– Таблеток наглоталась, нам Танюша вся перепуганная позвонила, сказала, что маму разбудить не может, мы приехали, Оксана уже не дышала. Ждем полицию, – тускло сказал он. И в дверь тут же позвонили.

На пороге стояло несколько сотрудников в погонах. Олег проводил их в комнату.

«Опять смерть! Она преследует меня», – неприятная мысль кольнула так, что он крепче сжал плечо дочери, которая теперь жалась к нему. Он передал Танюшу теще, а сам пошел за полицейскими в комнату, где они уже вели опрос тестя, фотографировали место происшествия. С Оксаны безжалостно сдернули простыню, которой ее прикрыла мать, и Олег увидел то, что уже наблюдал пару дней назад в родном городе – куклу, которая даже отдаленно не напоминала ему близкого человека: жену, мать его ребенка. На кровати лежал манекен. Плотно сжатые губы Оксаны, с которых в этот месяц не слетело ни слова, были укором Олегу, который он чувствовал физически. Это было ужасно.

Прошло несколько часов. Пришли и ушли полицейские, приехала служба, которая забрала тело в морг. Несколько раз заглядывали соседи. Ближе к ночи квартира была просто растерзана, она превратилась в такой же безжизненный манекен, как и ее хозяйка. Под ярким электрическим светом, который горел во всех комнатах, в кухне и коридоре, словно заострились все ее углы. Дух женщины, покинувший домашний очаг, превратил квартиру в нежилую жилплощадь.

– Папа, мне страшно, – тихо сказала Танюша. Теперь она говорила только шепотом, ей было физически больно повысить голос до нормального уровня.

– Бельчонок, хочешь пойти ночевать к бабушке с дедушкой?

– А ты?

– Я останусь здесь.

– А если я пойду, ты не обидишься?

– Нет, конечно. Утром мы увидимся. Я заеду, завезу тебя в школу.

– Тогда я пойду ночевать к бабе. – Девочка с младенчества называла мать Оксаны «баба» или «баба Анюта», хотя она была совсем нестарая крепкая женщина 55 лет.

– Анна Игнатьевна, Таню сегодня к себе возьмете ночевать? – обратился Игорь к теще, когда она, как тень, показалась в проеме двери кухни.

– Да, конечно. Собирайся, Танюша.

– Завтра я все узнаю о похоронах и всех формальностях. – Олег проговорил это ровным твердым голосом. – Вы ни о чем не волнуйтесь, я все устрою, только за Таней приглядывайте.

– Как же так? Как же так? – будто не слушая его, начала причитать Анна Игнатьевна. – Почему? Ну почему? Что случилось? Что у вас было? Олег, ну как же так?

Ее вопросы начали перерастать в скороговорку.

– Анюта, возьми себя в руки, ради Танюши возьми. – Тесть подошел к жене и крепко ее обнял, прижимая лицо женщины к своей груди и стараясь заглушить ее скорбные стоны.

– Не бойся, малыш, все хорошо. Иди собери портфель и возьми с собой форму, – попросил Олег дочь. – Пойдем, я тебе помогу.

Он посадил ребенка, тещу и тестя в машину и повез их прочь от разоренного гнезда.

Олег понял, что Оксана молчала не только с ним, ее мать и отец тоже были не в курсе их семейной драмы, которая практически переросла в развод.

– Как это на нее похоже! – размышлял он, оставшись один на один с собственными мыслями, когда сел в машину. Танюшу Олег уже оставил у бабушки, следовало возвращаться в разоренный дом.

«Что же ты наделала? Зачем было так? Что ты хотела доказать и кому? Наказала ведь только себя да нашу Танюшку, как ты могла не подумать о ребенке? Что теперь будет с ней?» – эти вопросы жене сыпались в его голове, как горох. Оксана всегда была скрытным и неконтактным человеком. Если бы она могла услышать его стенания, она бы не ответила на них: во-первых, из принципа, во-вторых, она не умела объясняться, высказывать свои обиды или, наоборот, радости. Когда-то очень давно, когда их отношения только начинались, будущая жена поделилась с Олегом:

– Все это пустая болтовня: люблю, жить без тебя не могу. Надо смотреть на дела человека, что он делает для любимого, а не что ему говорит.

Тогда ему показалось, что она – по-настоящему благородный и глубокий человек, в тот миг Оксана стала для него эталоном настоящей женщины, поэтому ему захотелось создать с ней семью. Но по иронии судьбы именно эта ее способность молчать, соблюдать гробовую тишину, когда другой бы орал на ее месте, и стала ржавчиной, которая начала разъедать их отношения. Олег не чувствовал ее теплоты, поступков ему было мало, он хотел ласки, женской мягкости. Оксана этого дать не могла, просто не умела.

Уже на четвертый год их супружеской жизни он в первый раз изменил ей, причем с женщиной, которая была гораздо старше. Она заехала починить машину, на прощание, когда работа была готова, его будущая любовница просто из благодарности легко поглаживая, провела ему по спине, а потом заглянула в глаза и так искренне сказала спасибо, так нежно тронула его за локоть.

Конечно, долго эти отношения не продлились, ей они были не особо нужны, она не цеплялась за Олега, а ему было стыдно перед женой. Он усилием воли заставил себя прекратить ездить на другой конец города, чтобы получать свою порцию женской теплоты.

Но однажды поддавшись соблазну, он уже не мог прекратить. Отныне его жизнь состояла из череды срывов и раскаяний, он был словно на качелях, которые сначала возносили его на вершины любовной лихорадки, а потом опускали в самые темные глубины стыда и раскаяния перед семьей и женой. В отношениях с Викой, похоже, его качели уже подходили к стадии угрызений совести. Решение жены уйти из жизни сделало эту яму для него просто бездонной.

Было уже два часа ночи, когда Олег, вернувшись, подъехал к своему подъезду. Во всех окнах квартиры горел свет, когда уходили, никто его не выключил, было не до этого, да и как-то страшно.

Самым первым делом он прошелся по дому и выключил везде электричество, оставив горящим небольшой светильник на кухне. Потом с каким-то холодком под ложечкой зашел в спальню, сгреб с кровати постельное белье, одеяло, подушку, завязал все это в тугой узел и вынес его к мусорным бакам во дворе.

Когда возвращался обратно, а было уже около трех утра, от дерева у соседнего подъезда отделилась темная мужская фигура. Олегу стало не по себе, чем-то потусторонним веяло от человека, который зачем-то подпирает ночью дерево.

– Привет, сосед. Что-то мне не спится, вот курю. – Это был Борисыч, жилец из второго подъезда. Он жил бобылем уже не один десяток лет, куда делись его жена и дети, никто не знал.

Олег облегченно выдохнул.

– Ну, ты меня напугал, Борисыч. – Он остановился, не хотелось возвращаться в квартиру.

– Чего это у тебя сегодня полиция была? – без задней мысли поинтересовался сосед.

– Да так. – Олег помолчал, раздумывая, говорить ему или нет о трагедии, потом все же решился. – Жена у меня умерла.

– Как умерла? Она же молодая совсем была! Ой-ой, теперь Танюшка-то без матери осталась, – как-то по-бабски запричитал Борисыч.

– Да, вот так.

– Чего случилось-то? Болела, видать?

– Болела.

– Надо же, мы тут и не заметили. Такая бодрая была, на работу каждый день, с работы с пакетами из магазина.

– Внезапная смерть, тромб оторвался. Потому и полиция приехала. – Эта ложь родилась мгновенно. Олегу не хотелось, чтобы весь двор был в курсе настоящих событий. Такую же версию он решил выдать и дочке – у мамы оторвался тромб и закупорил артерию у сердца, вокруг нее было много таблеток, потому что она попыталась облегчить свое состояние.

Когда Олег поднялся в квартиру, эта только что рожденная версия смерти жены стала и для него основной, разум отказывался принять то, что она свела счеты с жизнью из-за него. Отныне он всегда будет говорить, что у Оксаны были проблемы со здоровьем, потом точно так же стали поступать и ее родители.

5.

На следующий день он решил связаться с Викой до того, как полностью уйдет в организацию похорон. Еще лежа на диване в зале – в спальне он ночевать не решился, – Олег схватился за телефон. Он вознамерился порвать с Викой, почему-то воспринимая молодую любовницу как самую главную причину трагедии в семье. Ему казалось, что так он очистится и будет хоронить жену с незапятнанной совестью. Решив идти по пути наименьшего сопротивления, Олег написал ей СМС: «Вика, у меня умерла жена. Мы больше не сможем видеться». Довольный собой, он нажал кнопку «отправить». Ему даже в голову не пришло, что именно эти слова молодая женщина воспримет как зеленый свет их отношениям: у Олега не стало жены, теперь можно крутить любовь, ни от кого не скрываясь. Мысли занять ее место у молоденькой Вики не возникло. Ей было и так хорошо: Олег ее обеспечивал, особо не допекал, зачем ей брать на себя груз в виде семьи, она не представляла.

Поэтому телефон Олега запищал в ответ почти сразу же: «Ужас какой! Ты там держись, через неделю увидимся» и грустная рожица. Вика не поняла, что слова «больше не сможем видеться» имеют смысл «никогда».

– Черт! – выругался Олег и отбросил телефон, который затерялся в одеяле. Нужно было вставать и начинать этот скорбный день. Он даже не представлял, что сначала придется решать вопросы с полицией, ведь внезапная смерть молодой здоровой женщины вызывает подозрения, и только потом можно будет по-человечески проститься с Оксаной.

Организация похорон помогла ему не думать. Он на автомате выполнял все, что от него требовалось: ездил на кладбище договариваться о месте, заказывал кафе для поминок. Самым трудным оказалось совершить обряды, которые предписывает церковь, ведь Оксана была самоубийцей. Сказать в храме неправду про оторвавшийся тромб, которую он выдумал для всех, Олег не посмел, хотя набожным он никогда не был. Эту миссию на себя хотела взять теща, но она была настолько убита горем, что с того самого дня не могла произнести ни слова, чтобы не расплакаться. Толку от нее не было. Еще как-то она могла держаться при внучке, отвлекалась на нее, чувствовала себя рядом с ней более сильной.

– Есть такие самоубийцы, за которых можно молиться, например, в душевном расстройстве такое совершившие. Но если это было сделано в здравом рассудке, со злобой на Творца, тогда церковь не может за нее просить у Бога, – сказал батюшка Олегу – все-таки этим делом пришлось заниматься именно ему.