Я кусаю щеку изнутри, вонзаю зубы, пуская кровь.

Я сопротивляюсь до последнего.

Но как же заводят все эти грязные, пошлые, отвратительные словечки.

– Твоя киска проголодалась, мечтает, чтобы ее до отказа накачали спермой.

Другому я бы влепила пощечину. Высмеяла бы. Но тут…

Я сама льну к нему, едва держусь, чтобы не сдаться, не взмолиться.

А он ни на миг не останавливается. Использует меня будто куклу. Ритмично двигает бедрами, скользит членом по лону, намеренно задевает клитор, давит и давит, пока меня не начинает сотрясать конвульсивная дрожь.

Чертков снова целует меня, втягивает мой язык в свой рот, углубляет поцелуй, усиливает напор, заглушая мои крики.

Что-то нарастает внутри, мощно и мучительно, практически причиняя боль, а потом взрывается, раскаленной лавой растекается по животу, устремляется оттуда по всему телу.

Я задыхаюсь от ужаса, из меня что-то вытекает и я не способна прервать это. Сначала кажется, я описалась. Не может столько жидкости выделиться от возбуждения. Но нет, потом понимаю, что ошиблась.

Мои щеки горят, а губы распухают от жестких, требовательных поцелуев.

Я получаю оргазм, но по-прежнему жажду большего. Меня снедает неудовлетворенность. Желание ощутить всю силу Черткова в полной мере.

– А я же тебя не трогал, – он ухмыляется. – По-настоящему – не трогал.

– Не… нужно.

Первое «не» настолько тихо звучит, что получается лишь «нужно».

Чертков относит меня куда-то, в темноту. Укладывает на мягкую, прохладную поверхность. Вероятно, на кровать.

Я не успеваю сориентироваться, понять, где именно нахожусь. Он связывает мои руки, заводит их высоко над головой, фиксирует, прикрепляя к спинке кровати.

Я едва соображаю, ухватываю отрывки ощущений.

Грубый материал царапает запястья. Веревка?

Он уходит и возвращается. Я слышу, как он пьет, гремит бутылками. Потом кровать пружинит под его весом.

– Начинай, – шепчет, обводя мои губы языком.

На вкус он как самый крепкий алкоголь.

– Начинай умолять.

Чертков раздвигает мои бедра, и вдруг отстраняется. Правда, ненадолго. Я чувствую его горячее дыхание на животе, а в следующий миг он касается меня так, что пальцы на ногах поджимаются.

– Нет, – бормочу я. – Нет, нет…

Пытаюсь сдвинуть бедра, но кто позволит?

Чертков накрывает мой клитор языком, обводит очень нежно и медленно, вызывая судорожные сокращения во всех мышцах.

Мои губы не для поцелуев.

Так что же он творит?

Теперь он целует меня везде.

Я не хочу думать, не хочу знать, что это значит.

– Пожалуйста, хватит.

Чертков отступает. Но пауза получается совсем короткой. Он подкладывает маленькую подушку под меня, забрасывает мои ноги на плечи и продолжает.

Я извиваюсь, дергаюсь и всхлипываю. Слезы струятся по щекам, но это скорее защитный рефлекс.

Мое тело не готово к такому наслаждению. Не привыкло, не предназначено.

Парни пытались доставить мне удовольствие подобным способом, но ощущения разительно отличались. Было смешно, щекотно, немного неловко.

А сейчас я просто умираю.

– Хватит, хватит…

Но Черткова это не тормозит. Он опять подталкивает меня на самую грань. Подводит к оргазму и в самый последний момент замирает. Потом снова поглаживает клитор, неторопливо, кончиком языка, а после слегка покусывает, будто случайно задевает зубами.

И я снова раскалываюсь на части. Совсем как тот графин с гранатовым соком. Я ударяюсь о пол, разбиваюсь, разлетаюсь на осколки.

– Тебе не нравится? – Чертков нависает надо мной, его ухмыляющиеся губы прижимаются к моей щеке. – Детка.

Я продолжаю содрогаться от голодных судорог.

Его пальцы снова проникают в мое лоно.

– Пожалуйста, – я сдаюсь.

– Это говоришь ты или твоя киска?

– Прошу тебя.

– Отвечай на вопрос.

– Я.

– А вот я не уверен.

– П-прошу.

– Расскажи, чего ты хочешь.

Я выгибаюсь под его неспешной, обжигающей лаской.

– Хочу быть твоей… сексуальной рабыней.

Неужели я действительно это говорю?

– Продолжай.

Он покрывает поцелуями мою грудь, неумолимо опускается ниже.

– Хочу, чтобы ты меня трахнул.

Я дергаюсь, пытаясь освободиться.

– Пожалуйста, трахни меня.

Его пальцы медленно двигаются внутри.

Я кричу. Я умоляю.

Наверное, я сошла с ума. Я так хочу большего, гораздо большего.

Я хочу его член в себе. Безумно, до исступления.

Я жажду его как глоток воды.

– Куда тебя трахнуть?

– Туда, – постанываю. – Прошу, туда.

– В задницу?

Он отвязывает меня, ставит на колени, заставляет прогнуться. Я не могу сопротивляться, я расплавляюсь как горячий воск.

– В… другое место.

– В какое?

– Киску, – шепчу.

– Не слышу. Повтори.

– Трахни мою киску.

– Твою? У тебя ничего нет. Ты моя рабыня, моя собственность, а значит, и эта киска теперь моя.

– Я прошу…

– Говори.

– Трахни свою киску.

Он толкает меня, переворачивает на спину, устраивается между широко расставленными ногами.

– Уже лучше.

И тут меня прорывает.

Я озвучиваю все, что он жаждет услышать.

Его поцелуи, его ласки. Это лишает контроля. Особенно его поцелуи.

Я унижаюсь, но мне наплевать.

Я просто хочу, чтобы он взял меня. Присвоил. Полностью подмял под себя.

– Детка, – шепчет Чертков, не отрываясь от моих губ.

И, наконец, берет меня, проникает неожиданно нежно, заполняет до предела, затапливает.

– Я буду трахать тебя всю ночь.

Притягивает за бедра, двигается все быстрее, увеличивает темп.

Я содрогаюсь, ведь раскаленные стрелы устремляются от низа живота к груди, наполняют растопленным металлом.

Я плавлюсь под ним.

– Теперь ты у меня с члена не слезешь.

Он вонзается так глубоко, что в моих глазах отражаются все небесные созвездия. И я застываю, ослепленная эмоциями. А потом двигаюсь ему навстречу.

Несмотря на весь ужас моего положения, это самое правильное, что я когда-либо делала.

Я не жалею.

Я знаю, мое решение ничего не изменит.

Чертков выбрал меня задолго до того, как я переступила порог его клуба. Выбрал своей шлюхой, своей жертвой. Деткой, киской. Всем, чем ему заблагорассудится меня назвать. Ему наплевать на мое мнение. Все это только жестокая игра.


Глава 16


Есть такие сны, после которых не хочется просыпаться. Замираешь со счастливой улыбкой, увязаешь в сладких грезах. Нет ничего кроме этого короткого момента.

Иногда это не только сны.

Я боюсь открыть глаза, боюсь спугнуть мгновение. Боюсь, что нарушу хрупкое спокойствие и перестану существовать от слова «совсем».

Я не представляю, как жить дальше. Не представляю – а что после? И есть ли там хоть что-то вообще?

Я лежу на широкой груди Черткова. Мои ноги раздвинуты. Он все еще во мне. Он подо мной, но ощущение будто ситуация обстоит с точностью до наоборот.

Я не помню, когда мы отключились, когда все это прекратилось. Или мы просто застыли? Поставили на паузу?

Затрудняюсь с ответом.

Я все же пробую подняться, осторожно отступить, привести себя в порядок. Делаю слабое движение.

– Куда? – тяжелая ладонь мигом опускается на мой зад.

– Мне нужно, – замолкаю, потому как не могу придумать причину.

– Мне тоже, – вторая ладонь приземляется рядом.

Господи, я пропала.

– Что ты делаешь? – спрашиваю тихо.

– Пока ничего.

Его руки перемещаются на бедра, и низ живота мигом обдает кипучая смола. Под кожей течет вулканическая лава.

– Покрутись немного, – говорит Чертков.

– Как?

– Покрути своей жаркой попкой.

Он задает мне направление. Сначала мягко, после более настойчиво. И при свете дня, я готова сгореть от стыда.

– Ты чего? – тянет за волосы, смотрит в мои глаза. – Стесняешься?

Я краснею скорее от досады, чем от смущения.

– Детка, я трахал тебя так, что все черти обзавидовались. Неужели не хочешь поиметь меня в ответ?

Подобный вызов грех не принять.

Я начинаю осторожно, потом смелею, вхожу в раж. Я выписываю порочные круги, ощущая, как внутри каменеет и увеличивается раскаленный член.

– Быстрее. Сожми бедра крепче. Да, отлично.

Чертков дает мне указания, задает ритм, поддерживает темп. Его пальцы скользят по животу, по спине.

– Вот так я и верчу весь мир, – заявляет хрипло.

– Значит, я твой мир, – озвучиваю мысль до того, как успеваю пожалеть.

Пальцы сжимаются на моей талии настолько сильно, что кажется способны переломить надвое.

– Повтори.

Он вдруг поднимается. Резко. Обводит мою грудь языком. Нарочито нежно, с потаенной издевкой. После кусает. Зубы смыкаются вокруг соска. Сильно, безжалостно, заставляя кричать.

– Повтори!

Он заваливает меня на спину.

– Я… я твой мир.

– Ты моя сука.

– Называй как пожелаешь.

Он проводит тыльной стороной ладони по моему лицу.

– Дерзкая, – заключает мрачно.

Вероятно понимает, что слишком далеко зашел, слишком многое позволил, слишком сильно сократил расстояние между нами.

– Но тебе ведь это и нравится, – поворачиваюсь, обхватываю его указательный палец губами, слегка сжимаю зубы.

– Да, – ухмыляется. – А еще мне нравится, когда ты начинаешь орать.

Я не могу ничего ему противопоставить.

Чертков обрушивается на меня с животной яростью. Его член движется будто отбойный молоток. Жаждет разрушить, уничтожить.

Но что-то меняется. Неуловимо и… неумолимо.

Он не может просто насиловать, опять срывается на нежность. Целует. И сводящая с ума ласка его губ идет в разрез с бешеными ударами бедер.

Я впервые чувствую жар и холод. На вкус. И это уже не галлюцинация, не флешбэк, не мой наркотический бред.