— Что насчет твоих Амуров? Видел, как ты проходил мимо ювелирного. Так и стоял пару минут, когда тебя ни заприметили, ни пригласили. Куда ретировался, бегун? — обратился Василек, отрываясь от рассказа о клиентке.

— Предложение хочу сделать.

— Чего? — крикнули мужики хором так, что посетители нервно сглотнули.

— Поздравляю! — потянул руки Юрий, жаждущий пожать самому старшему из них.

— Надоела холостяцкая жизнь.

— И в это рабство вновь? Не понимаю, — подергался в разные стороны Георгий, искренне не понимая Аркадия. — Если она станет веревки из тебя вить?

— Не станет. Времени на это не будет.

— Тогда сразу ребенка заделай, — тут же предложил Юрий. Аркадий улыбался на реакцию дружком, попивал пиво и размышлял.

— Тогда не она будет под колпаком, а он… она же босс. Только представлю, если вдруг у меня будет с это Ал… Ли… с той из ВИПов, боже, упаси господь душу грешную, — вопил в чувствах Георгий, вспоминая дочку генерального. Поднимался дружный мужской хохот, сотрясающий стены бара.

***

Оксана спала крепким сном и ничего не слышала. Ни крики на лестничной площадке, ни шум на постели, ни шагов Аркадия, тихо выходящего из спальни.

— Ты что тут забыл? — смотрел звериными глазами на пьяного вусмерть Вадима, неизвестно как проскочивший мимо страшной женщины внизу.

— Ах ты… Гхде Оксана? Оксана-а-а. К-курва.

— Захлопни ебало, — прогремел Аркадий. Схватил куртку, натянул на себя и попер на мужика, одного взгляда достаточно, чтобы возненавидеть и захотеть прибить. Неудачник. Придурок. Чуть ли ни уголовник.

Изрядно он попил крови Оксаны, шатался по жизни, от человека к человеку, кровопийца, пропал, а теперь оказался перед глазами и хотел мести, будучи сам виноватым во всех бедах.

— Она могла тебя засадить, беглец, трус, — выплевывал Аркадий, сжимая Вадима за грудки в лифте. — Настасья Филипповна, — оказался в лобби и позвал справную женщину. Та оторвалась от кровати и посеменила к нему из своей коморки.

— Что такое?

— Отпусти… Кха… Оксана… Окхсана!

— Да захлопнись. Полицию. Дурку. Скорую. Хоть такси.

— Но это же…

— Это — никто. Чужак. Почему пропускаете этот кусок… да остановись, — и посадил хлипкого мужика на колени, придавливая натренированными руками, пытающийся махать кулаками.

— Щас… Щас… Ало, — побежала к телефону перепуганная бабка. — Какой адрес? А… Полиция, тут непонятная личность устраивает дебош. Колотит дверь. Да не знаю кто это. Леший какой-то. Приезжайте, иначе себя сам разобьет. Да… Да…

Глава 39

Глава 39

Двадцать минут он держал ублюдка, придавливал, не давал пасти раскрыться. Смотрел на проходящих жильцов многоквартирного дома, выглядел в их глазах как победитель и непонятный откуда взявшийся защитник. Держал. Видел перед собой Оксану, одиноко лежащую на остывающей кровати, ждущую вновь оказаться в его теплых руках. Сам ощущал усталость. Жутко хотел спать на обустроенном месте, под боком женщины, не храпящей, сопящей, если только.

Двадцать минут ехала полиция, не желавшая до последнего момента подниматься и отправляться на вызов, а в это время мужик, от которого несло на несколько этажей, вырывался из стальной хватки Аркадия, колошматя лоб об кафель, шипел отравленным алкоголем и гнилой натурой проклятья, угрозы, — всю копившуюся ненависть. Потерял все. Все рухнуло. Стоило уйти из «Молли», оказаться перед Оксаной — все, все в жизни заглохло, перевернулось. И в изоляторе сидел, и прав лишился, и бизнес рухнул… всего за полгода. И как же он ненавидел Оксану, ставшую центром личностного зла.

Мужика повязли, усадили в машину и, составив протокол, извинившись перед жильцами, поехали в обезьянник.

— Но откуда он появился-то? Ключи должны быть… — спрашивала саму себя беспечная консьержка, пока ее сверлил взглядом Аркадий, возмущенный никакущей системы охраны.

Возможно и были ключи у Вадима. Кто знает? Аркадий злился на еще более беспечную Оксану, забывшая бывшего, полностью, как страшный сон. Может, это было правильно, но… Порой Оксана ощущала себя бессмертной, чем изредка раздражала Аркадия, боявшегося, что кто-нибудь сможет сама себе навредить. “Эх, Аркаш”, вздыхала тогда Оксана, глядя на набухшего как снегирь Аркадия: ”Больше тридцати лет так жила. Выжила же. Не могу зацикливаться на плохом”. “Вот поэтому ты лакомый кусок для Вадимов и всяких Елен. Давай запишем тебя еще на дзюдо, а?”. А так качала головой и говорила “некогда". Слишком плотный рабочий график, в который еле протискивались ее личностные занятия.

Печальный и особо задумчивый Аркадий поднялся на нужный этаж, вошел в тихую квартиру, сбросив на ходу порванную кое-где куртку на комод, и зашагал прямиком в спальню.

— Аркаш… ты?

— Да… — выдохнул. И все же она проснулась из-за шума на лестничной. Сжимала в руках его смартфон, переживала. — Спи…

— Что случилось? Я выходила, но… внизу…

— Пьяница какая-то. Все уже хорошо. Спи, — выдернул телефон из ее рук, толкнул волнующуюся женщину в кровать и примостился рядышком. — Давай жить вместе?

— Прости?

— Спи, Оксана. Все завтра.

***

— Простите? — непонимающе уставилась на следователя Оксана, принимая у себя нежданного гостя в синей униформе.

— Вчера к вам приходил Вадим Александрович Красноштанов. Он был задержан вашим знакомым. Мы хотим найти его и вызвать на допрос.

— О чем вы? — на лице пылало недоумение. Женщина в ужасе слышала ночную историю. — Закон бумеранга.

— Простите? — уже удивилась следователь, когда закончила рассказ. Несколько слезинок скатилось по щекам Оксаны. Она сглотнула и попросила секретаря спуститься за Аркадием.

— Почему ничего не сказал?

— А зачем?

— Да потому! — воскликнула женщина и показала на сидящего в кабине следователя.

— Я отдал его в руки полиции, вот и все.

— Вы являетесь свидетелем, не подозреваемым, так что сильно не волнуйтесь.

— Скажите, в чем дело.

Проклятый Вадим. Разрушитель по своей сущности, даже пьяным, даже повязанным, мешает, уничтожает людей. Он бился в салоне машины, орал, блевал, даже просунул руки через сетку, добрался до водителя. Находился в неадекватном состоянии, тащил водителя за уши. А они на дороге, машины повсюду, не остановишь. Его били по рукам, приказывали успокоиться, но задержанный похожий на обезьяну, еще сильнее зверел и сходил с ума.

Водителя схватили за волосы, и тот от неожиданности вдарил по тормозам. В полицейскую машину влетела идущая сзади, полицейская поехала в сторону и чуть ли ни повернулась, следом в нее влетела другая. Лед. Снег. Спешащая недалеко снегоуборочная техника. Мигающие автомобили. Пыль и дым, исходящие от них.

Четверо пострадавших. Один мертвый. И один инвалид без ноги — Вадим. Александр Петрович находился теперь в участке, искал адвокатов и седел по минутам. Не уберег сына. Не оградил от общества. Безжалостная жизнь.

Леонилия не пришла на работу, находилась рядом с бедным отцом — стала его поддержкой вместе с сестрицей. Стойкие девочки не давали угодить отцу в депрессию, отговаривали его от самобичевания и обещали не глупить, как глупил Вадим.

— Я из-за него чуть ни лишилась руки, а он по своей тупости убил человека и лишился ноги. Мне быть счастливой или пожалеть его? — спросила она Аркадия. Следователь записывала данные. Раскрывались секреты. Поднимались архивы. Искали взяточников и коррупционеров, крышующих богатых деток.

***

— Оксана Викторовна, — взглянул в светлый глаза возрастной мужчина, находясь в помятом костюме. Не сменил с бессонной ночи. — Я больше так не могу.

— Он получит по заслугам.

— Да, но… Сейчас журналисты узнают и о тебе.

— Позаботьтесь лучше о сыне.

— Да-да, а кто о «Молли» позаботиться? Я давно думал об этом и…

— Вы хотите передать акции дочерям?

— Да, — закивал мужчина, вновь возрадовавшийся прозорливости Оксаны. — Я возьму ответственность за своего сына, а ты… подави бунт. Мои дочки хорошие. Особенно Леонилия. От львицы и лилии. Сам подбирал, — говорил, часто вздыхая, генеральный. — Тебе я тоже дам акции, не переживай. Я стар… мне хватает мастерских, но на них мой скандал не повлияет, а на центр…

— Ваша решение. Пенсия — это прекрасно. Позаботьтесь о сыне, о своих делах, идите на покой и ни о чем не волнуйся.

— Ты же понимаешь, что станешь тогда главным акционером и генеральным?

— Это будет сложно для меня.

— Придется. Мои дочери хоть и хороши, но еще очень молоды, — говорил с невиданной горечью Александр, виновата глядя на расстроенную Оксану, уже пожалевшей и проклявшей свой рабочий, а скорее, бесконечный, энтузиазм.

Глава 40

Глава 40

Женщина пила черный чай с бергамотом и ощущала, как вскипает от нервов. Ее спокойствие к тому же выносила некоторая беспечность начальника. Это Александр мог ничего не делать, потому как была она, а кто будет у нее? Леонилия еще не опытна, замдиректору хорошо на его должности, кто же будет управляющим, директором и локомотивом поезда “Молли-центр”? Как много проблем навалилось, да под самый Новый год!

— Давайте сначала отдадим всю отчетность, поговорим с юристами, акционерами, вашими детьми… мне нужно время. Я очень не хочу думать об этом весь новый год, — терла переносицу раздраженная женщина, пытающаяся хоть куда-то деть потерянный взгляд загнанного в угол хищника, пойманного охотниками.

— Понимаю. Все так неожиданно…. Ты потрясающая Оксана. За такое время и уже генеральная.

— Должности мне всегда легко давались, но вот время на жизнь — нет, поэтому я должна подумать об этом. Соглашаться не стану пока.

— Верно, ты ведь и семью хочешь, и на работе преуспеть, а я старик такой… все испортил!