– Мы можем сделать несколько экшн-снимков, – согласилась Элиза, вставая из-за позаимствованного стола, чтобы заглянуть через его плечо на фотографии, которые он отбрасывал. – И я еще не уверена, что готова вернуться домой.

Жить дома с мамой и папой как двенадцатилетняя девочка. Ей давно пора было съехать, но спешить было некуда, и мать паниковала при мысли о том, что Элиза останется одна, будто она по какой-то причине не могла позаботиться о себе.

– Ну, если ты не собираешься возвращаться в ближайшее время, то можешь пойти со мной в благотворительный магазин, – сказала Бренна со своего стола.– Я хотела обдумать кое-какие идеи для свадьбы. Держу пари, мы могли бы найти несколько симпатичных платьев в Гудвилле.

Элиза оглянулась и увидела, что Бренна вместо того, чтобы работать играет в Сапера, держа щенка на коленях. Как обычно.

– Нет, – предупредил Грант. – У тебя не будет свадебного платья из благотворительного магазина.

– А почему бы и нет?

– Потому что моя мать умрет от сердечного приступа при этой мысли.

– О, она не станет этого делать. – Бренна фыркнул. – Элиза?

Элиза поморщилась и подняла руки. Она знала, что мать думает о старой одежде, но не собиралась вставать между ними.

– Я держусь от этого подальше.

– Мы всегда можем пожениться в футболках жениха и невесты.

– И все же нет, – сказал Грант, указывая на одну из фотографий Элизы. – Мне нравится вот это. Мы должны поставить ее на обложку.

Элиза взяла фотографию. Это был дальний снимок с холма долины, на котором был виден ландшафт, построенные форты и замок вдалеке.

– Мне он тоже нравится, но, если ты хочешь экшн-кадр, мы, наверное, должны поместить его на обложку. Это будет более динамично.

– Так как же мы получаем боевые снимки? – Грант кивнул.

– Пригласить кого-нибудь из горожан на репетицию?

– Пригласи Вагнеров, – посоветовала Бренна. – Братьям Кольт, вероятно, понравится возможность пострелять из ружей и им будет все равно, что из них ничего не вылетит, кроме краски.

– Здесь ты права. – Грант усмехнулся. – Я поговорю с Попом и посмотрю, когда он сможет привести их сюда.

– Не завтра вечером, – быстро сказала Элиза. – Я встречаюсь с другом в Хьюстоне. – Элиза покраснела и понадеялась, что Грант этого не заметит.

Грант и не заметил. Вместо этого он повернулся к своей невесте.

– Откуда идея одежды для свадьбы из магазина благотворительности?

– Это блестяще, – сказал ему Бренна. – Мы можем купить несколько платьев по дешевке и продать их обратно. Тебе не кажется, что свадьбы все равно до смешного завышены?

– Это должен быть особенный день, – возразил Грант, поднимая кружку с кофе.

– Если я захочу особенный день, я принесу домой большой фиолетовый фаллоимитатор. – Бренна закатила глаза, поправляя спящего щенка на коленях.

Грант поперхнулся кофе, который подносил к губам.

Глаза Элизы расширились, и она осторожно вернулась к своему столу, чтобы очистить фотографии на своем компьютере. Хорошо, что Бренна отвлекала Гранта от того, что происходило с Элизой.

За это она и любила ее нетрадиционный подход скоро стать невесткой.

Элиза открыла одну из фотографий курса пейнтбола в фотошопе и притворилась, что работает, и вместо этого мечтала о голубых глазах Роума.


Глава 8


На следующий день Элиза отправилась в салон Бет Энн пораньше, чтобы подготовить все необходимое для фотосессии. Она поиграла с драпировкой, поставила табурет и подставки, сделала пробные снимки, а затем снова и снова двигала вещи, пока не удовлетворилась углами. Затем отрегулировала освещение.

Когда больше возиться было не с чем, Элиза вышла, схватила пиццу и принесла ее в салон, взяла шесть упаковок содовой, на этот раз не пива, и стала ждать его прихода.

Элиза напряглась, когда услышала звук его мотоцикла, урчащего позади здания. Ее пронзили азарт и возбуждение. Осознание, что Роум пришел к ней было возбуждающим. Девушка мысленно представляла себе все это в течение нескольких часов подряд. Как она устроит фотосессию. Во что он будет одет в кадре. Выражение его лица, которое ей нужно.

В последний раз, когда они фотографировались вместе, Бет Энн, Миранда и Бренна стояли вокруг, наблюдая и делая комментарии. Роум был напряжен и чувствовал себя неловко. Элиза видела это по его лицу, когда смотрела на фотографии. Это был не тот Роум, которого она знала. На снимках он замкнутый, настороженный и чересчур бдительный. Ей же хотелось сфотографировать живого мужчину, который смотрел бы на нее тающими голубыми глазами, чьи длинные ресницы заставляли ее думать о чувственных вещах, чья челюсть казалась высеченной из мрамора. Чей пресс был разрисован симметричными татуировками, не скрывающими накачанное тело. Загорелая кожа вперемешку с серебряным пирсингом. Выражение его глаз, когда он был возбужден.

Именно это Элиза и хотела запечатлеть на пленку.

И это было не для того, чтобы она могла продать фотографии или попытаться передать другой макет Крисси. Это было для нее. Ей хотелось посмотреть, сможет ли она сфотографировать Роума таким, каким видела его в своем воображении. Ей хотелось увидеть это на пленке и доказать, что это не плод ее воображения.

Девушка просто надеялась, что Роум не будет трусить перед ней или считать, что это странно.

Элиза направилась к задней двери и открыла ее, чтобы поприветствовать его с улыбкой, как раз в тот момент, когда он снял шлем и перекинул ногу через байк.

– Привет.

– Привет, малышка, – сказал Роум таким непринужденным и чувственным голосом, что было вполне естественно услышать ласковое прозвище из его уст. – Ты хорошо выглядишь.

Элиза посмотрела на свою старую, выцветшую футболку и джинсы и искоса посмотрела на него.

– Я оделась только для тебя, – поддразнила она.

– Ты всегда хорошо выглядишь. – Он усмехнулся и направился внутрь. – Полагаю, мне следовало бы начать с этого. – Роум наклонился и поцеловал ее в знак приветствия, потянулся рукой к ее шее в собственническом жесте, притягивая ее ближе.

Элиза шла счастливая, предвкушая его поцелуй, и это было так же прекрасно, как она помнила. Его губы на ее губах были твердыми, восхитительными и намекали на невероятные вещи. На мгновение ей захотелось вернуться в его хижину, в его постель. Но он согласился фотографироваться, так что ей не следовало отвлекаться.

– Я принесла пиццу. – С легким вздохом она наконец отстранилась и слегка улыбнулась ему.

– Ты всегда меня кормишь, не так ли? – Роум усмехнулся и снова быстро поцеловал ее. – Я тебе что-нибудь должен за это?

– Конечно, нет, – сказала Элиза, закрывая за собой дверь салона и запирая ее. – Просто считай это платой за работу модели, которую ты собираешься сделать для меня.

Он прошел в главную часть салона, задрапированную нейтральной бежевой тканью, и осмотрел ее. Элиза расставила столы со скатертью в нескольких стратегических местах и добавила свечи разной высоты и размеров. Все они были того же мягкого цвета что и ткань, потому что ей не хотелось, чтобы они были в центре внимания фотографии. Десятки свечей стояли на каждом столе.

– Может, мне стоит поискать лепестки роз и пенную ванну? – Роум внимательно посмотрел на них, потом снова на нее.

– Если ты не хочешь этого делать... – Элиза прикусила губу чувствуя себя немного глупо.

– Нет, хочу. – Он снова подошел к ней и обнял за талию, притягивая ее к себе. – Я просто думал, что мы будем делать что-то связанное с грязью, землей и крутыми парнями.

Ее застенчивость угрожала взять над верх, и Элиза уставилась на его грудь, распластав на ней ладони.

– У меня была идея кое о чем... более мягком. Более чувственном. Несколько свечей, что-то вроде этого. Я хочу посмотреть, смогу ли заставить свет играть с твоей кожей как надо.

– Как хочешь, – пробормотал Роум. – Мне нужно раздеться?

– Вообще-то, мне не нужно, чтобы ты был полностью голым. – Элиза хихикнула, чувствуя себя немного по-девичьи глупо. – Просто топлесс. И это может подождать. Сначала пицца.

– Звучит неплохо. – Роум наклонился и снова нежно поцеловал ее в губы. – Ты веди, я пойду за тобой.

Элиза улыбнулась и выскользнула из его объятий, затем направилась в дальний конец салона, где парикмахерское кресло было отодвинуто в сторону. Коробка с пиццей стояла на нем, а остальные стулья в салоне были завалены оборудованием, которое убрали с дороги.

– Позволь мне убрать один из этих стульев. – Она посмотрела на мебель.

– Не беспокойся, – сказал ей Роум. Он сел в парикмахерское кресло и притянул ее к себе, усадив к себе на колени. – Вот самое лучшее место.

Его бедра были твердыми под ее ягодицами, и Элиза чувствовала себя странно, сидя у него на коленях.

– Я не слишком тяжелая для тебя?

– Не будь смешной. – Роум обернул руку вокруг ее талии, удерживая крепче. – Таким образом, пока я ем, твоя сладкая задница трется об меня. Это лучшее из обоих миров.

Элизе хотелось закатить глаза от его игривых слов, но она открыла коробку с пиццей, удерживая ее в одной руке и предлагая ему кусочек другой. Он взял его, она взяла себе кусочек, и они ели в относительном молчании. Элиза чувствовала себя странно и неловко, сидя у него на коленях и глядя вперед, пока ела.

Роум проглотил еще два ломтика, пока она ковырялась в одном, а затем залпом выпил содовую. Когда они поели, он обнял ее обеими руками и начал перебрасывать ее волосы через плечо, слегка целуя в шею.

Элиза извивалась в его объятиях, все мысли о еде были забыты.

– Ты думала обо мне? – прошептал он хриплым голосом.

– Прошло всего два дня, – сказала она дрожащим голосом.