– Я рада, что вы смогли выбраться на нашу свадьбу.

– Ничто не смогло бы помешать мне приехать, – ухмыльнулся молодой человек.

Отэм вытерла щеки. Ее напускное самообладание очень быстро истощилось, и слезы полились сразу после того, как проповедник Андерсон нарек их мужем и женой. Когда они возвратились в домик у речки, она сидела рядом с тетей и не таясь плакала, пока мужчины грузили в машину Лонни ее пожитки. Самым трудным было прощание с Молли.

С виноватой улыбкой девушка сказала Арти:

– Я никогда раньше никуда не уезжала из Тэтл-Риджа и от моей тети Молли.

Арти улыбнулся ей в ответ и кивком показал на гитару, которая лежала на заднем сиденье:

– Играешь на этой штуке?

– Еще как, – сказал Лонни, – и поет словно ангел небесный.

Арти достал гитару и положил ей на колени:

– Спой нам песенку, маленькая сестренка.

Девушка скинула туфли, уселась поудобнее и взяла гитару под мышку. Поначалу пальцы слушались ее плохо, были как деревянные и не гнулись, и она все время сбивалась с мелодии. Но мало-помалу Отэм успокоилась, голос ее стал мягким и вкрадчивым, и она начала петь народные песни, которым ее научила Молли. Потом перешла на современные, и Лонни с Арти стали ей подпевать.

Они пели все громче и громче, и мили проносились одна за одной. К тому времени, когда они доехали до Эдисонвилла, Отэм уже умирала от смеха. Голоса у мужчин тоже были похожими. Они пели низко и хрипло, при этом отчаянно фальшивили.

Она посмотрела на плакат, нависший над шоссе при въезде:


ЭДИСОНВИЛЛ, ШТАТ КЕНТУККИ.

САМЫЙ БОЛЬШОЙ ГОРОДОК НА ЗЕМЛЕ.

СЕРДЦЕ УГОЛЬНОГО БАССЕЙНА


Отэм положила гитару на заднее сиденье и с любопытством глядела по сторонам. Казалось, Эдисонвилл мало чем отличается от Тэтл-Риджа. Да, больше, но все-таки это был еще один провинциальный городок.

– В Эдисонвилле случаются убийства, ограбления, изнасилования? – шутливо поинтересовалась она.

– Нет, – сказал Лонни. – Здесь безопасно. Дуглас Осборн следит за этим.

Она удивленно посмотрела на него:

– А он-то здесь при чем?

– Город принадлежит ему, милая. Ему принадлежит город, и ему принадлежат люди, которые здесь живут.

– Смешно! Одному человеку не могут принадлежать другие люди.

– Могут, если у него достаточно много денег. – Лонни резко затормозил и повернул направо. – Хочу тебе кое-что показать.

Проехав несколько кварталов, он свернул на дорогу, которая стала шире, ровнее, тише и тенистее. Отъехав несколько миль от города, остановил машину около небольшого перелеска, и они вышли. Лонни раздвинул густой кустарник и кивнул на образовавшийся проем:

– Посмотри.

Отэм протиснулась между двумя мужчинами и заглянула в дырку, которую Лонни сделал в живой изгороди.

– Господи! Этот дом больше, чем весь Тэтл-Ридж.

В глазах Отэм дом Осборнов мало чем отличался от Белого дома, который она видела на картинках. Здание сверкало, как полированный мрамор на солнце, раскинувшись посреди угодий – роскошных, будто каждая травинка была подстрижена индивидуально.

Вдалеке во весь опор скакал человек на лошади. Он нагнулся вперед, немного привстал в стременах, и лошадь легко и грациозно взяла четырехфутовый барьер.

Подъехав к конюшне, наездник спешился и потрепал лошадь по холке.

– Кто это? – спросила Отэм.

– Брайан Осборн, – ответил Лонни. – Приехал домой из колледжа на каникулы. Я несколько раз видел его на шахте.

– Он рубил уголь? – спросил Арти с сарказмом.

– Нет. Но вообще-то рубил. Ребята рассказывали мне, что он работал вместе с ними, когда ему было лет шестнадцать или около того.

Отэм повернулась к Арти и усмехнулась. Подняла носик, деликатно отставила пальчики и сказала:

– Ах, я уже достаточно посмотрела. Прошу вас, увезите меня побыстрее от всей этой нищеты, а то я упаду в обморок. – И виляя бедрами, засеменила к машине. – Домой, Джеймс!

Лонни отвесил низкий поклон.

– Слушаюсь, мадам. – Он подал ей руку и помог сесть в машину. – Не желаете ли взглянуть, на какие средства был построен этот большой белый особняк?

– Шахта? – спросила Отэм.

Он кивнул:

– Это по дороге.

– Ну конечно. Мне очень интересно, где ты работаешь.


Шахтерская работа Лонни была для Отэм чем-то далеким, вызывавшим смутную тревогу, по временам вспыхивавшую в глубине сознания, но, увидев шахту воочию, она осознала ее реальность. От страха у девушки по спине поползли мурашки, когда Лонни указал на длинный ряд стального цвета зданий, где разместились трансформаторная и насосная станции, механические мастерские, производственные цеха. Лонни объяснял, как уголь лентой конвейера подается из забоя в надшахтное сооружение, затем очищается и сортируется, промывается, обогащается, а потом грузится в вагоны и транспортируется. Он говорил о деталях камерно-столбовой системы разработки, применяемой на шахте «Черный алмаз», о разработке угольного пласта, о вертикальном давлении и различных методах, которые используются для крепления потолка. Примерно через полчаса Арти не выдержал и начал ерзать на сиденье. Лонни рассмеялся и включил двигатель.

– Я совсем забыл, что не всех угледобыча интересует так, как меня.

Отэм выдавила вежливую улыбку:

– Мне было ужасно интересно.

– Ну конечно, – сказал Лонни. – Ты преданная. – Он тронул машину, и они поехали от шахты в сторону Мэйпл-роуд. – Шахта старая, почти выработанная. Ну и оборудование тоже знавало лучшие времена. У нас здесь множество поломок. На прошлой неделе полетела лента конвейера. А еще раньше вышла из строя вентиляционная система, и работы пришлось остановить, пока ее не починили.

– А почему они не поставят новое? – спросила Отэм.

Лонни посмотрел на жену, потом на Арти и усмехнулся:

– Потому что было бы нерентабельно закупать новое оборудование. При сегодняшних темпах добычи «Черный алмаз» истощится через несколько лет. Здесь работают в три смены, причем необычно большими бригадами. – Он нахмурился и помолчал. – Это загазованная шахта.

– Загазованная? – спросила Отэм. – Что это… – Девушка замолкла, потому что он свернул на гравийную дорогу и она увидела дома, похожие на хижины, лепившиеся друг к другу. Ландшафт напоминал пустыню – ничего, кроме грязи и неба над головой. – Что это?

– Майнерз-роу. – Лонни подрулил к одному из домов и заглушил мотор, потом безрадостно улыбнулся и сделал приглашающий жест. – Да здравствует скромность! Милая, это твой новый дом.

Отэм во все глаза смотрела на дом, который он показал, – по сравнению с ним тетин домик был сущим дворцом.

– Да-а-а. Прямо рядом с шахтой. Это будет удобно.

Арти покачал головой и засмеялся:

– А она действительно преданная!

Отэм вышла из машины вместе с мужчинами, но подождала, пока они заносили вещи внутрь. Она стояла и разглядывала свое новое жилище. Дом – коробка из-под печенья с покатой крышей – был неопределенно-серого цвета и кое-где прогнил. Шаткие на вид ступеньки вели на крылечко размером с почтовую марку, покосившаяся входная дверь скрипела при каждом движении. После особняка на холме он выглядел как грязный крохотный курятник.

Отэм пересекла дворик и остановилась перед крыльцом, увидев, что мужчины выходят из двери. Арти ухмылялся.

– Надеюсь, что у тебя золотые руки. Они тебе понадобятся. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Ты просто куколка. Жаль, что не я первый тебя увидел.

Отэм улыбнулась:

– Спасибо, что помог Лонни перетащить мои пожитки, большой брат.

– Всегда пожалуйста, маленькая сестренка. – Молодой человек повернулся к Лонни: – Я сейчас уезжаю обратно в Индиану, так что вы с Отэм можете делать все, что положено новобрачным. Я заскочу, перед тем как двинуть в Сан-Франциско.

– Оставался бы лучше, – сказал Лонни с тоской в голосе.

– Никак не могу. Зуд в ногах.

– Почему Сан-Франциско?

Арти пожал плечами:

– Я уже видел Индиану. А Сан-Франциско еще нет.

– Да, но у тебя в Индиане хорошая работа. Даже как-то стыдно бросать ее.

– Найду другую. Для толкового механика всегда найдется местечко. – Арти усмехнулся. – А я самый толковый.

– К тому же еще и скромный, – засмеялся в ответ Лонни.

Он обнял брата за плечи, и они пошли к машине. Они еще минутку поговорили, потом Арти сел за руль, послал Отэм ослепительную улыбку, помахал и укатил.

Лонни шел к дому, потупив глаза и бормоча:

– Таков мой братец, вечно в поисках новых пастбищ. – Подойдя к крыльцу, он посмотрел на Отэм, и широкая улыбка осветила его лицо. – Приветствую вас, миссис Нортон.

– Здравствуйте, мистер Нортон. Когда вы собираетесь показать мне мой новый дом?

Он засмеялся, перешагнул через ступеньку и подхватил ее на руки. Покосившаяся дверь заскрипела, когда Лонни переносил жену через порог.

– Я починю эту проклятую дверь, – пробормотал он.

Линолеум на полу был такой древний, что узор на нем уже не различался. Он тяжко пыхтел, когда Лонни шел по нему. К одной стене жался диван, у другой стояло кресло – оба грязные и в каких-то лохмотьях, а кроме них было еще два исцарапанных стола. Обогревалась комната маленькой газовой печкой.

– Ты эту мебель купил, – осторожно спросила Отэм, – или так здесь все было?

– Нам повезло. Я снял дом с обстановкой.

Она покосилась на него, чтобы определить, не дразнит ли он ее. Нет. Он говорил серьезно.

– Да что ты? Просто вообразить себе не могу, что кто-то уехал и бросил здесь такие чудные вещи.

Следуя за мужем на кухню, Отэм начала прикидывать, как потратить учебные деньги, чтобы купить хоть какую-нибудь мебель.

Кухня являла собой еще большее бедствие. Жир запекшимися струями стекал по передней стенке плиты, а конфорки были покрыты толстым слоем сажи. Вокруг стола стояли три разномастных стула. Мойка была серая и в неясного происхождения пятнах. Шкафы были изготовлены из неструганых досок и выкрашены в ядовито-оранжевый цвет. Годами устоявшийся запах жареных ветчинных обрезков и фасоли пропитал каждый дюйм этого помещения. Непуганые тараканы средь бела дня отважно таращили глаза. Когда они перебирались из щели в щель, то издавали негромкие царапающие звуки.