакта. Я должен бы радоваться, но меня это грызет. Я привык с ухмылкой встречать ее наглый взгляд. А теперь впечатление, будто передо мной другой человек. Новый, незнакомый.

Я не могу отделаться от липкого, странного ощущения. Это неправильно. Все это. То, что между нами происходит. Но я не представляю другой расклад.


– Идем.


Киваю ей, спускаюсь по лестнице, выхожу на улицу и усаживаюсь в авто.


Как ей удается? Пробирается внутрь, прокрадывается. Украдкой, исподтишка. Заполняет собой все.


Сейчас на ней джинсы. Темно-синие, обтягивающие. Модные, чуть укороченные, обнажают тонкие щиколотки.


Челюсти стискиваются сами по себе, сжимаются со скрипом. Как же тянет схватить ее за эти щиколотки, устроить все так, чтобы эти длинные стройные ноги оказались у меня на плечах.


Сука. Она же знает, как действует на меня, и пользуется этим вовсю. Я приказал ей надеть простую, обычную одежду. А она во что вырядилась? Чего стоит эта футболка. Просторная, бесформенная. Но одно плечо обнажено. И ключицы напоказ.

У меня во рту скапливается слюна.


Надо признать, дрянь в любой одежде выглядит соблазнительно. Даже если нарядить ее в рубище. Тут ничего не поможет. Пусть хоть скафандр нацепит. Она и там сумеет вывернуться, подать себя выгодно. Вкусно, аппетитно.


Мне действительно хочется ее сожрать. Обглодать каждую косточку.


Ее запах дурманит, от порочного аромата перед глазами все плывет. Я с трудом различаю трасу, хотя видимость хорошая.


– А потом, – вдруг нарушает тишину Князева, медлит, робко продолжает: – Потом будет ужин с моим отцом?


Я сжимаю руль. Сильно. Костяшки белеют.


– Вряд ли.


– Ты передумал по поводу освобождения под залог?

Поворачиваюсь и смотрю на нее. Не удерживаюсь от искушения.

Черт раздери. Ну что за дерьмо.


Ее глаза так наивно распахнуты. И сама она сегодня воплощение невинности.

Эдакий ангелочек. С черной душой. Грешница, которую мне хочется наказывать целую ночь напролет.

– Я не стану обсуждать свои решения.

А стоило бы.

Какого хр…на я творю?

Я должен сказать ей про отца. Подходящие фразы давно вертятся на языке. Но я не могу и слова из себя выдавить.

В конце концов, она узнает. Из новостей. Или от приятелей. Кто-нибудь да выразит соболезнования.

Так даже лучше. Понаблюдаю за реакцией. Она наверняка осатанеет, придет в бешенство. Опять бросится на меня с ножом или придумает что-то поинтереснее. Будет весело.

Я не стану ее разочаровывать. Я дам ей то, чего она хочет. Вражду. Ненависть. Пускай питается, разделяет мою ярость.

Посмотрим, будет ли она тогда ко мне тянуться.

Князева только на вид как глыба льда. Эта стерва не настолько холодна внутри. Под бледной мраморной кожей бурлит дикая, гремучая смесь.

Возможно, в этом все дело? Она зажигает меня собственным пламенем.

Никогда прежде я не уделял столько внимания женщине. Я должен ее презирать и втаптывать в грязь, смешивать с дерьмом. Чем и занимаюсь. Но без особого успеха.

Я просто загибаюсь от жажды. От потребности коснуться, почувствовать тепло.

Гребаная ведьма.


– – -


Князева явно удивлена, не ожидала, что мы приедем именно сюда. Она вообще не понимает куда попала. Наверное, думала, я опять притащу ее в «Вавилон», а может запру в частном доме, в четырех стенах, посажу под замок.

Кстати, отличная мысль. Полагаю, мне будет легко оправдать все ее ожидания. Достаточно приобрести подходящую постройку.

– Где мы? – тихо спрашивает она.

– В гостях.

Тут появляется Денис, открывает ворота, чтобы я мог заехать во двор. Теперь Князева выдыхает с облегчением. И за это мне хочется ей врезать.

Что? Соскучилась по своему врачу?

Я не желаю давать ей ни единого повода для радости.