…чуть не сталкиваюсь с Флорой и Майлзом.

Они стоят не очень близко друг к другу и, видимо, просто разговаривают – одновременно Флора наливает лимонад из термоса, а Майлз разворачивает сэндвич. Она смеется каким-то его словам, но, заметив меня, сразу мрачнеет, и ее движения становятся скованными и дергаными.

В тот вечер, во время бала, ни она, ни Тэмсин ничего мне не сказали. Они видели меня – Тэмсин вздрогнула, посмотрев через плечо Флоры. Глаза у нее были круглые. Я смущенно извинилась и выкатилась в коридор, чуть не наступив себе на подол. Флора лишь молча прищурилась.

Вчера мы вообще не пересекались – и теперь, доставая из багажника второй термос, я стараюсь держаться как можно беззаботнее.

– Развлекаешься? – спрашивает Флора.

Она тоже в твидовом костюме и без куртки. Золотисто-каштановые волосы собраны в низкий хвост, глаза прикрыты большими солнечными очками. Примерно так же выглядит и Майлз, но кепка у него, почти как у меня. Стоя здесь, вдвоем, они смотрятся… естественно. Флору он явно не интересует, но я в очередной раз убеждаюсь, что оба живут в одном и том же мире и вращаются в сферах, которые для меня едва постижимы.

И вдруг, к моему огромному удивлению, Флора говорит:

– Помоги мне отнести еду остальным, Дэйзи.

Как и ее мать, Флора умеет говорить властно, так что ты просто выполняешь то, о чем она просит, не успев задуматься. Я беру термосы и стопку маленьких фарфоровых тарелочек, а Флора – сэндвичи и несколько бокалов, зажав ножки между пальцев.

На полпути вниз она говорит:

– Ты никому не сказала.

Это не вопрос. Но я все-таки отвечаю:

– Нет, конечно.

Остановившись, Флора смотрит на меня, но я не вижу ее глаз – только свое лицо, дважды отраженное в огромных очках.

– Почему? – спрашивает она. – Я вела себя как полная стерва, а ты никому не разболтала. Маме, Себу, прессе. Лично я бы так и поступила.

– Ты принцесса, – говорю я. – Это ожидаемо.

Она улыбается, ну или, по крайней мере, вроде того. Уголок губ приподнимается, на мгновение обнажив идеальные зубы.

– У нас с Тэм ничего серьезного, – признается Флора. – Мы просто развлекались. Но мамочка сейчас просто помешана на том, чтобы найти невесту для Себа, поэтому лучше, чтобы никто про это не знал.

Я киваю и щурюсь, глядя на облака, которые ползут над холмом, и на солнечный луч, который падает прямо туда, где мы стоим.

– Понятно, – говорю я. – Скажи, королева расстроится конкретно из-за Тэмсин или из-за того, что тебе нравятся девушки?

Флора, вздохнув, спускается по склону холма туда, где гремят ружейные выстрелы.

– Она не в восторге от моих вкусов.

Я хмурюсь и ускоряю шаг, чтобы не отстать.

– Мы живем в двадцать первом веке, – напоминаю я, и Флора останавливается.

Засмеявшись, она кивком указывает на парней в твидовых костюмах, с ружьями на изготовку.

– Дорогуша, – произносит она, – здесь хоть что-нибудь напоминает тебе о двадцать первом веке?

– Ты права, – соглашаюсь я. – Мы похожи на героев сериала Би-би-си.

Флора опять смеется, и я впервые замечаю, что под обликом высокомерной принцессы скрывается довольно приятная девушка. Видимо, в этой семье все не такие, какими кажутся.

Я подхожу вслед за ней к маленькому столику, ставлю на него термос и тарелки и разворачиваюсь, чтобы уйти. Флора ловит меня за руку.

– Дэйзи…

Я смотрю на принцессу, и та снимает солнечные очки. Пусть даже сегодня мы все на природе и никаких фотографов не предполагается, макияж у нее безупречный. Ореховые глаза подведены серым, ресницы густые и черные.

– Спасибо, – говорит она, явно удивляясь сама себе. – Не помню, когда я в последний раз кого-то благодарила искренне, – добавляет Флора. – Но сейчас я всерьез, правда. Мне очень приятно, что ты не проболталась.

Я улыбаюсь и неуклюже похлопываю ее по руке:

– Без проблем. Я рада, что ты не ненавидишь меня из-за Майлза.

Прелестные ресницы вздрагивают.

– Из-за Майлза? – переспрашивает Флора и вновь издает очаровательный звенящий смешок. – Нет-нет, ты мне не нравилась из-за всей этой ситуации…

Она машет рукой, и я гадаю, что она имеет в виду. Наше происхождение? Элли? Меня?

– Но теперь я понимаю, что ты не такая, какой тебя выставляли газеты. Если бы ты охотилась за Себом или желала славы, то, конечно, прикладывала бы больше усилий.

– Хм… спасибо, – отвечаю я.

Пожав плечами, Флора отряхивает руки, оглядывает стол, берет бутылку шампанского и наполняет бокал. Сейчас всего десять утра, поэтому я отказываюсь, когда она предлагает выпить и мне.

Ружья снова стреляют залпом, и осколки глиняных голубей сыплются наземь. Хоть я и не взвизгиваю, но подскакиваю, и Флора испуганно смотрит на меня.

– Я бы предпочла… побыть где-нибудь в другом месте, – неловко говорю я, тыча пальцем в сторону машин, стоящих на холме, и Флора кивает.

– Ну, покедова, – говорит она и слегка машет рукой.

Я машу в ответ, хотя не могу заставить себя сказать «покедова». Даже мысленно произнести это слово не получается.

Когда я возвращаюсь к машинам, там нет никого, кроме Майлза. Он стоит, прислонившись к дверце джипа, и ест сэндвич. Я присаживаюсь на откинутый задний борт, беру оставшийся термос и кручу его в руках.

– А ты почему не стреляешь? – спрашиваю я.

Майлз пожимает плечами и заворачивает остатки сэндвича в бумагу.

– Это не самое мое любимое развлечение, – отвечает он.

Он откладывает сэндвич и засовывает руки в карманы. Возможно, мы будем сидеть здесь и молчать, пока оба не умрем от неловкости.

– Флора на тебя не очень давит? – спрашивает Майлз, отвлекая меня от моих мыслей.

Я поворачиваюсь и смотрю на Флору, которая стоит у подножия холма и шутит с Гилли. Я пожимаю плечами.

– Не исключаю, что мы могли бы даже стать подругами. Ну или, по крайней мере, не врагами.

Майлз издает странный звук и снимает кепку, чтобы почесать в затылке.

– Фло вовсе не плохая, – говорит он. – Во всяком случае, не настолько плохая, какой хочет казаться.

Я уже собираюсь расспросить про Флору – про них всех – но, прежде чем я успеваю заговорить, Майлз кивком указывает на машину.

– Хочешь прокатиться? – спрашивает он, и я хлопаю глазами.

– С тобой?

Его губы изгибаются.

– Или ты предпочтешь общество овцы?

Я улыбаюсь, почти против воли.

Майлз добавляет:

– Надеюсь, в газетах напишут, как мы сбежали, когда всё общество выехало пострелять. Глиннис придет в восторг.

Ах да. Мы проводим время вместе, потому что это необходимо, а не потому, что нам самим хочется.

Я вспоминаю бал и то странное ощущение, которое скользнуло между нами… а потом мысленно втаптываю это воспоминание в пыль.

– Отличный план, – говорю я и слезаю с откинутого заднего борта. – Давай смоемся.

Не знаю, замечает ли кто-нибудь наше бегство; когда мы отъезжаем, до меня доходит, что, наверное, надо было предупредить Элли. Но, когда это приходит мне в голову, джип уже катит по холмам, и ветер с такой силой задувает в открытое окно, что говорить трудно.

Перед нами расстилаются поля и горы с заснеженными вершинами, и я делаю глубокий вдох, с улыбкой глядя на всю эту красоту. Она распахнута передо мной, и мне хочется… не знаю. Бегать, раскинув руки, или что-нибудь такое.

Джип подъезжает к какому-то забору, и я с любопытством смотрю на Майлза.

Он улыбается в ответ и кивком указывает на калитку.

Машина тормозит, и у меня вырывается радостный и удивленный возглас. К сожалению, он больше похож на писк.

Там, у забора, стоит косматая рыжая корова – массивные рога вздымаются над головой, длинные лохмы падают на глаза. И она такая милая…

Я выскакиваю из машины и осторожно приближаюсь к ограде. Но корова продолжает жевать траву, не обращая на меня никакого внимания.

– Элли сказала, ты до сих пор ни одной не видела, – говорит Майлз, и я, обернувшись, улыбаюсь до ушей.

– Не видела, – подтверждаю я, протягиваю руку и очень осторожно – потому что у нее такие внушительные рога – глажу корову по голове.

Длинная рыжеватая шерсть груба на ощупь.

– Ну, ты повидала в Шотландии всё, что хотела? – спрашивает Майлз, когда я возвращаюсь к машине, отряхивая ладони о штаны.

– В общем, да, – отвечаю я. – Коровы, охота, тартан, народные танцы, килты…

Он по-прежнему сидит за рулем (никогда не смогу привыкнуть, что у шотландцев руль не с той стороны) и улыбается. До меня вдруг доходит, что эта поездка к корове – не самое романтическое приключение, конечно, но тем не менее газеты и блоги тут ни при чем. Просто… Майлз сделал мне приятное.

Очень странно. И я даже не хочу об этом задумываться, иначе у меня голова треснет.

– Спасибо, – говорю я, садясь в машину. – Я знаю, что тебе физически больно совершать добрые поступки, поэтому я особенно ценю твою жертву.

Майлз слегка закашливается, прикрыв рот кулаком и вытаращив глаза.

– По-моему, уже поздно…

Я толкаю его в плечо и требую: «Замолчи!» – но при этом улыбаюсь.

Чуть-чуть.

Майлз заводит мотор, и мы едем обратно. Облака сгустились, ветер стал капельку холодней. Мы катим по неровной земле, и я думаю, что мы возвращаемся в Бэрд-хаус, но тут Майлз сворачивает на изрезанную колеями дорогу, и джип спускается в неглубокую долинку. Вокруг вздымаются горы, по камням текут небольшие водопады, и вокруг так красиво, что я жалею об отсутствии фотоаппарата.

Я подозреваю, что Майлз намеренно повез меня этой дорогой, чтобы показать что-то красивое, и так смущаюсь, что поскорее кричу ему сквозь свист ветра и шум мотора:

– А что было у тебя с Флорой?

Майлз молчит, но я вижу, как его руки, сжимающие руль, на мгновение напрягаются.

– У меня с Фло? – переспрашивает он.

Я убираю волосы ото рта и подскакиваю, когда джип ухает в особенно глубокую колею.