— Ты его любишь?

— Да, хоть он меня не любит. Он просто развлекался со мной. Когда приехал отец, я ждала, что Тэвиш меня удержит, но он отпустил меня, не сказав ни слова. Так ты пойдешь со мной к папе?

— Вообще-то это не мое дело, — пробормотала Элейн. Ей очень хотелось помочь девушке, но она не смела сообщить мужу такую новость.

— Глупости! Ты жена отца. Я не прошу, чтобы ты за меня заступалась или принимала чью-то сторону. Я просто хочу, чтобы ты была рядом. Боюсь, что разговор с глазу на глаз может вылиться в страшный скандал.

Элейн представила себе объяснение с Элдоном — тот непременно придет в ярость. То, что Роден человек вспыльчивый, она знала всегда, но лишь переехав жить в Хагалео, поняла, до какой степени. Его дети были такими же. Но даже самые бурные ссоры смягчались любовью, и постепенно она привыкла к жизни в Хагалео, к тому, что здесь не стесняются своих эмоций. Элейн понимала, что Элдон ужасно разозлится, узнав о беременности дочери. Ей совсем не хотелось выслушивать его гневные тирады, но все же она кивнула: ради девушки пришлось согласиться.

Шторм облегченно вздохнула.

— Похоже, ты боишься, Элейн? — улыбнулась девушка.

— Да, немного. Ведь я еще не совсем привыкла… к жизни в Хагалео.


— Такое оскорбление нельзя оставлять безнаказанным! — взревел Элдон и заметался по комнате.

— От того, что прольется чья-то кровь, я не стану опять невинной, а ребенок не исчезнет из моего живота. Ты напрасно прольешь кровь. Может, ты сам погибнешь, или Эндрю, или кто-то еще из тех, кого я люблю.

— Оскорбление положено смывать кровью, — прорычал Элдон.

— Да мне плевать, что положено, а что не положено!

— Черт возьми, девочка, этот человек тебя изнасиловал…

— Соблазнил.

— Какая разница? Он…

— И для того чтобы меня соблазнить, ему не пришлось прилагать особых усилий, — тихо закончила она.

Отец резко развернулся и уставился на дочь:

— Что? Ты хочешь сказать, что сама прыгнула к нему в постель?

— Нет. Но мое сопротивление состояло лишь в том, что я попросила его не делать этого. Я пыталась уйти от неизбежного. Если бы Тэвиш немного подождал, поухаживал за мной, то заполучил бы меня еще легче. Просто он слишком торопился.

— Он был единственным твоим мужчиной? — спросил Элдон.

— Да, папа. Я ношу ребенка Тэвиша Мак-Лагана. Других мужчин у меня не было. За время моего пребывания в Карайдленде ко мне не прикасался никто, кроме Тэвиша.

Вспомнив попытку Шолто ее соблазнить, Шторм решила, что не слишком покривила душой перед отцом.

— О Господи, мне надо было убить этого человека, когда я был там!

— За что? — Шторм покраснела, она поняла, что пора открыться полностью. — За то, что он взял свое? Я не могла ему отказать, папа, и знала это еще до того, как он ко мне прикоснулся. Вот почему я просила Тэвиша не делать этого — не потому, что не хотела его. Напротив — потому что хотела. Неужели, по-твоему, это повод для убийства? Сначала он не трогал меня, дожидаясь выкупа.

— Знаю, — процедил Элдон сквозь зубы. В душе его опять вспыхнула ненависть к бывшей жене. — Ты говоришь искренне, Шторм? Или просто пытаешься предотвратить войну?

— Я говорю совершенно искренне, папа. Но и войны я тоже не хочу. У меня в Карайдленде много друзей. Эти люди не раз мне помогали, и пусть даже я никогда их больше не увижу, мне страшно за них.

— А я их должник. Они спасли тебе жизнь.

По тону Элдона чувствовалось, что его очень тяготит этот долг. Он связывал отцу руки, облегчая задачу Шторм — отговорить его от мести.

— Но и они в долгу перед нами: я спасла жизнь Колину, а еще раньше — его руку. Мне кажется, мы в расчете. По правде говоря, это они наши должники, ведь Хью чуть не погубил их всех.

— Тогда я со спокойной совестью зарублю негодяя, — заявил Элдон, но заметил, как побледнела дочь. — Ты его любишь?

— Да, — тихо сказала Шторм. — Боюсь, что так. Я поступила глупо, влюбившись в него. Он никогда не испытывал ко мне глубоких чувств, я для него была просто развлечением. Однажды он сильно обжегся и с тех пор закрыл свое сердце на замок. Тэвиш был добр ко мне, папа, просто я ждала от него большего. Но за это тоже не убивают.

— Значит, он бросил тебя с ребенком, а я должен оставить его в живых?

— Мы сами позаботимся о малыше, Роден, — вмешалась Элейн, радуясь, что обошлось без скандала. — Надо подумать… Может быть, удастся как-то скрыть его рождение…

— Нет. Даже если эта тайна не раскроется, все равно она обернется против ребенка.

— Папа, у меня есть мысль… — осторожно начала Шторм.

— Мне почему-то кажется, что твоя мысль мне не понравится.

— Я могла бы выйти замуж за Тэвиша Мак-Лагана.

Элдон разразился длинной тирадой, состоявшей из отборных ругательств. Он вновь принялся мерить шагами комнату. Элейн густо покраснела, а Шторм едва заметно улыбнулась. Ее отец никогда не стеснялся в выражениях.

Но Элдон продолжал расхаживать по комнате, и девушка нахмурилась. Такое поведение отца не предвещало ничего хорошего. С каждым шагом он делался все мрачнее, и Шторм понимала, что вряд ли сумеет с ним договориться. Чтобы его единственная дочь вышла замуж за Мак-Лагана? Нет, лорд Элдон не мог допустить даже мысли об этом. И то, что брак будет ненастоящим, вряд ли его смягчит. Если его дочь и первый внук будут носить имя Мак-Лаган, Элдон расценит это как оскорбление. Каждый раз, глядя на дочь или на ее ребенка, лорд будет испытывать боль.

— Папа, выслушай меня… — проговорила Шторм.

— Выслушать тебя? — Элдон уставился на дочь гневным, пылающим взглядом. Ему нужно было на ком-то сорвать свою злость. — Чем больше ты говоришь, тем больше мне хочется убить негодяя, порубить его мечом на кусочки, но ты не желаешь даже слышать об этом.

— Потому что это ничего не даст. Убив Тэвиша, ты ничего не приобретешь, только потеряешь. Погибнут наши друзья и родные, а я по-прежнему останусь с ребенком и без мужа. А если выйду за Тэвиша…

— Этому не бывать! Моя дочь никогда не выйдет замуж за Мак-Лагана!

— Но, папа, он даст моему ребенку имя…

— Лучше быть незаконнорожденным, чем Мак-Латаном.

— Папа, я забочусь прежде всего о ребенке. Он будет страдать больше, чем я, если родится вне брака. Конечно, с именем Мак-Лаган ему придется несладко, но это все-таки лучше, чем жить вообще без имени. Я хочу лишь одного: чтобы у ребенка было имя.

— Хорошо, дай ему имя, но только не Мак-Лаган, черт возьми!

Шторм не успела возразить. Отец ласково, но твердо отстранил ее и вышел за дверь. Девушка была в полнейшем недоумении. Она хочет узаконить своего ребенка. Неужели отец не поможет ей в этом? Справившись с волнением, девушка бросилась догонять отца. Встревоженная Элейн поспешила за ней.

Вскоре весь Хагалео знал причину спора между Шторм и лордом Элдоном. Крики отца и дочери разносились но всему замку. Видя, что тайна становится достоянием гласности, Элейн несколько раз пыталась утихомирить мужа и падчерицу, но безуспешно. Оба упрямо стояли на своем, и спору не было видно конца. Никто не знал, чем закончится эта перепалка. Ни одна из сторон не собиралась не только «даваться, но даже идти на уступки.

Наконец, усталость и сильная головная боль заставили Шторм прервать спор. Обвинив отца в черствости и бездушии, она уединилась у себя в комнате. Как только пройдет головная боль, она начнет все сначала, придумает, как подойти к отцу по-другому, и в конце концов добьется своего. Яростный спор ни к чему не привел.

— Роден, — осторожно начала Элейн, догнав мужа в Западной башне.

— Не надо, Элейн! Я сыт по горло этим разговором. Давай не будем начинать сначала.

— Я вовсе не собираюсь принимать чью-то сторону. Я понимаю вас обоих. А вот вы, похоже, даже не пытаетесь понять друг друга.

— Думаешь, я не понимаю, чего она добивается, Элейн? — тихо проговорил Элдон, уставясь в окно. — Она борется за будущее своего ребенка. Если бы я был скован узами брака с этой суссекской шлюхой, ты бы наверняка с таким же упорством настаивала, чтобы я дал свое имя нашим с тобой детям.

— И ты бы дал им свое имя. Неужели ты думаешь, что Мак-Лаганы поступят иначе?

— А с какой стати им переживать за честь английской девушки? Или за ребенка, который наполовину англичанин, к тому же из семьи Элдонов…

— Но ведь можно хотя бы попросить, — осторожно сказала Элейн.

— И получить отказ?

— Может, они согласятся.

— А может, и нет. Тогда что мне делать? Опять просить? Подойти к воротам шотландского замка и умолять? Нет, Элейн. Ни один Элдон не будет так унижаться перед Мак-Лаганами, даже ради единственной дочери и первого внука. Все, разговор окончен. Ребенок родится под именем Элдон, и пусть он будет незаконнорожденным, он сможет гордиться этим именем.

Элейн решила, что уговорить мужа не удастся. Но далеко не все так думали. Хагалео — как слуги, так и господа быстро разделился на два лагеря. Одни разделяли позицию лорда Элдона, считая, что лучше жить вообще без имени, чем с именем Мак-Лаган; другие заняли сторону Шторм, поддерживая ее стремление добиться для ребенка имени, пусть даже это имя Мак-Лаган. Мнения резко разделились: мужчины были за Элдона, женщины — за Шторм. Элейн, сама того не желая, оказалась в центре семейного скандала.

Чем больше становился живот Шторм, тем упорнее Элейн и ее союзники давили на Элдона, пытаясь заставить его устроить замужество дочери. Когда беременность стала заметна, страсти немного улеглись. Даже лорд Элдон стал проявлять осторожность в высказываниях. Никто не желал зла ребенку, из-за которого возник такой ожесточенный спор. И никто не хотел огорчать Шторм.

По всем расчетам, Шторм должна была скоро родить. Осаждаемая спорщиками Элейн получила короткую передышку — Родену пришлось ненадолго уехать в одно из своих поместий, чтобы помочь вассалу уладить кое-какие неприятности. Элейн надеялась, что этот перерыв положит конец спору.