Рейчел Хокинс - Royals

– Мо-о-онтерр-р-рс, – тянет она, покачиваясь на очень высоких и тонких каблуках.

На ней джинсы, которые, вероятно, стоят дороже, чем наш дом, и блузка вроде тех, которые носит Элли. Она как будто сшита из неопределенного количества слоев прозрачной ткани. Складки и оборки шуршат, когда девушка обнимает Майлза. Отступив на шаг, она кладет руки ему на плечи и вглядывается в лицо.

– А ты стал еще красивее, – произносит она, слегка прищурившись. – Горячий мальчик…

Я едва удерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Майлз, конечно, красив и всё такое, но назвать его горячим мальчиком? Нет, это определение предназначается для парней, которые не пользуются обувными колодками. Но…

– Скоро надеюсь получить диплом, – говорит Майлз, то ли улыбаясь, то ли ухмыляясь. – Приятно видеть, что подготовка была не зря…

Такое ощущение, что меня ударили под дых. Майлз точно не из тех, на кого вешаются девушки… но что такое сейчас было? Он флиртует, шутит… что это вообще? Он ведет себя очень мило, а значит, я попала не просто в потайной клуб, а в настоящий паралелльный мир, в котором Майлз Монтгомери – человек, способный нравиться девушкам.

– О-о, – воркует рыжая, и это либо пьяный бред, либо какой-то секретный светский код.

Она вновь пожимает Майлзу плечи и смотрит на меня слегка расширенными глазами. Я вижу, что, как и большинство девушек на скачках, она одновременно красива и некрасива. Очевидно, деньги и многовековая власть придают блеск вполне заурядным чертам.

– Ты сестра Элеоноры, – выговаривает она, а затем глядит на Майлза, улыбается и похлопывает его по плечу. – Монтерс, ну ты гад. Флора в курсе?

Флора? Она, очевидно, имеет в виду принцессу Флору, сестру Себа, но какое дело Флоре до Майлза?

Рыжая хлопает глазами, глядя на меня, вновь переводит взгляд на Майлза и переступает с ноги на ногу, рискуя потерять равновесие.

– Йо-хо-хо, – говорит она.

Судя по всему, эта девица способна изъясняться только загадочным светским жаргоном. Ну или она пират.

– Себ с девушкой, конечно. С хорошенькой. В баре.

Майлз подмигивает ей – подмигивает! Мне не кажется? Затем он осторожно направляет меня в дальнюю часть комнаты.

– Леди Мелисса Дрейфус, она же Мисси, – негромко поясняет он, пока мы огибаем парня в розовой рубашке, который целуется с девушкой, выше его как минимум на голову. – Младшая дочь герцога Драммонда. Герцог пропал без вести лет десять назад, после того как попытался убить лакея. Конечно, вышел скандал. У Мисси есть дядя, который очень хочет, чтобы герцога объявили мертвым – тогда он получит титул… Дэйзи?

Я смотрю на него, продолжая вспоминать, каким милым он был, когда флиртовал с Мисси. Очень странно…

Потом я вникаю в то, что Майлз говорит, а главное, в то, что делает.

– Утка, – серьезным тоном произносит он, и я киваю.

– Несомненно. Убийство и исчезновение? Не просто утка, еще и жареная.

Майлз, явно довольный собой, продолжает двигаться вперед, а я следую за ним, пытаясь не отвлекаться. Столько дел сразу. Надо как-то уложить в голове тот факт, что он может быть очень милым, найти Изу и не втянуться случайно в оргию.

Это нелегко.

Но тут наконец толпа слегка редеет, и я вижу у задней стены стойку. Перед ней стоят…

О боже.

Если люди дружат так долго, как мы с Изабель – больше десяти лет, – они начинают неплохо читать друг у друга по лицу. Изабель прекрасно знает, когда на моем лице написано: «я смущена и сейчас усугублю ситуацию какой-нибудь дурацкой шуткой». Я знаю, когда лицо Изабель гласит: «я не вполне откровенна с тобой». И уж точно я знаю, когда она собирается надрать кому-нибудь зад. Потому что сто раз видела это выражение.

Именно оно сейчас на лице у Изы.

Я думала, мы обнаружим их мирно воркующими, и Изабель будет сиять от того, что принц одарил ее вниманием. Или, хуже всего, мы найдем их в объятиях друг друга.

Но, к моему огромному удивлению, они стоят у стойки, гневно глядя друг на друга, и Изабель орет, перекрикивая музыку:

– Ты знаешь, что ты полный козел?!

Себ, кажется, ошеломлен не меньше моего. Майлз замирает рядом со мной.

– Это… внезапно, – бормочет он.

– Прошу прощения? – переспрашивает Себ.

Он и Изабель настолько поглощены ссорой, что еще не заметили нас.

– Козел, – повторяет Изабель, ничуть не смутившись.

Плечи у нее расправлены, подбородок вздернут – о-о, это дурной знак.

– Ну или как называют у вас в Шотландии полных придурков?

– Это слово я знаю, – отвечает Себ, и удивление постепенно сменяется ледяным презрением, которое отлично умеет напускать на себя Элли. – Но не вполне понимаю, при чем тут я.

Прежде чем ситуация успевает выйти из-под контроля, я шагаю вперед, буквально таща за собой Майлза.

– Эй, вы двое, – говорю я так громко и бодро, что сама ежусь.

– А?

Себ и Иза слегка вздрагивают и смотрят на нас.

– Монтерс? – смущенно спрашивает Себ.

Майлз становится рядом и похлопывает его по плечу. Я, в свою очередь, приближаюсь к Изабель. Мы с Майлзом переглядываемся, вдруг поняв, что подкрепляем враждующие стороны.

В том-то, видимо, и проблема: даже наше присутствие не прекращает ссору.

– Я не шовинист, если ты это имеешь в виду, – говорит Себ, очевидно, продолжая прерванный разговор. – И у меня совершенно точно нет проблем с женщинами. Но Грегорстоун просто… такое место. Девушки… – он машет рукой и смотрит на потолок, словно там скрыт ответ, – отвлекали бы.

Майлз издает стон.

– Себ, – произносит он, – мы уже об этом говорили.

– Но я прав! – настаивает Себ, повернувшись к Майлзу. – Сам знаешь, что прав. И это не школа, а кошмар, Монтерс. Ты думаешь, нормальной девушке бы там понравилось?

– То есть в вашем жутком пансионе правда нет девочек? – спрашиваю я, и Майлз вновь встречается со мной взглядом.

Вид у него виноватый.

– Да, и из-за этого много спорят. Одни живут в двадцать первом веке и считают, что совместное обучение – не такая уж плохая идея. А другие…

– …думают головой, – договаривает Себ, слегка толкнув друга локтем. – Честное слово, это никак не связано с полом. Дело только в традиции. И безопасности.

Глаза Изабель буквально мечут молнии.

– А что, в вашей школе девочки не в безопасности? – Она изображает пальцами кавычки, прежде чем вновь скрестить руки на груди.

Себ так растерян, что мне его отчасти жаль; когда до принца доходит смысл слов Изабель, он приходит в настоящий ужас.

– Я не хотел сказать, что им небезопасно с нами! Ей-богу, кем ты меня считаешь?

– Избалованным самовлюбленным шовинистом, – парирует Иза, даже не задумавшись, и у Майлза глаза лезут на лоб.

Очевидно, до сих пор никто не говорил так с Себом. И уж точно этого не позволяли себе девушки.

– Я принц, – наконец выпаливает Себ, и Иза цокает языком, как будто этого вполне достаточно для ответа.

Себ утыкается взглядом в пол.

Вокруг нас его друзья – или люди, которые хотели бы стать его друзьями, – танцуют, пьют, что-то поджигают, а мы беседуем о совместном школьном обучении.

– Грегорстоун находится в очень отдаленном месте. В глуши. Нас заставляют ходить под парусом в шторм, лазать по горам, бегать под снегом. Я всего лишь хотел сказать, что это… физически слишком тяжело для женщин.

С этими словами Себ шарит правой рукой по стойке и хватает бокал с виски – свой или чужой. Опрокинув содержимое в рот, он смотрит на Майлза.

Тот качает головой.

– Тебя, я вижу, не разубедишь, старик.

Вздохнув, Себ со стуком ставит пустой бокал на стойку.

– Вечер идет не так, как я планировал, – бормочет он.

Изабель фыркает и отворачивается.

– Взаимно, – говорит она и начинает пробираться сквозь толпу.

Но, прежде чем затеряться, она напоследок смотрит через плечо на Себа и небрежно бросает:

– Между прочим, школьные ботаны и то лучше целуются.

Несколько человек на танцполе сразу оглядываются на нас, а одна девушка с длинными светлыми волосами в ужасе захлопывает рот ладонью, и глаза у нее делаются круглыми.

Изабель уходит, а я остаюсь в обществе Майлза и Себа. Принц мрачнеет, а Майлз, судя по всему, мечтает провалиться сквозь землю.

Какое знакомое ощущение.

Я спешу за Изабель, на бегу миновав Мисси, которая за несколько минут сделалась еще пьянее. Она кричит вдогонку:

– Монтерс еще здесь?

– У стойки! – отвечаю я. – Флаг тебе в руки!

Она морщится, но я уже на лестнице.

На полпути наверх я догоняю Изу и хватаю ее за руку.

– Вы целовались? – спрашиваю я, с трудом переводя дух после пробежки через толпу пьяных богачей.

Изабель вздыхает и расправляет плечи.

– К сожалению, да.

Помолчав, она наклоняет голову набок, так что длинные черные волосы падают ей на грудь.

– А насчет школьных ботанов я соврала. На самом деле целуется он здорово, но я ему сбавила баллы за то, что он такой придурок.

Мы поднимаемся по лестнице. На верхнем этаже пусто, Гилли и его длинноногая дама куда-то делись. Охранник, впрочем, по-прежнему стоит у двери. Изабель останавливается и перевешивает сумочку на другое плечо.

– Мне очень стыдно, – произносит она, и я непонимающе смотрю на подругу.

– Что ты назвала Себа придурком? Не жалей, это правда. Я собиралась тебе сказать, но не хотела портить…

– Нет, – говорит Изабель, качая головой. – Прости, что я тебя бросила. Просто… сначала Бен… а потом принц предложил поехать с ним и немного развлечься… и меня вроде как ослепило.

Она морщит нос:

– Я же обычно совсем не такая. Но тут как-то очень стремно…

Это самое искреннее, что я слышала за целый день. Я киваю и широко развожу руки, словно заключая в них клуб, самого Себа и все недавние события.

– Добро пожаловать в мой мир.

Слегка передернувшись, Иза сует руки в задние карманы.