— Спасибо, кто знает, как их вешать?

— Элли знает, — ответила одна из девочек.

— Ага, я в этом эксперт, — она вытянула руку за первой гирляндой и пошла к выдвижной лестнице. — Кроме того, я знаю, что не стоит устанавливать смехотворные лимиты по времени для такого, — она ухмыльнулась Итану на пути к стремянке, которую тот держал на месте для нее. Это была его чертова отвлекающая улыбка.

— Дениз, думаю, нам нужна рождественская музыка, — предложила она, забираясь на самый верх. Она посмотрела вниз и поймала такой взгляд, наблюдающего за ней Итана, что ее тело превратилось в пороховую бочку на грани взрыва, потому что смотрел он ей не прямо в глаза, не изначально. Его взгляд лениво прошелся по ее телу, пока не достиг глаз. К тому моменту она уже пожалела, что надела шерстяной свитер. Ей стоило одеться по-летнему.

— Не упади, — сказал он, протягивая ей гирлянду одной рукой и легко держась за ее бедро другой.

— Спасибо за совет, — ответила она, пытаясь сосредоточиться на задаче крепко обмотать гирлянду вокруг верхних ветвей, а не на ощущении его ладони на ее теле.

Итан стоял в тесной комнате, делая глоток кофе и восхищаясь Элли, пока она болтала с подростками. Все любили ее; это было очевидно по тому, с какой простотой большинство из них обращалось к ней, по ее повседневному поведению. Она смеялась, дразнилась и мягко разговаривала с самыми отстраненными.

Он осмотрелся вокруг, оценивая это место. На самом деле, это был веселый вечер. Дети начали расходиться, и комната осталась почти пустой. Элли с Дениз были в столовой, и он сказал ей, что подождет здесь. Рождественское дерево купало комнату в мягком свете, что создавало чувство настоящего дома, хотя это и был приют для детей, у которых не было дома. Но благодаря молодым работникам и помощникам все казалось реальным. Чувства... она обвинила его в том, что он был на них не способен. Был ли он не способен чувствовать? Разумеется, нет. Все же, если верить Элли, ему чего-то не хватало в этом вопросе.

Он посмотрел на нее. Ее каштановые волосы были неаккуратно собраны на голове большой заколкой. Красный свитер обтягивал ее изгибы, за разглядыванием которых он ловил себя каждый день. Ее улыбка была великолепной, ее глаза сияли, пока она смеялась с несколькими девочка. Так что, как видно, он чувствовал. Он чувствовал много всего, помимо очевидного.

Итан сел на освободившийся диван, раздумывая над комментарием о недостатке чувств, пока ждал Элли. Ребенок сел в кресло напротив него, закидывая ноги на кофейный столик. Этот был тот же подросток, которого он видел, когда забирал Элли в первый раз.

Итан разглядывал его кислое выражение лица. Оно было ему знакомо, это было универсальное закрытое, мятежное выражение лица, которое в определенный момент времени носил каждый подросток. Он знал, что, скорее всего, этот парень считал, что Итан не смог бы понять его, и, черт возьми, во многих смыслах это так и было, за исключением одного.

— Тебе здесь нравится?

Макс пожал плечами, зарылся глубже в кресло и нахмурился. В этот момент Элли прошла мимо, и Итан заметил, как мальчик проводил ее признательным взглядом.

— Тебе нравится она?

— Она классная, — Макс дернул головой в его сторону, забавный румянец расцвел у него на шее.

— Это правда.

— Она твоя девушка?

Итан сделал паузу.

— Нет, просто хороший друг.

— Значит ты идиот.

Он подавил смешок и вытянул ноги. Диван был не совсем удобным, но он был чистым.

— Иногда люди не хотят разрушать нечто хорошее, поэтому не двигаются дальше.

Макс склонил голову и притворился, что разглядывает что-то в своей тетради.

— У тебя нет занятия получше в воскресенье? Ты выглядишь как кто-то важный.

— Я жду, когда Элли закончит, — Итан пожал плечами. — Кроме того, я хотел сегодня быть здесь.

— Чем ты занимаешься?

— Я владею технологической компанией.

— Серьезно? Звучит круто.

Он кивнул.

— Это довольно круто, видите? — Он мог общаться с людьми. Он мог чувствовать. Прямо сейчас он чувствовал искреннее беспокойство за этих детей, особенно за того, что сидел перед ним.

— Готов поспорить, нужно много денег, чтобы основать компанию.

Итан принял сидячее положение.

— Не обязательно, но это не помешает. У моего приятеля совсем не было денег. Он получил полную стипендию в одном из лучших университетов страны. Когда мы выпустились, то начали компанию.

— Ага, все же уверен, что ты проспонсировал ее, — в его голосе был определенный подтекст, словно он уже решил, что сам никогда не сможет сделать подобного.

— Нет, он не позволил мне, потому что не хотел быть моим должником. Мы начинали с помещения в подвале. Нам повезло наладить некоторые связи и получить несколько удачных сделок, но мы работали до изнеможения и много рисковали. Кто угодно может это сделать.

Макс пожал плечами, его лицо снова приобрело выражение закрытости, пряча искорку интереса, которую заметил Итан.

— Да, что ж, глупо с моей стороны тратить время, мечтая о вещах, которые никогда не произойдут. Я никогда не попаду в такой университет. Я запорол мои первые два года старшей школы.

— Не имеет значения, исправь это сейчас.

— Я пытаюсь, — Макс почесал голову и разочарованно вздохнул.

— Это место похоже на то, которое может тебе помочь.

— Так и есть.

— Еще не поздно. Тебе сколько, пятнадцать?

— Шестнадцать, — сказал он так, словно это было все равно, что восемьдесят.

— Значит, возьми себя в руки и подтяни свои оценки.

Макс в ярости схватил свои книги, заставляя Итана пожалеть о своей прямолинейности.

— Парень, слушай, я просто хотел помочь советом.

— Ну что ж, последнее, что мне нужно — это совет от богатого придурка, который считает себя добрым самаритянином и пытается впечатлить девушку, с которой хочет переспать. Прибереги его для того, кому не наплевать.

Он проследил за тем, как его первая попытка замотивировать проблемного подростка вылетела из комнаты. Он глубоко выдохнул. Дерьмо. Он думал, что с Дани было тяжело. Как у Элли получилась делать это целый день?

Он взглянул на часы. Она должна была скоро закончить. Он встал и подошел к рождественскому дереву. Все отлично постарались. Ничего вычурного, но из-за него главная комната выглядела более праздничной. Ему стало интересно, у скольких детей была елка, пока они росли. У него стояло по одной в каждой комнате дома его детства. Они все были большими. Каждая была украшена в особой цветовой гамме, соответствующей декору комнаты, и доставала до почти трехметровых потолков, но ни одна из них не вызывала такое тепло, как эта.

Вина поселилась в его мыслях, пока он думал об этом мальчике, Максе. Он услышал мягкие голоса в коридоре и, прислушавшись, узнал голоса Элли и Макса. Он посмотрел в сторону двери и увидел, как Макс подарил ей улыбку, скорее полуулыбку, и потом перевел взгляд вниз. Элли улыбалась ему в ответ, и эмоции ударили его под дых, лишая возможности двигаться. Внутри нее был свет, сияние, неотъемлемая доброта, которая взывала к лучшим его частям, умоляя их проявиться. Из-за этого он хотел забыть все причины, почему он не мог быть с Элли, самая главная из которых то, что он не был достоин такой женщины, как она. Он сделает ей больно, разочарует ее, и видеть ее разочарование убьет его. Но теперь, когда он узнал ее еще лучше, держаться подальше было практически невозможно. Впервые в жизни он хотел чего-то хорошего, хотел окружить себя людьми, которые заставляли его становиться лучше, быть больше того маленького мира, в котором он жил.

Элли напоминала ему медсестру Энни. Энни была ему как мать, и иногда, когда ему было плохо и страшно, он лежал на больничной кровати ночью, загадывая глупые желания и прося бога о том, чтобы он сделал Энни его мамой. Он знал, что, разумеется, это никак не могло исполниться, но Энни обнимала его так, словно знала, что ему нужно было за кого-то держаться, потому что он боялся, что исчезнет, и его заберут из этого мира, как только он закроет глаза. Энни заставила его поверить, что он останется здесь навсегда.

Именно Энни была рядом с ним, когда он плакал по Каре. Именно Энни радовалась громче всех, когда его выписывали. Именно к Энни он бежал с самыми теплыми объятьями. И он больше не держался так ни за одного человека. Энни научила его любить, но где-то по пути он забыл. Он забыл это особенное чувство.

Он сморгнул влагу с глаз и сфокусировался на маленьком золотом ангеле на дереве. Он все еще думал об Энни, ускользающие мысли, и он быстро похоронит их. Но это время года всегда поднимало на поверхность воспоминания. Он так и не решился вернуться туда, так и не навестил Энни, хотя и обещал. Он делал пожертвования, самые большие из всех, и отправлял туда подарки для детей каждый год, но никогда не возвращался. Однажды у него не будет иного выбора, кроме как переосмыслить эту часть его прошлого, о которой никто не знал. Это был его персональный ад, который поднимался раз в год и пытался его поглотить.

— Я готова идти, — сладкий голос Элли вернул его обратно в реальность, и он повернулся к ней. Мгновение он не двигался, испытывая трудности с выходом из состояния рефлексии и необходимостью иметь дело с настоящим, которое не позволяло ему быть искренним и открытым. Элли держалась бы за такого человека. Она держалась бы, передавая свою волю и доброту другому.

— Итан? Все хорошо?

Он кивнул, находя свой голос, напоминая себе, почему было лучше не думать обо всем этом. Чувства были невероятно переоценены.

— Прекрасно, — он пересек комнату, чтобы взять пальто и надел его.

— Ты в порядке? Ты выглядишь так, словно уже не так готов покорять мир.

Он улыбнулся, осматривая ее шапку и шарф. В конце продолжительного дня, она была великолепна, готова к зиме. Она была самой красивой женщиной из всех, что он видел, внутри и снаружи. И будучи настоящим эгоистичным подонком он хотел часть этого себе.