Брат выждал немного и нейтрализовал своих спасителей. По очереди. У него не было времени допрашивать их с пристрастием. Да и судя по всему они мало что знали, лишь исполняли приказ.

Кто же устроил побег? Не тот ли самый «Друг», который пытался втереться в доверие ко мне?

Маврин ничего не знал про жесткий диск Черткова. Он много о чем успел побеседовать с моим братом, но про это ни разу не вспомнил. Он действовал самостоятельно, хотел с нами поквитаться по личной инициативе, не по чужой указке.

Тогда кто остался за кадром? Кому перешел дорогу Чертков? Слишком многим.

– Мы можем использовать этот диск, – говорит брат.

– Нет. Я не хочу рисковать.

– Не хочешь рисковать или не хочешь причинить вред Черткову?

– Зачем ты спрашиваешь, если и так знаешь ответ? – пожимаю плечами.

– Я пытаюсь понять тебя.

– Я сама себя не понимаю.

Абсолютно алогичная реакция.

Я должна ненавидеть Черткова. За все его оскорбления, за все унижения, которым он меня подвергал. За то, что он пометил меня клеймом как животное, приказал выбить на моей коже несмываемую печать.

Шлюха Дьявола. Чертова шлюха.

Я должна презирать его. Я должна…

Но я не могу.

Мне проще отказаться от собственной плоти и крови, чем отвергнуть его. Как будто вся моя поруганная любовь к Андрею ожила с новой силой, перекинулась со старшего брата на младшего. Как будто все мои чувства пробудились, закипели, забурлили, образуя гремучую, ядовитую смесь.

– Он убил нашего отца, – говорит брат. – Он держал тебя в плену и… он использовал тебя. Такое не прощается.

– Наш отец сам спустил курок, – отвечаю я. – Он не был святым. Ты сам в курсе. Да и та история. Господи, он отдал невинного ребенка насильникам.

– Ты не знаешь наверняка.

– Достаточно было разговора со Скворцовым.

– Скворцов предал нас. Если он так долго лгал, то и в этом…

– Для тебя отец непогрешим. Но это совсем не так. Ты пытаешься отрицать очевидные факты. Да, он был нашим отцом. Да, мы будем любить его несмотря ни на что, не важно сколько горя и боли он принес другим. Но этот поступок. Ребенок! Это нельзя оправдать.

– Я согласен. Только вины Черткова данный факт не отменяет.

– Отец сам вынес себе приговор.

– Он ничем не лучше отца.

– Он не трогал детей.

– Откуда ты можешь знать?

– Я просто знаю. Он не насильник. Да и своим псам он не позволил надругаться над маленькой девочкой. Я была свидетелем.

– Он разыграл для тебя спектакль, – брат остается непоколебим в своем мнении. – Он человек Маврина, ему нельзя доверять.

– Он кто угодно, но не человек Маврина.

– А действовал по его указке.

– Он мстил нам. И надо сказать, за дело.

Брат отворачивается, давая понять, что не желает продолжать беседу.

– Послушай, пожалуйста. С ним я почувствовала себя живой, – мои губы дрожат, а в глазах стоят слезы. – Впервые, с тех пор как… как я умерла.

Боже, я ведь и правда умерла. В ту жуткую, проклятую ночь. Я погибла там, сгорела дотла в чужой похоти.

– Он не простит, – говорит брат. – У вас нет никакого будущего.

– Я знаю.

Но это ничего не меняет.

– Спрячь диск так, чтобы никто не нашел.

– Мы совершим огромную ошибку, если не используем его.

– Однажды я уже включала этот диск, там все равно ничего непонятно. Зато сразу пришло сообщение от «Друга». Никакого результата, лишь очередная порция проблем.

– Я найду специалиста, который со всем разберется.

– Нет, – заявляю тоном, не терпящим возражений. – Даже не думай.

– Чертков программист. Он наверняка держал твой телефон под контролем. Но сообщения от «Друга» проходили мимо него. Как же так?

– Видимо, «Друг» тоже программист. Сообщения очень быстро удалялись. Всякий раз по одной схеме. Возможно, их никто не успел бы отследить.

– Этот неизвестный «Друг» сразу засек то, что ты включала диск. Он сумел обставить Черткова по части программирования. Он явно подкован.

– Ну и?

– Они связаны. Если бы не сообщение от Маврина, Чертков бы тебя не нашел. Случай спутал карты.

Верно. Ведь именно по чистой случайности я приняла сообщение Маврина за сообщение от «Друга», позвонила Скворцову, отправилась на склад. Тем временем, «Друг» тоже не отставал: организовал побег моему брату, попытался заманить меня в другую ловушку, поймать на «живца». Он явно не рассчитывал, что я возьму липовый диск, решил сразу запугать и сыграть на эффекте неожиданности. А я ведь почти повелась, развернулась и приготовилась отправиться в противоположном направлении. Однако подоспел Маврин.

Интересно, что было бы, попади я в капкан, устроенный «Другом»? Удалось бы мне выпутаться столь легко, как из силков, расставленных Мавриным? Быстро, почти без последствий.

– Если мы узнаем для чего используется жесткий диск, мы поймем, кто за всем этим стоит, – продолжает брат. – Кто все это устроил.

– Нет. Мы не станем ничего включать. Никогда. Я уже жалею, что стащила диск из сейфа, но раз время не вернуть назад, остается единственный выход: спрятать эту чертову вещь в надежном месте.

– Мы упускаем шанс во всем разобраться.

– Найдем другой способ.

Брат ограничивается кивком.

Он выполняет мой приказ, хотя абсолютно со мной не согласен. Я единственный человек на свете, которому он никогда не сумеет отказать. А он в свою очередь единственный, кому я могу доверять.

Мы помогаем друг другу держаться наплаву, создавать иллюзию, как будто все нормально, все в полном порядке.

Мы семья. Это уже много значит.

Из новостей я узнаю, что Чертков пропал без вести. Никакой конкретной информации в эфире не проскальзывает. Только слухи, сплетни, теории.

Кто-то считает, с ним расправились конкуренты. Кто-то склонен верить в месть какой-либо из жертв. Кто-то подозревает, он скрылся, дабы избежать обвинений в поджоге клуба «Вавилон» или же попросту опасался мести собственных работодателей.

Никто не представляет, что произошло на самом деле.

Брату ничего не удается узнать. Он использует все свои связи, но Чертков, как будто в воздухе растворился, как будто не существовал вовсе. Нет ни единой нити, за которую можно ухватиться.

Брат также пытается выйти на след Маврина и разобраться с темой неизвестного «Друга». Однако я не стараюсь вникнуть в эти вопросы.

Да, я мечтаю увидеть, как Маврин истекает кровью. Но особого фанатизма не ощущаю. Моя жажда мести давно успокоилась.

Я размышляю об ином. Я продолжаю строить планы, прекрасно сознавая, что живу глупыми, наивными, беспочвенными фантазиями.

И однажды утром я просыпаюсь от тошноты, едва успеваю добраться до туалета, опускаюсь перед унитазом на колени, содрогаюсь от мучительных спазмов.

Это длится долго, настолько долго, что кажется бесконечным.

Вроде бы ничего особенного. Но подобное происходит не первый раз. И даже не пятый. На протяжении всего круиза меня то и дело мутит. Таблетки от «морской болезни» не спасают. Причем иногда все отлично, а иногда хоть умирай. Тошнота накатывает и отступает без видимых причин. Слишком резкие перепады. Такого никогда прежде не наблюдалось.

– Когда у тебя последний раз были месячные? – спрашивает брат.

И сперва я хочу стукнуть его за настолько бестактный вопрос. А потом меня прошибает ледяной пот.

Правда – когда?

После изнасилования у меня постоянно возникали проблемы по женской части, месячные могли не приходить месяцами. Я привыкла к этому, просто не обращала внимания. Ведь у меня остался только один яичник, да и тот функционировал с перебоями. Я наплевала на свое здоровье.

– Нужно поехать в больницу, – заявляет брат.

И я не возражаю.

Неужели… это возможно?

Я принимаю душ, вытираюсь, надеваю халат, ныряю под одеяло, сворачиваюсь в позе эмбриона, обнимаю свой живот.

Я беременна. От него.

Эти мысли даже страшно прокручивать в голове.

Я боюсь. Черта. До чертиков.

Я улыбаюсь. Так странно. Я будто украла что-то. Украла часть его. Без спроса, без ведома. Взяла и присвоила.

И я это сохраню.

Господи, конечно, я это сохраню.

Пусть у меня никогда не будет его. Зато у меня будет ребенок. Мальчик. С его глазами, с его крепкой хваткой. Он будет обнимать меня. Он будет любить меня. По-настоящему. И ему будет совсем не важно, кто я на самом деле, и что я совершила в прошлом, какими жуткими преступлениями запятнаны мои руки.

Это как будто искупление, как будто прощение, искупление всех моих грехов.


– – -


Врач изучает результаты анализов, после проводит осмотр. Брат ожидает рядом, не покидает меня ни на миг. Он мой вечный спутник. Он охраняет меня, оберегает и не позволяет мне пребывать в одиночестве.

Я подозреваю, столь пристальное внимание с его стороны связано с тем, что он опасается появления Черткова.

Хотя чего бояться? Как он найдет нас?

Сейчас он скрывается, находится в бегах. Не лучшее время для выслеживания заклятых врагов. Тут бы самому уйти от погони и залечь на дно.

У нас новые имена, новые паспорта, новые биографии. Мы даже не брат и сестра. Мы муж и жена. Разыгрываем маскарад, изображаем итальянцев. Учитывая идеальное знание языка, это не составляет особой проблемы. Да и внешность у нас соответствует заданному типажу. Достаточно провести несколько дней на пляже. Что я, что брат очень быстро загораем. Смуглая кожа, черные волосы, черные глаза. Мы похожи на итальянцев даже больше, чем сами итальянцы.

– Ну, что там? – спрашиваю, теряя терпение.

– Все в порядке, синьора, – заверяет врач. – Только вы не беременны.

Я открываю рот, но вдохнуть не могу.

Брат обнимает меня за плечи, а я почти не чувствую этого.

– Но у меня задержка, и тошнота, и…

Я так хочу этого ребенка. Его ребенка.

Пожалуйста. Прошу.

Разве это много?