Не каждому так везет, думала я. Я счастливая.

Потом я съела большую миску хлопьев, и мне показалось, я впервые в жизни чувствую вкус еды. Когда я красилась, я слышала пение птиц за окном. А когда папа вез меня на работу, мне казалось, что краски за окном машины стали более яркими.

Может быть, Август прав, думала я. Может, со мной все будет хорошо.

Я погрузилась в работу. Я построила такую пирамиду из бокалов для мартини, что мне пришлось залезть на барный стул, чтобы ее закончить. Я перевернула все ярлычки на всех свечках так, чтобы они были идеально ровными и нужной стороной. Я разложила подушки по цветам, размерам и материалам. В конце рабочего дня, отряхивая пыль со штанов, я помогла менеджеру запереть магазин и вдохнула густой, теплый воздух улицы, как будто это был карибский бриз.

И тут меня чуть не стошнило, потому что я увидела Рыцаря, опирающегося на решетку радиатора своей машины, которая стояла на парковке для работников.

Мой новообретенный оптимизм вытек сквозь поры кожи холодным потом и собрался лужицами в ботинках.

Я снова как будто чувствовала его руки у себя на шее, несущие меня туда, где не чувствуешь боли. Туда, куда ушел Август. Там было лучше, чем тут, где у меня болели пальцы, потому что я не могла коснуться ими бритой башки. Где сердце безответно билось в груди. Где выцветающее тату на моем пальце болело сильнее, чем в тот момент, когда его там выбивали иглой.

Я не боялась, что Рыцарь снова сделает мне больно. Я боялась, что он не тронет меня.

Менеджер поглядела на меня, потом на скинхеда, торчащего на краю парковки, потом снова на меня.

Она наклонилась ко мне и спросила, понизив голос:

– Биби, это нормально?

Не в силах оторваться от Рыцаря, я пробормотала:

– Да. Похоже, меня не надо подвозить. Тогда до завтра?

Она явно была в сомнении, и я заставила себя повернуться к ней лицом. Изобразив улыбку, я сказала:

– Но все равно спасибо, Лакшми.

– Ну, ладно. Если ты уверена. Тогда до завтра.

Она окинула Рыцаря последним подозрительным взглядом, села в свою новехонькую машину и уехала, оставив меня. Одну. На парковке. С вот этим наедине.

Холодные, мертвые глаза были на месте, только вот монстр, которому они принадлежали, стал вдвое больше, чем тот, которого я боялась раньше. Он выглядел как чудище из ужастика. Рукава рвались от мускулов, которые торчали над другими мускулами. А шея вообще почти исчезла.

Это его доспехи, прошептал голос внутри меня.

И внезапно я увидела это ясно как день. Рыцарь надевал доспехи, слой за слоем, одни на другие. Каждый раз, когда кто-либо прорывался сквозь его оборону, Рыцарь усиливал стену между Рональдом и внешним миром. Его настроение, его агрессия, его ботинки со стальными носами, одежда скинхеда, нож, бита, комната, полная ружей, жуткая машина, мускулы, еще мускулы и еще мускулы – за каждым слоем скрывалась своя история. Травма, обида или разочарование, которым он клялся, что больше такого не повторится.

Судя по количеству мышечной массы, которую он набрал за два коротких месяца, то, что случилось тогда ночью – и после, – далось ему тяжелее, чем я думала.

Я вспомнила его рисунки, висящие у мамы в классе рядом с моими. Рыцари, оружие, кровь и драконы. Рональд в конце концов стал Рыцарем, но сражается он не с теми драконами.

Мое тело по собственной воле начало приближаться к нему, как притягиваемое магнитом. Я пыталась сопротивляться, искать пути отступления, сглатывать, дышать, заставить свои предательские ноги остановиться, но все было бесполезно.

Остановившись на расстоянии вытянутой руки, я глубоко вдохнула и приготовилась к ожидавшей меня новой порции ада.

Рыцарь выдохнул, раздувая ноздри. Его челюсти были сжаты, и я поняла, что то, что он скажет, будет больно. Он уже весь закрылся, хотя еще не сказал мне ни слова. Обычно в такой ситуации я старалась рассмешить его, но мне хотелось еще немного побыть в тишине. В тишине было безопаснее.

Рыцарь отвел взгляд и сделал несколько глубоких вздохов, а затем шумно сглотнул. Снова поглядев на меня, он выдавил:

– Ты в порядке?

Я не знала, что ответить. Я думала, что в порядке, ну или на пути к этому, но боль, исходящая от него, снова начала окутывать мою сияющую, прозрачную душу серой пеленой.

– Бывало и лучше, – только и смогла сказать я.

Он снова глубоко вдохнул, подыскивая слова. А может, слова у него были, и он искал мужество их сказать.

Схватившись обеими руками за бампер, Рыцарь наконец произнес:

– Я видел тебя.

– Я знаю. Я тоже тебя видела. И твою чертову подруж…

– Нет, – перебил он. – Тут. Я видел тебя тут. Ты вышла из его машины. – Челюсть Рыцаря дернулась, а глаза вспыхнули так, что во мне застыла кровь.

– Рыцарь…

– Я тебя видел! Вот прямо тут! – Рыцарь ткнул пальцем вниз, на плохо освещенный асфальт у нас под ногами. – Выходящей из его проклятой машины!

– Рыцарь…

– Я что говорил? Что я на хрен говорил? Я говорил этому засранцу, что если он еще хоть раз тебя подвезет, то я его убью! Говорил?

Господи. Он таки убил Тони.

– Рыцарь. – Я подняла вверх руки жестом жертвы, загнанной в угол бешеной собакой. – Я тебе богом клянусь, я не была в машине Тони с того самого дня. Я вообще не видела Тони.

– Херня! – Рыцарь долбанул кулаком по капоту. – Не смей мне врать! Тони тебя подвез, прямо сюда, наутро после чертовой вечеринки у твоего дружка!

От сочетания иррациональной ярости Рыцаря и упоминания вечеринки у Тревора мои руки сами собой сжались в кулаки, а глаза заволокло красной пеленой. Как будто само слово вечеринка было психологическим триггером, запустившим во мне тикающую бомбу, о наличии которой не знала даже я сама.

Баба-а-а-ах!

– ИДИ НА ХРЕН! – заорала я, и мой голос сорвался на пронзительный визг, отразившийся от стен магазина. – Какого хрена ты приперся сюда и устраиваешь тут сцены ревности, спрашивая, кто подвез меня на работу, когда ты сам привез свою шлюху на вечер к моему другу, чтобы она меня там прибила?! Тебе что, так понравилось душить меня перед всей школой, что ты решил дать своей подружке тоже поразвлечься?

Я вся тряслась. Мне только хотелось, чтобы от света полной луны над головой у меня выросли клыки и когти, и я смогла бы разодрать его горообразное тело на клочки, как дикий зверь. Как он посмел прийти сюда и ревновать? Пытаться оправдать этим то, что сделал с Тони, когда сам трахал другую и тыкал мне этим в лицо.

Мне хотелось, чтобы он сдох. Нет, больше того. Мне хотелось убить его. Очевидно, его жажда крови была заразной, потому что мне страшно хотелось убивать.

– Я ни хрена не привозил ее прибить тебя! Я же ее и оттащил, помнишь?

– Да ни хрена! Меня спас бордюр! И если ты не привозил ее прибить меня, на хрена ты вообще ее привез? Похвастаться своей хорошенькой блондинкой с сиськами? Надеюсь, ты хотя бы предохраняешься, а то…

Рыцарь схватил меня за руку, дернул к себе, обхватил рукой мою шею и прижал ко рту толстую ладонь.

– Панк, заткнись на фиг!

Я схватила его руку, но вместо того чтобы отрывать ее от своего лица, прижала ее плотнее. И укусила изо всех сил. Я ощутила на языке медный привкус крови, а Рыцарь заорал: «Черт!» – и отпихнул меня.

Быстро оглядев руку, он смерил меня своим лазерным взглядом.

Адреналин бежал по моим венам со скоростью света. Швырнув сумку на землю, я подняла руки, сжав крошечные кулаки и мечтая, чтоб этот поганец только подошел. Я ему врежу на хрен. Я в жизни не знала ярости до встречи с Рыцарем. И жестокости. И мстительности. Но, познакомившись с ним, я прошла курс с погружением по всем трем предметам. И быстро обучилась.

Рыцарь шагнул ко мне, схватил за плечи и стукнул лбом в лоб, прежде чем я успела среагировать.

Я увидела звезды в глазах и взвыла от боли, но Рыцарь продолжал давить на меня своим лбом. Мне пришлось отталкиваться от него изо всех сил, только чтобы удержать голову прямо.

– А теперь ты меня послушай, – прошипел он. – Ты ни хрена не знаешь, Биби. Ты ни хренашечки не знаешь.

– Я знаю, что ты убил Тони, – прорычала я.

Ну, давай. Я готова.

Рыцарь быстро огляделся, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, и прорычал:

– Садись в машину.

– Я никуда с тобой не поеду.

Лицо Рыцаря исказилось в убойной гримасе. Глаза сузились до щелей. Рот ощерился, а на шее надулась вена.

– Садись в машину, блин.

Я резко рванулась в сторону, надеясь поймать его врасплох и вырваться из захвата, но бесполезно. Прежде чем я успела заорать, Рыцарь одной рукой зажал мне рот, а другой прижал руки к бокам. Я начала брыкаться, но он подтащил мое сорокадвухкилограммовое тело к пассажирской двери машины с такой легкостью, как будто я была просто капризничающим младенцем.

Которым я и была.

Едва Рыцарь засунул меня в машину, я схватилась за ручку двери, надеясь, что успею распахнуть ее и выскочить, пока он обходит машину. Но, едва мои пальцы коснулись металлической ручки, клешня стиснула мою ногу и утащила обратно.

Черт!

Я отпихнула его руку со своей ноги другим ботинком со стальным носом, одновременно пытаясь за что-то ухватиться. Рыцарь в ответ схватил меня рукой за обе щиколотки и связал их боковым водительским ремнем. Я верещала и брыкалась, из глаз у меня катились злые слезы, я махала руками, стараясь расцарапать все, до чего могла дотянуться, но все напрасно.

Связав мне ноги, Рыцарь поймал в воздухе мои руки. Подняв их над моей головой, он связал их пассажирским ремнем, накручивая его вокруг них, пока не осталось свободного места. И никакой надежды освободиться.

Я извивалась, билась и пыталась вырваться из своих пут, от чего они только затягивались сильнее. Мне пришлось прекратить борьбу, иначе циркуляция крови совсем бы остановилась, и это поражение убило меня. Я перекатилась на бок, с руками, вытянутыми над головой, зарылась лицом в виниловое сиденье и расплакалась.