Я готов кончить в ту же секунду.

Сжимаю челюсти до скрипа, оттягиваю разрядку.

Еще рано накачивать ее спермой. Надо сдержаться, проявить волю.

Я толкаюсь в ней и взвываю. Рычу. Она тихонько стонет, слегка шевелит бедрами, отвечает на мою атаку.

Я беру ее грубо и яростно, будто хочу разорвать надвое. Вбиваюсь, сжимаю мягкую плоть, оставляя синяки. А она не двигается, отдается целиком и полностью, покорно признает мою власть, принимает мое превосходство.

Подчинение распаляет еще сильнее.

Мои руки жадно рыщут по ее телу, а мой член точно железный бур, беспощадно врезается в судорожно сокращающееся влагалище.

И тут я задыхаюсь.

– Люблю, – шепчет Князева. – Люблю тебя.

Это обрушивается на меня точно могильная плита.


– – -


Нельзя разобраться со всеми делами сразу. Особенно если каждое требует особого внимания. Поэтому необходимо сосредоточиться на основном, на том, что никак не решится без твоего личного участия.

Я даю распоряжение проверить информацию, полученную от Князевой. Конечно, я не говорю ничего прямым текстом. Достаточно уточнить детали. Несколько фрагментов. Моим людям совсем необязательно знать тонкости и уж тем более им не нужна общая картина. Ограничимся основными фактами.

Я выясняю, что ближний круг Маврина действительно выкосила смерть. Трагическое стечение обстоятельств. Никто из его дружков не выжил. Погибли. Причем так, что тела не опознать, изувечены до полной неузнаваемости. Целая череда несчастных случаев.

Я также получаю сведения об исчезнувших девушках. Цифры поражают. Но еще сильнее поражает то, что милицию навели на строительную площадку, где обнаружили множество захоронений, а дело так и не получило продолжения.

Никто не стал ничего расследовать, спустили на тормозах.

Казалось бы резонанс, громкая история. Журналисты напечатали несколько статей, даже сняли репортаж. И на том все заглохло.

Деньги закроют любой рот. Навечно.

Никого не волновала судьба тех девушек.

Наша система правопорядка работает в одностороннем порядке. Для бедных и для богатых разные правила игры. Так было и так будет всегда.

Я уточняю еще несколько моментов. О доверии речь не идет. Я не хочу снова ошибиться, пойти на поводу эмоций и сделать неверные выводы. Я должен сохранять свой разум холодным.

Моя картина мира претерпевает серьезные изменения. Брат всегда казался мне святым, практически богом. А Князева долгое время оставалась сущим Дьяволом. Теперь предстояло кардинально поменять религию.

Я не представляю какой путь избрать. Дорога прежде казавшаяся четкой и ясной расплывается перед глазами будто марево.

Я делаю вид, что все в порядке, хотя понимаю, что до порядка далеко.

– Завтра посвящение, – говорит администратор «Вавилона».

– Я вижу календарь.

– Я лишь хотел…

Он затыкается под моим взглядом, отступает на несколько шагов назад, наивно полагает, что находится в безопасности.

Дебил.

Никто не будет в безопасности, пока я рядом.

– Мы уже подобрали девушек. Несколько вариантов. Вам необходимо одобрить. Точнее выбрать. У вас ведь право первого выбора.

Опять девушки. Может не самые невинные. Может даже корыстные, мечтающие поскорее заработать деньги своим телом.

Но какая на хрен разница?

Они все равно не подозревают, что именно их ждет.

Сколько грязи вокруг.

Я ощущаю тошноту. Меня и правда мутит настолько сильно, что приходится ослабить галстук.

– Давай свои варианты.

Он раскладывает фотографии на столе. Лыбится. До омерзения собой доволен. Как же иначе, справился на отлично.

– Вот эта девственница. Эта тоже. Но сами понимаете, невинность не является обязательным условием.

– Им сообщили про суть нашего мероприятия?

– Я провел беседы… хм, общего характера. Когда вы определитесь кого именно из них предпочитаете, я проведу более подробный инструктаж.

Рассматриваю снимки.

Красивые кандидатки. Молодые. Свежие, неиспорченные, неискушенные. Каждая достойна стать жертвой.

Кому же повезет?

– Она.

Я не задумываюсь, выбираю наугад. Просто кладу ладонь на одну из фотографий, пододвигаю вперед.

– Рыженькая, – администратор чуть не причмокивает.

Наверняка воображает как будет драть эту девчонку после меня.

Ну пусть порадуется. Пока способен. Потом больнее будет.

– Нравится? – ухмыляюсь.

– Она нежная, но очень горячая. Сразу чувствуется. Дрессировать такую сплошное наслаждение.

– Пожалуй.

Но не такое наслаждение как вырвать твой хребет через глотку.

Я больше ничего не говорю вслух. Только киваю на дверь. Провожаю тяжелым взглядом и снова смотрю на фотографии.

О чем только думают эти дуры? Хотят по-быстрому срубить бабла, хотят шикарной жизни. Им кажется, что вполне реально выйти из этой мясорубки с нетронутой душой. Подзаработать и двинуться дальше как ни в чем не бывало.

Их не смущает то, что придется раздвигать ноги перед неизвестными мужиками, ведь они не осознают реальность до конца. Воображают себя не пойми кем. То ли жрицами любви, то ли гейшами.

А на самом деле здесь они всего лишь сливные отверстия для спермы.

Но мне-то какое дело? Почему я вообще трачу время на такие размышления? Я что сраный моралист?

Плевать.

Я сгребаю фотографии. Комкаю, бросаю в урну. Покидаю кабинет, набираю начальника охраны, назначаю встречу в укромном месте, там, где никто не подслушает нашу беседу. По дороге прослушиваю сообщения. Однако ничего по-настоящему важного там не обнаруживается.

Вдруг на экране вспыхивает «Князева». Я медлю, но все же сбрасываю вызов и отключаю телефон.

Сейчас не до этого.

Не до нее.

Я должен быть абсолютно холоден и сосредоточен на основном.


– – -


– Вы уверены? – спрашивает начальник охраны.

Не отваживается открыто перечить, слишком хорошо осведомлен о том, что не так давно произошло с его предшественником. Ведь сам помогал оттирать кровь и мозги от кафеля. Подобное отлично врезается в память.

– Да.

– Это будет означать только одно…

Он не решается закончить фразу, поэтому на помощь прихожу я.

Усмехаюсь и говорю:

– Война.

– За ним стоят серьезные люди, – старается подобрать слова. – Нам этого не простят.

– А прощения нам и не нужно. Власть берут силой. Или хитростью.

– Риск высокий, вы же понимаете.

– Понимаю.

Я не отвожу взгляд, смотрю ему прямо в глаза.

– Ты можешь выйти из игры, – продолжаю тихо. – Сейчас.

– Нет, я останусь до конца.

– Тогда приступаем.

Он согласно кивает.

Я могу рассчитывать на его помощь. И на преданность. Сегодня. Завтра. А там посмотрим. Если план провалится, то все это станет совершенно не важно.

Наши трупы закатают в цемент или скормят собакам.

Не каждый способен по достоинству оценить шутку, которую я готовлю. Многие люди обделены чувством юмора.

А жаль.


Глава 20


Прикосновения стираются, поцелуи теряют вкус. Ничто на свете не живет вечно. Только память. И этого монстра нам никогда не удается обмануть.

Я опять собираю себя по кускам, выстраиваю реальность заново. Чудом возвращаюсь обратно, выплываю на поверхность, поднимаюсь с самого дна и снова дышу. Больше судьба не подарит мне подобный шанс.

Я столько раз оказывалась на грани, что везение исчерпалось. Не каждому удается дважды разорвать цепкие объятья героина. Я побывала в аду и вернулась обратно. Снова. И пусть память обо всем случившемся останется со мной до конца дней, я больше не позволю этому повториться.

Возможно, мне стоит посетить психолога, разобраться в себе, в своих странных и запутанных, болезненных отношениях с Чертковым. Но я выбираю более простой вариант.

СПА-салон. Любой каприз можно исполнить за деньги. Современная косметология творит чудеса, позволяет оставаться молодой и красивой достаточно долго. Только оплачивай процедуры.

Я не хочу никому изливать душу, копаться в болезненных воспоминания, по шагу разбирать каждое событие, искать причину всех проблем далеко в прошлом, в детстве. В том, что моя мать слишком рано умерла, а замена ей так и не нашлась. В том, что у меня не было добрых бабушек и дедушек, крестных, дядей с тетями и так далее. В том, что отец почти не уделял мне внимания, предпочитая компенсировать все эти пробелы деньгами.

Хватит.

Я просто намерена восстановить внешность, прийти в норму хотя бы частично, визуально, а дальше посмотрим.

Наркотики не идут на пользу здоровью. Даже несколько доз сказываются на лице и на теле не лучшим образом. Героин выпивает тебя, высасывает досуха. Чем сильнее и острее первоначальная эйфория, тем хуже ее последствия. А если ты становишься целиком и полностью зависим, то попрощайся с нормальным внешним видом. Ты потеряешь абсолютно все. В момент. Ведь нельзя окунуться в грязь, нырнуть туда с головой и не запачкаться.

Изменения затрагивают каждый орган твоего дела. Вред наносится что изнутри, что внешне. Кожа приходит в жуткое состояние, волосы выпадают. Ты постепенно высыхаешь, превращаясь в живой труп.

Не самая лучшая перспектива, если честно. Но когда ты под наркотой, то последнее чем займешься – посмотришь в зеркало. Тебе будет наплевать на внешность, ты будешь гнаться за новой дозой, и голос разума очень быстро затихнет.

Так происходит с любой зависимостью. Ты уверен, что контролируешь ее, сумеешь завязать в нужный момент, но на самом деле давно пляшешь под чужую дудку, теряешь собственную личность.

Часто ты просто не замечаешь главного. Того, что тебя уже нет.

Как я могла опять подвергнуть себя такой опасности? Добровольно бросилась в костер, не отдавая себе отчета в последствиях. Хотя нет. Я прекрасно понимала, куда меня приведет кривая дорога, и все равно ступила вперед.