Пожалуйста, нет. Я не могу. Отпусти. Пусти, пусти…

– Пожалуйста, – говорю почти беззвучно, мой голос больше похож на шелест ветра.

– Правильно, умоляй, – издевательски заключает Маврин. – Давно меня не просили о пощаде.

Я понимаю, упрашивать бесполезно. Унижаться тоже. Но инстинкт диктует собственные условия, приказывает хотя бы попытаться. Надежда тлеет в сердце вопреки здравому смыслу. А вдруг? Вдруг повезет?

Однако губы как будто замерзают, не шевелятся. Не издаю ни звука, затихаю. Очень хочу лишиться сознания, отключиться, вновь удариться головой и окунуться во мрак. Отворачиваюсь.

Господи, почему я не умерла? Не погибла в той аварии? Еще бы чуть-чуть, повыше бы скорость и никаких тормозов, тогда бы все сложилось иначе, более удачно.

– Смотри.

Маврин встряхивает меня. Швыряет на кровать, сдирает платье.

– Смотри, не думай отворачиваться.

Он силой раскрывает мои глаза.

– Смотри!

В зеркале отражается оживший кошмар. Мое обмякшее тело, беззащитное и полностью обнаженное. И груда мышц этого подонка.

Он не урод. Внешне. В прекрасной форме. Ухоженный, привлекательный. Но он красив ровно настолько, насколько омерзителен.

Меня тошнит от его прикосновений. Липкий страх опутывает тело незримой пеленой.

Рвотные позывы скручивают внутренности.

– Одна шлюха не хотела смотреть, и я отрезал ей веки.

Совсем не сопротивляюсь. Немею и цепенею, теряю всякие рычаги управления.

– Правильно.

Маврин хлопает меня по щеке и ухмыляется.

– Вдруг тебе придется по вкусу? Еще и замуж за меня попросишься? Бабы текут от больших членов. У меня очень большой. Скоро ощутишь в действии.

Его пальцы грубо проникают между моих ног, сминают, заставляя слабо дернуться.

– Дрянная девка. Ты даже не взмокла.

Он неожиданно отстраняется, поднимается с постели, быстро возвращается обратно. Чем-то смазывает лоно, натирает.

Меня знобит, тошнота становится невыносимой. Во рту собирается слюна пополам с кровью. Желудок сводит болезненный спазм.

– Ну, голубка, сейчас заведешься.

Едва ли.

В низу живота становится жарко, но я все равно не чувствую ничего приятного. Лишь отвратительный зуд. Невольно пытаюсь свести ноги, сжать бедра, выгибаю спину.

– Так-то лучше.

Маврин давит мне на клитор. Резко, ритмично. Плоть пылает, а душа леденеет. Я не чувствую ни капли возбуждения. Между ног разливается свинцовая тяжесть, бурлит и пульсирует раскаленный метал. Но отвращение во сто крат сильнее, все мое естество протестует, бунтует против грядущего надругательства.

– Давай, голубка. Порадуй.

Сжимаю челюсти до скрипа, до скрежета зубов.

– Не изображай партизанку, – подонок ржет. – Это мощное средство.

Я чувствую как выделяется влага, будто толчками. Однако нет ни тени желания, даже малейшего намека нет.

Физиология включена, однако разум не задействован.

– Попалась, голубка.

Маврин наваливается на меня, резко проталкивает что-то между ног. Горячее, твердое, гладкое. Не сразу понимаю что именно. Что-то продолговатое. Длинное. Оно проникает внутрь, очень глубоко, растягивает и заполняет.

– Впечатляет? – присвистывает Маврин.

Я вижу, как его тело накрывает мое, вижу как двигаются мускулистые бедра, как ритмично сокращаются накаченные ягодицы. Он пыхтит надо мной, пропитывает запахом пота и похоти, мнет грудь, придавливает всем своим весом.

Я не чувствую ничего. Вообще.

– Голубка притихла, – его язык скользит по губам. – Так тебя еще не вспахивали, да? Ну, не терпи, не сдерживайся, стони. Балдеешь?

Я не понимаю – о чем он?

Маврин как-то странно двигается. Будто отжимается. Только не от пола, а от меня. То вжимает в постель, перекрывая кислород, то вдруг отстраняется, позволяя судорожно вдохнуть.

Он толкается вперед снова и снова, с такой безумной скоростью, что отражение в зеркале расплывается перед глазами. А то, странное и непонятное внутри меня, движется вместе с ним. Синхронно, в едином темпе.

Не понимаю. Зачем? Почему? Для чего? Тотальный шок.

– Здоровенный хр…н, – хрипит Маврин. – Чувствуешь? Проникает до самой матки, на славу обрабатывает.

Он двигается как бешенный, а я не способна шелохнуться. Его бедра бьются о мои, причиняя боль.

– Совсем ничего не скажешь? – останавливается. – Одурела?

Я молчу.

Маврин опять приходит в движение.

Это какая-то из его тренировок? Мне становится все больнее внутри.

– Раз, два, три, – он считает размашистые удары. – Сейчас я тебя помечу.

Я смотрю прямо перед собой, в зеркало.

Мои ноги широко раздвинуты мощными бедрами Маврина, его крепкие ягодицы сжимаются и в тот же миг внутрь меня течет нечто обжигающее.

– Принимай мое семя, – Маврин подается вперед да так сильно, что мне уже нечем дышать. – Как тебе первый опыт на члене?

Осознание накрывает ледяной волной.

Теперь до меня доходит. Что он сделал, что затолкал в лоно. Чужая плоть терзает внутренности, и этого уже не изменить. Не стереть, не исправить. Не забыть.

Я больше не способна сдерживать рвотные позывы, все происходит естественным образом.

– Тебе хорошо, голубка? Не молчи.

Меня тошнит. В буквальном смысле.

Меня рвет. Прямо на Маврина.

– Тварь.

Он брезгливо отшатывается.

– Сука.

Бьет кулаком в челюсть.

Но никто не способен контролировать такой процесс. Меня продолжает рвать долго и мучительно. Маврин не вмешивается, позволяет сползти с кровати, скрутиться в три погибели и блевать на пол.

– Ты заплатишь, – обещает мрачно.

И ты.

И ты… И ты!

Кровью.


– – -


Он избивает медленно и методично, со знанием дела, отлично ориентируется в болевых точках. Он не лгал про то, что я здесь далеко не первая. А вот про член солгал. Не такой уж и большой. Когда Маврин опять заваливает меня на спину и насилует, я совсем ничего не чувствую. Абсолютно ничего. Только зияющую пустоту внутри.

– Скажи, голубка, ты счастлива, что я оказался первопроходцем?

Он тащит меня куда-то, и я не представляю куда, ведь на мне плотная повязка, ничего не разглядеть.

Ставит на колени. Ощущаю мягкий ковер под ногами. Сдергивает ткань с лица. Щурюсь от яркого света.

Сколько же тут ламп?

Я бы сказала, что это похоже на съемочную площадку.

Неизвестный мужчина приближается ко мне, по пути расстегивая брюки, извлекает член, массирует.

Я инстинктивно отползаю в сторону.

– Эй! – восклицает недовольно.

– Вернись на место, – слышится голос сзади.

Это не Маврин.

Кто-то новый.

Еще один?

Скрежет молнии, шелест ткани.

Меня хватают за волосы, тянут. Восставшая плоть утыкается в губы. Отворачиваюсь, вырываюсь.

– Тупая сука. Почему ты такая тупая сука, а? Открой рот и отсоси. Делай, что велено. Не усугубляй.

Я захожусь в приступе дикого кашля, прикрываю рот ладонями, сгибаюсь пополам. Я кашляю и никак не способна остановиться.

Господи. Зачем. Прекрати. Господи, не надо. Мои руки окровавлены, и это только начало. Я вырываюсь, ползу по полу, лихорадочно дергаюсь.

– Все очень просто, – раздается очередной голос.

А далее слышится звук приближающихся шагов.

– Давай, оближи. Дай мне свой язык.

Кто-то держит мою голову.

Кто-то новый.

Опять.

Держит крепко. Не позволяет ускользнуть, не дает вырваться.

А кто-то защелкивает наручники на запястьях.

– Не верю, что она никогда не сосала Андрею, – комментирует незнакомец.

Какой именно? Не знаю.

Затравленно озираюсь. Содрогаюсь.

Один член упирается в мои губы, другой шлепает по щеке.

– Будет вкусно. Я обещаю.

Гадкий смех. Отовсюду. Сколько их здесь?

– Давай, голубка, – что-то гладкое и холодное прижимается к горлу. – Видишь, к тебе уже очередь выстроилась. Не разочаровывай гостей.

Член по-прежнему пытается протаранить мой рот. Я делаю вид, будто сдаюсь, позволяю проникнуть внутрь, притворяюсь покорной, плотно обхватываю губами, а потом резко сжимаю челюсти.

Восхитительный вопль.

Тянет расхохотаться, но я занята. Наслаждаюсь местью. Пусть мелкой, не важно, хотя бы такой.

– Голубка, – сетует Маврин.

Гладкое и холодное перемещается от горла к спине, нагревается, вбирая тепло взмокшей кожи.

– Андрей! – я срываю голос.

Кого еще я могу позвать на помощь?

– Пожалуйста, Андрей…

Нож врезается в спину, вырывая дикий вопль.

– Это тебе первая зарубка. На память. Я научу тебя хорошим манерам.

– Андрей!

Я продолжаю орать, звать, умолять. Но это ничего не меняет. Я предпочитаю думать, что Андрея тут нет.

Иначе почему он не приходит на помощь? Почему?!

Он просто не слышит. Не может. Его убили, наказали за неповиновение. Я не хочу думать, что он развернулся и ушел, бросил меня растерзание этим мразям.

– Давай, соси прощение, – ржет кто-то.

– Соси, сука, – вторит ему другой голос.

– Держи ее, покрепче, чтоб без фокусов, – распоряжается еще один.

Восемь.

Включая Маврина.

Я могу их сосчитать. Легко. По членам, которые загоняют в мой рот.

Девятый незнакомец сыплет проклятьями и удаляется. Надеюсь, я надолго вывела его из строя. А может навсегда? Вряд ли он сумеет изнасиловать кого-нибудь в ближайшее время, зато остальные не упускают возможности получить свое.

Они не могут заставить меня доставлять им удовольствие. Но могут держать мой рот открытым достаточно долго, чтобы вставлять туда член на всю длину и трахать.

Я сопротивляюсь из последних сил. Дерусь, вырываюсь, царапаюсь, извиваюсь, пытаюсь использовать кулаки. Но это не от смелости. Я просто не верю, что меня выпустят отсюда живой, а значит, и терять больше нечего.

Их запах, их вкус. Их лица, их голоса. Это жутко, омерзительно, невыносимо. Но это уже не имеет значения.