Б. Истон - Рыцарь

– Хочешь поиграть в дочки-матери? – поддразнила я в ответ. – Черт, Рыцарь, да ты и правда извращенец.

Внезапно атмосфера изменилась. Веселье умерло, челюсти Рыцаря сжались.

На заметку: не называть его «извращенцем».

– Я… Прости меня… – сказала я. – Тебе не нравится, когда я так говорю?

Рыцарь не ответил. Он просто смотрел на меня этими ледяными глазами – зрачки в солнечном свете были с булавочную головку, скулы подрагивали.

– Эй, – сказала я, кладя руку на его ладонь, лежавшую на сиденье. Рыцарь покосился на наши соприкоснувшиеся руки, и я буквально почувствовала, как моя ладонь застыла под его взглядом.

Блин. Ну и что дальше?

– Спасибо тебе за вечер, – пробормотала я. – За пирсинг и за ночевку… Я…

«Я бы хотела не ходить на работу… И гулять так целый день… И чтобы не обижать тебя… Чтобы ты опять улыбался…»

Рыцарь больно стиснул мою руку и снова посмотрел на меня, словно пронизывая лазерным лучом.

– Не хочу, чтоб ты уходила, – сказал он.

Это было прямо, честно и совсем не то, чего я ожидала.

Как и своей реакции. Потому что я просияла, как идиотка, и чмокнула его в щеку.

А потом выскочила из кабины, словно в ней был пожар.

Я бы хотела сказать, что после этих выходных начала перед всеми разговаривать с Рыцарем в школе. Что приняла его в друзья и что мне было плевать, что обо мне подумают. Но это было не так. Потому что я была дебильным подростком, влюбленным в другого.

Так что мы продолжали, как будто ничего не было. Как будто он не прокалывал мои сиськи. А я не целовала его в щеку. И не носила его куртку. И мы не ночевали вместе два раза. Весь следующий месяц мы встречались по утрам. Кивали друг другу на парковке и за обедом и болтали в машине по пути к Колтону. И все это время я пыталась повеситься на Ланса.

Ладно, я целиком и полностью вешалась на Ланса.

Как-то однажды, в конце октября, Ланс, Колтон, Август и я сидели и смотрели телик у Колтона на шерстяном диване, болтали ерунду, не обращая внимания на Рыцаря, который пришел со двора, покормив собаку. Колтон рассказывал трагическую историю, как его только что не взяли на работу в дом привидений.

– И тогда хозяин сказал: «Не могу тебя принять. Ты слишком красив, чтоб быть зомби!» Я сказал, что могу носить маску, а он сказал, что не может заставлять меня скрывать под маской такое прелестное лицо.

Чертов Колтон. Он не мог быть скромным, даже если от этого зависела его зарплата.

– Ну, я и подумал, – продолжал он. – Какую работу я могу получить с таким лицом? И до меня дошло – я могу быть моделью!

Мы все заржали, а Ланс всей пятерней схватил Колтона за такое прелестное лицо.

– Дураки, я серьезно! Я позвонил папе, и он нашел мне агента, как брату! Я снова еду в Вегас! Завтра!

Ланс обиженно скрестил руки на груди.

– Что за хрень? Ты только что вернулся.

Я зажала Лансу рот рукой, наклонилась через него и заверещала:

– Колтон, это офигенно!

Ладно, я, мо-о-о-ожет быть, и была рада, что Колтон уезжает, но я и за него тоже порадовалась.

– Может, мы когда-нибудь станем соседями, – добавила я. – Я всегда хотела выступать на сцене в Лас-Вегасе. Ну, знаете, такие девушки с перьями и…

– Забудь, – перебил меня Рыцарь.

– Что? – спросила я, поворачиваясь к тому, о чьем присутствии в комнате вообще не помнила.

Наклонившись в мою сторону, Рыцарь направил мне в грудь указательный палец.

– Забудь. Об этом. Придумай себе другую карьеру, Панк.

Я смотрела на этот палец, направленный на мою несуществующую грудь, и мои шею и щеки заливал яростный румянец стыда.

– Думаешь, меня не возьмут на сцену? – спросила я. – Потому что у меня нет сисек? Иди ты на фиг, Рыцарь! Они теперь умеют делать такие волшебные штуки, грудные импланты…

Рыцарь в какие-то доли секунды взлетел со своего места, пересек комнату, схватил мое лицо правой рукой и сжал мои щеки, сделав поцелуйную гримасу. Упершись коленом в диван возле моего бедра, он толкнул меня спиной на подушку и наклонился надо мной так, что его лицо почти касалось моего. Мои глаза в ужасе расширились, отчасти потому, что он напал на меня, отчасти потому, что никто за меня не заступился.

– Ты не будешь выступать на долбаной сцене, – прошипел он сквозь сжатые зубы. – Потому что я поеду за тобой в долбаный Вегас и убью к чертям любого ублюдка, который решит, что у него есть право смотреть на твои долбаные идеальные сиськи.

Туалет. Место. Воздух. Немедленно.

Оттолкнув Рыцаря, я вскочила и побежала «попудрить носик», как это называла Пег, прежде чем кто-нибудь понял, как я была польщена извращенно-комплиментарной угрозой Рыцаря.

Идеальные? Он что, правда только что сказал – идеальные сиськи? Прям перед всеми?

Я поглядела в зеркало, стараясь увидеть все, что можно, но мне удалось разглядеть только то, что мои лицо и шея покрыты темно-красными пятнами.

Черт. Лучше посижу тут пару минут.

Я села на унитаз пописать и подождать, пока кожа примет нормальный цвет. И тут до меня быстро дошло, что стены ванной слишком тонкие и почти не заглушают того, что говорится в гостиной.

Один голос был Колтона. Я прижала ухо к стенке, чтобы лучше слышать.

– Ну, фактически, – говорил Колтон, – она все еще моя подружка.

«Нет! Колтон, да заткнись ты! – телепатически закричала ему я. – Не надо подвигов! Что ты творишь?»

– Ну, фактически, – услышала я ответ Рыцаря, брошенный низким и злобным голосом, – я собираюсь трахнуть твою подружку раньше тебя.

Я никогда не была верующей, но, услышав эти слова, я перекрестилась, прямо как моя мама, ирландская католичка, когда проезжала на желтый свет, и прошептала единственную молитву, которой она меня научила:

«Господи, отец наш, иже еси на небеси. Да приидет царствие твое на земле и на небесах. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и прости нам прегрешения наши, как мы прощаем врагов своих. Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого. И от чертова проклятого скинхеда. Аминь».

Мне так нужна была подружка. А не какой-то там парень со странностями. Мне нужна была Джульет.

Вернувшись в тот день домой, я тут же побежала к себе наверх и позвонила ей. Я понимала, что наши отношения, возможно, непоправимо испорчены – спасибо ее бандиту, наркодилеру и шантажисту и моему… кто бы он ни был, – но я по ней скучала.

Джульет ответила на первый же звонок, всхлипнув в трубку:

– Биби?

– Господи, Джульет! Что случилось?

Плач.

И еще плач.

– Котик, ты где?

– До-о-о-о-ома, – провыла она.

– С тобой что-то плохое? Хочешь, я попрошу маму забрать тебя?

Всхлип.

– Я… я только…

– Джульет! Скажи, что там с тобой за фигня!

– Я беременна! – заорала она. – Я сделала тест, и я на хер беременна, ясно?!

Беременна?

Мой мозг немедленно нарисовал картинки: Джульет с большим животом, Джульет с младенцем, меня с младенцем… Тони с младенцем (ужас).

– Биби, скажи что-нибудь, – завизжала она.

– Ты будешь самой клевой на свете беременной дамой, – выпалила я.

– Я вообще не дама! Мне, блин, только п-п-пятна-а-а-адцать, – всхлипнула она.

– Ну да, но к моменту, пока ребенок появится, тебе будет шестнадцать, а это уже почти дама. И твоя мама, конечно, тебе поможет. И я тоже помогу. Я люблю детей. И ты сможешь ходить в альтернативную школу, там есть дневные ясли, – зачастила я, выплевывая всевозможные позитивные расклады, которые только могли прийти мне в голову, в надежде, что хоть что-то ее подбодрит.

Я понятия не имела, что у нее там происходит. У меня даже секса никогда не было. Младенцы были бесконечно далеки от меня, а тут Джульет собиралась вырастить одного у себя в животе.

– Биби, только не говори никому. Я даже Тони не сказала. Я… Может, и не скажу, – всхлипнула она.

– Детка, но он же все равно рано или поздно узнает.

– Нет, в смысле… Я, может, не стану… – Джульет даже не могла это выговорить. У нее снова началась истерика, и мне пришлось убрать телефон подальше от уха, пока она не успокоилась.

Она может не оставить его. Господи. Я даже не подумала об этом.

– Ш-ш-ш-ш… Все будет хорошо. Тебе не надо ничего решать прямо сейчас…

Джульет не ответила, но я чувствовала, что она кивает на том конце.

– Джулс? – спросила я. – Можешь сделать мне одолжение?

– Какое? – прошептала она.

– Пожалуйста, ты можешь прийти завтра в школу? Меня уже просто тошнит из-за того, что Ланс с Августом за обедом обсуждают весь этот Евротрэш и панк-группы.

Джульет с распухшими, заплаканными глазами не только пришла назавтра в школу, но даже пошла со мной на второй перемене на церковную парковку. Я знала, что ей нельзя курить, но, блин, она, по крайней мере, курила, но не прогуливала школу.

Мы с Джульет не обсуждали того, что произошло в квартире Карлоса и Энджел. Я даже не знала, что рассказал ей Тони. Понятно, что он никак не смог бы скрыть сломанные ребра, синяки на горле, исчезнувший голос и лопнувшие сосуды в глазах, но, зная Тони, Джульет наверняка не услышала всей правды. И я точно знала, что он не сказал ей о нашем маленьком «соглашении».

Сволочь.

Сама мысль, что от такого дерьма, как он, забеременел кто-то такой умный, красивый и клевый, как Джульет, вызывала у меня тошноту. Это было просто нечестно. Но, может, это как раз то, что ей нужно, чтобы прийти в себя. Перестать прогуливать школу. Может, ребенок заставит ее подумать о собственном будущем.

Ну, если она его оставит.

Об этом мы тоже не говорили.

Почти единственное, что сказала Джульет во время нашей семиминутной встречи, это: «Там что, Ланс с Рыцарем?», когда мы возвращались по студенческой парковке.