Он будет говорить, какая она замечательная, какая ценная и прекрасная. Он уже любит, ему не сложно, потому как желал наслаждаться этим огнем, этим светом весь остаток жизни. Он уже любит, еле сдерживая свои порывы.

Кофе кончился. Лирика тоже. Оксана отпустила подчиненного и ушла в кабинет.

***

— Эй, ты. Да! — окрикнула его сиделка Оксаны, с которой столкнулся на подходе к центру. — Я опаздываю, так что передай это Оксане, — и отдав ему выглаженную одежду и чемоданчик с едой, и даже некоторыми туалетными принадлежности, умчалась в неизвестном направлении.

Мужчина усмехнулся и легкой походкой вошел в «Молли».

Жизнь улыбалась ему. Он был королем момента: нес одежду любимой, улыбался и подмигивал коллегам, а на вопросы отвечал: «так уж получилось».

Русые волосы волнами стекали по рукам и стану женщины, которую он любил и желал долгое время. Она спала на диване, на спине, с откинутой левой рукой, а правая… даже во сне не управлялась… На этот раз она была в длинном белом платье-ночнушке, скрывающей ее прекрасное тело. И все было хорошо в Оксане: эта вызывающая поза, этот приоткрытый пухленький ротик и это мирное выражение лица, и выступающие ключицы. Солнце плавными волнами достигало Оксану, говоря, что пришло время вставать. Из открытого окна доносились пения птиц, шум машин, а также отзвуки рабочих, занимающихся починкой асфальта.

Она спала, а он любовался. Нагло. Уже давно отложив ее одежду на стол. Любовался, сжимался и чувствовал, как отчаянно желает ее.

Шаг за шагом.

Мужские ладони щекочут слегка пухленькие щечки, прикасаются к спутанным волосам. Бережно, почти не дыша. Зажмурилась, зачмокала губками. Аркадий тихонько застонал и убрал руку. На него уже смотрели самые прекрасные, удивительные глаза на свете.

— Что творишь? — выдохнула, а сама возбудилась. Быстро, внезапно, лишь окинув взглядом на мужчину, смотрящего на нее с нескрываемой страстью. А Аркадий уже видел очертания темных сосков, упирающихся о хлопок. И чего же она ждет? Один поцелуй и процесс пойдет.

— Я… Я… — как мальчишка замялся, смутился. Растерял всю мужественность.

— Босс! — постучал кто-то и вошел. — Оу…

— Я здесь ночевала. Чего-то хотел?

— Ну… японская делегация уже прилетела. Наша команда их встретила и отвезла в отель.

— Прекрасно. Спасибо, а теперь иди, мне нужно подготовиться, — и прогнала человека, оставаясь даже в такой смущающей обстановке пленительной. — Ты пришел по какой-то причине? — соски медленно теряли возбуждение.

— Ваша сиделка просила передать, — кинул взглядом на несколько пакетов и вышел из кабинета, красным, уставшим и возбужденным как-никогда.

— О, будь поближе. Всех девок прогони, а я на другой этаж, — закряхтела баба Света, застукав Аркадия с поличным.

— О чем ты?

— Она сегодня будет в рубашке, а кто ей застегнет ее, а? Лови свой шанс, будь самцом, — и, треснув Аркадия по ягодице, убежала на пятый этаж.

Не просто баба, а всевидящая и всезнающая мадам Светлана!

Аркадий пулей примчался к кабинету Оксаны и оказался вовремя, чтобы оказать ей услугу. Да, она была в майке, а под ней бюстгальтер, белый, похожий на половинку майки, да, Оксана старалась скрыть свое недовольство, что ее одевает другой человек, но им оба… обоим было так хорошо. Эту минуту, за которую мужчина специально прикасался к женщине, он растягивал, пожирал женщину полувзглядом. Тело отзывалось… оно также желало плоть, любви и ласки, а все проблемы начальницы были от больной головы.


Глава 15

Глава 15

Директор шла по центру, обходила с еженедельной проверкой, следила, как работают различные службы, чтобы все витрины были украшены, смотрела, как устанавливаются украшение к девятому мая. Они много месяцев ничего не праздновали, а теперь начиналась серия праздников — от военных до дня защиты детей. Она шла с людьми, указывала на недочеты, смотрела товар, ходила на склады, посещала кухни, кланялась посетителям. Была вся занятая и довольная шумным коридорам, наполненным людьми, в такой погожий выходной денек.

Словно из-под земли выскочил Вадим. Мрачный, недовольный ребенок смотрел на бывшую девушку и не знал, что делать. Эта была не та замухрышка; она тогда играла с ним, пользовалась, а после бросила. Осознание того, что он потерял драгоценный алмаз, больно било по самооценке, уничтожало его нутро.

Все произошло в каких-то десять секунд. Он подошел, схватил за правую руку и пошел, чтобы поговорить с ней наедине. Был груб, жесток и не замечал, что за ним уже ползала Оксана, орущая от невыносимой боли в руке.

— Остановись! — задыхалась, помирала от жуткой фантомной боли. Звезды искрились в глазах, разбивалась жизнь, а он стоял, держа за руку, которую пыталась дернуть Оксана.

— Я не сильно взял. Хватит разыгрывать спектакль! — тявкнул, еще сильнее потащил и просил всего пару минут на разговор.

Но ей было больно. Было больно смотреть на мужчину, предавшего ее, державшего за кисть правой руку, даже не подозревая, от чего страдала бывшая. Аркадий подлетел к ним и мертвой хваткой вцепился в руку урода, и с кровавыми следами от ногтей оторвал ее от ручки Оксаны, рухнувшей на пол. Перед людьми. Перед подчиненными. Хватала ртом воздуха, сходила с ума от ужаса, обнимая свою бедную руку, закусывая губу до крови.

— Оксана! Оксана! Все хорошо. Я здесь, — мужчина поднял женщину на руки и окрикнул нерасторопным служащим, чтобы извинились перед посетителями и вышвырнули имбицила из центра. Ей было так больно, что белые зубки кусали его пиджак, в мольбе, в бессилии, в надрывном плаче. Левая рука безвольно повисла, последовав за правой. — Оксана! — и требовал от подскочившей охране скорую. Девушка упала в обморок от болевого шока.

Не стоило надеяться на этот день. Не стоило так желать Оксану.

Она лежала в одиночной палате под капельницами, бледная, исстрадавшаяся и успевшая несколько раз утонуть во сне.

— Какое же дерьмо он совершил, что это произошло с ней? — подскочил к бабе Светой, пришедшей проведать начальницу. Та тоже была расстроенной и поникшей. Принесла ей сока яблочного, любимого, села подле Аркадия и стала качать головой.

— Этого мне неведомо. Видно, зло большое. Видел, как он держал ее за руку?

— Урод. Задушу его! Прибью! — рычал, сидел и не представлял, что делать дальше.

— Лучше позаботься об Оксане-то. Я-то с ребятками поговорю, объясню, что к чему.

На том и решили.

***

— Ложечку. Еще одну. Давай, — Оксана недавно проснулась, изможденная и убитая. Первые мгновения казались из фильмов ужасов. Ее дергало из стороны в стороны, на окружающих смотрела будто на призраков, с полными глазами боли и ужаса, отчаяния. Она была голодна, но из-за пережитого стресса не могла пошевелить конечностями. Их пришлось заменить Аркадию. Он подносил к ней ложечку за ложечкой, кормил овсянкой, следил, чтобы она глотала до капли. Смущалась. Краснела. Отворачивалась. — За центр. Ты должна хорошо питаться.

— Я устала…

— Конечно.

— Иди домой. Ты устал.

— Это ничего.

— Прошу.

— Ладно, — повиновался.

ТРЦ замер в тревожном ожидании. Все сотрудники объявили Вадима врагом номер один и избегали его. Он попал в глухую изоляцию, с удивлением хлопал глазами и горел неистовым огнем, видя запись съемкой, на которой он видите ли применял насилие по отношению к бывшей бабе. Злился, стремился пойти в больницу, но его останавливал отец, ругавший сына за скандал.

Аркадий созвонился с сиделкой Оксаны и попросил открыть дверь квартиры начальницы, чтобы забрать все необходимые вещи для больницы. Та согласилась, но лишь под присмотром, но и этого было достаточно.

Забота, внимание топили напряженность Оксаны, оживающей стремительно и расцветающей как самые прекрасные цветы. Она рвалась на работу, к японцам, реанимировала левую руку, используя различные техники. И уже могла ее поднимать и сгибать в локте. Через пару дней директор оказался в «Молли» и аурой феникса осветил здание. Гордая, уверенная в себе предстала перед японцами и вновь затрещала соловьем, пока за всем внимательно наблюдал Аркадий, пресекавший любые попытки Вадима просочиться через людей.

— Хочу извиниться. Я не знал, — и все же им вновь было суждено столкнуться. В одном из коридоров служебной части.

— Ты все знаешь. Лучше тебе исчезнуть из «Моли» навеки, — почти шепотом произнесла Оксана после минуты разглядывания человека и облокотилась на Аркадия, а тот поддерживал ее всем на зло. Удержал, прихватил и чуть ли ни прижал к себе, показывая всем, что Оксана занята им, она — его, и шагу не даст сделать Вадиму.

Женщина подтолкнула правую руку в сторону кабинета и побрела вперед, оставляя бледного Вадима, сходившего с ума от невозможности выяснить отношения. В бледном лице рассекали зловещие молнии гнилого изнутри человека, не способного на искренность, признание своих ошибок, а потому он выглядел еще более отвратительным.

Глава 16

Глава 16

— Расскажи мне все. Я могу помочь, — помог сесть на диван, закрыл дверь и взглянул на еще более опустошенную Оксану. — У тебя слишком нездоровая реакция на то, что он изменил.

— Не только, — произнесла полувздохом и закрыла веки.

— Не только?

— Аркадий… помоги мне.

— В чем же?

— Мне очень нужна правая рука. Моя рука. Если чувствую боль, значит, она еще есть. Так? — взглянула на него с мольбой, как ребенок, взирающий на более взрослого человека, пытаясь отыскать в его взгляде поддержку.

— Да, — выдохнул он и потянулся к бедной конечности начальницы.

— Я хочу держать вещи двумя руками, сама себя расчесывать, готовить и печатать обеими. Я очень хочу, — и она заплакала, горестливо и болезненно. Мужские натренированные руки сжали бедную женщину и прижали к изнемогшему телу по любви. Аркадий жался к Оксане, хватался за нее, ласкал ее нежные ручки, водил вдоль по ним, массируя каждую, надавливал на точки, возбуждая ее, ослабляя все тревоги. Многому научился от талантливых массажисток, сам читал различную литературу: что-то по физиологии, психологии и физиотерапии, прекрасно понимал женщину, эти внутренние слабости и желания быть сильной и иногда такой слабой, чтобы ее слышали, не обращали внимание на боль. В этом была она — крутая начальница, уставшая бороться за существование, сирота при родителях, которая никому не была нужда. Приучал. Любил неспешно, терся подбородком о макушку, высказывая нежность неторопливо, напоминавшую бурю, сметавшую все на пути. И тогда он впервые прикоснулся губами к Оксане; ее правое ушко очаровательно горело, но ему не хватало огня. Раковина ненароком оказалась под жестковатыми губами Аркадия. Подчиненный соблазнял ее, беззащитную, вольнолюбивую, раскрасневшую.