Ну, вот и отлично. Разворачиваюсь и сажусь в машину, счищая щетками приличный сугроб с лобового, первым делом набираю Лию. Не берет. Предчувствие все дерьмовей и дерьмовей, но, может, моя резко прогнувшаяся под чувства душа стала просто чересчур мнительная? Хотелось бы в это верить. А не в то, что что-то в моей гребаной праздник-жизни снова пошло не так.

Пока мчу по загородной трассе, звоню Гаю. Время подбирается к часу дня, и мне перед тем, как ехать домой, нужно заскочить в отдел, к тому самому следователю, с которым сегодня утром должен был встретиться Александр Маркович Гаевский, батя Макса.

— Стельмах, ты трубку брать не пробовал? — рычит на меня Гай.

— Занят был. А ты чего, как барышня истеричная, посадил мне заряд наполовину?

— Ты там, мать твою, совсем двинулся?! — отчитывает, как пацана, Макс. — Все-таки решили свалить?

— В смысле?

— В смысле, собираешься улететь и мне об этом даже не сказал!

— Никуда я не лечу, Гай, выдохни. Еду к следаку, а потом домой, с Алией поговорить. Я утром не смог…

— Тогда новый вопрос. Стельмах, ты где? — тон Гая меняется моментально, и то волнение, которое слышу, мне совсем не нравится.

— За город выезжал, доки по отелям подписывал. Макс, что происходит?

— Твою ж, — выдает целый каскад нецензурной брани друг. Слышу, как на заднем плане хлопает дверь и шумит улица.

— Ты поехал куда-то, что ли?

— Да, не суть. Темыч, Серганов Лию увозит.

В первое мгновение даже не понял, что только что услышал. Но когда до гудящей от мыслей головы стал доходить смысл сказанного, сердце ухнуло куда-то в пятки, а в груди саданула тупая боль. Какого…?

— Что значит, увозит? — сильней сжимаю пальцы на руле и буквально перестаю дышать в ожидании ответа.

— Они час назад выехали в аэропорт! Стельмах, мчи туда, — рычит в трубку друг.

— Что за бред?! Утром она был со мной, все нормально же… — как баран, все еще продолжаю упрямиться. С усилием отгоняю от себя настойчиво бьющиеся в черепной коробке мысли и услужливо нарисованные подсознанием картинки ее вчерашней истерики. Нет, Лия бы не сделала этого! Все естество, сука, бунтует и отказывается принимать услышанное. Не повелась бы она на шантаж. Алия далеко не дура и должна же понимать, что ее отец так просто не отступится!

— Мне сейчас позвонила Катерина. Она сама не может понять, что происходит. Алия сегодня должна была появиться в офисе до вашего вечернего рейса, но не пришла. Стельмах, где бы ты ни был, дави на газ и не дай им уехать.

И когда понимаю, что Гаевский совсем не шутит, меня начинает буквально потряхивать. Вжимаю педаль газа в пол и выскакиваю на встречку, объезжая к чертям многокилометровую пробку. В голове остается только одна мысль: твою мать, я же просил ее не делать глупостей!

— Серганов — тварь!

Сбрасываю вызов и снова и снова пытаюсь дозвониться Лии. Вот оно и предчувствие. Раз за разом, пока я, резко поменяв движение, гоню на запредельной скорости в аэропорт, мои звонки улетают в пустоту.

Кажется, предел моего терпения уже достигнут. Тварь, неужели наплел ей что-то еще. Что она творит, дура! Знал же, чувствовал, что нельзя оставлять ее одну. Ее стремление: спасти, взять ответственность на себя, загладить вину, да и еще хрен знает что — до добра не доведут. Неужели не понимает, что, поддавшись на этот сраный шантаж папаши, говорит ему о том, что он выиграл. Сука!

В конце концов, не выдерживаю и звоню Серганову, но и там тишина. И снова, и снова — этот баран не берет трубку. Конечно, а чего еще я ожидал.

“Кати сказала, самолет в три, поторопись!” — прилетает сообщение от Макса, и я, рискуя расшибиться к чертям на гололеде, “топлю” под двести. Только бы успеть.

Глава 63. Алия

У меня всего час на сборы. Закидать в сумки только самое необходимое, то, что понадобится на первое время. Майя бродит вокруг меня и пытается понять, что ее беда-матери снова взбрело в голову. Не понимает, почему мы не взяли с собой Арчи и почему я не даю ей поговорить с отцом. Дуется и бубнит. Артем разрывает телефон и звонит, кажется, каждую минуту, но я просто сбрасываю. Знаю, что он еще за городом и прежде, чем он успеет вернуться, мы с Майей уже уедем в аэропорт.

План действий прост до ужаса: уехать, пока Стельмах не знает, чтобы избежать неприятного разговора, сбежать “под конвоем”. Мне в этом театре абсурда отводится роль отвлекающей. А мама, которая после вчерашних событий на моей стороне целиком и полностью, должна выкрасть то самое досье, которое отец наверняка вернет домой в личный сейф. Выкрасть и уничтожить, ну, или отдать Стельмаху. В том, что отец меня обманет, даже сомнений нет. Я для него до сих пор маленькая и наивная дурочка, которую проще простого обвести вокруг пальца. Вот только на каждого злодея найдётся ещё больший злодей. Самолично я не увижу этих проклятых документов, вся надежда на мать. Именно поэтому я и заручилась ее поддержкой, чтобы моя “жертва” была не напрасной. Роль Артема в этой “игре”? Отойти в сторону. Если он не хочет “бить” в ответ, то это сделаю я. Очень надеюсь, что он поймет меня и простит, когда весь этот каламбур закончится. А сколько будет длиться по времени этот “цирк”, зависит от обстоятельств.

Стараюсь действовать на инстинктах и не думать. Относиться к ситуации с “холодной головой” и рассуждать субъективно, но стоит только на мгновение потерять контроль над собой, как боль от предстоящего расставания и обида на отца накрывают с головой.

Отец написал, что самолет в три. В двенадцать раздался звонок в дверь. Бодрый, веселый, с улыбкой на лице — победитель. Мерзко и противно, но это единственный выход. Не могу сидеть и ждать результата, хочу закончить все сейчас.

— Я тобой горжусь, — едет в машине и приговаривает отец. Посматривает на меня в зеркало заднего вида, а мне хочется кричать. Сейчас, сидя в машине отца и понимая, что я творю Не знаю, сколько я не увижусь со Стельмахом, и меня разрывает от чувств и раздирают, неожиданно появившиеся, сомнения в адекватности своих действий.

— Ребенка сами воспитаем, не нужен Стельмах ни тебе, ни Майе, ни… тому, кто там.

Божечки, почему так больно? Словно ножи в сердце. Острые-острые. Медленно вонзаются один за одним, ввинчиваясь по самую рукоятку. Что ни слово, то удар.

— Мусь… — испуганно смотрит на меня Майя, — а папа, мусь? Он с нами поедет?

Сотовый не замолкает, непрерывно подсвечивая экран на беззвучном режиме. Малышка ерзает в детском кресле и оглядывается по сторонам, словно пытается высмотреть машину Стельмаха. А мне от этого только хуже. Я ведь не только себя обрекла на отсутствие любимого человека рядом, но и ее.

— Нет, мышка.

Паника. Чем дальше, тем сильнее.

— Он приедет потом, да? Папа же любит нас, мусь… — шепчет мышка, — почему мы пусе не сказали?

— Майя, перестань… Прекрати! — сжимаю губы, чтобы не зареветь от того, как большие зеленые глаза увлажняются от слез, когда до мышки доходит, что мы просто убегаем. Губка подрагивает, а по щекам катятся слезинки. Обнимаю свое кудрявое чудо и притягиваю к себе, прикусывая губу и сдерживая рыдания. Глажу по непослушным мягким волосам свою малышку и машинально накрываю ладошкой живот, где зарождается новая жизнь, еще один наш с Артемом плод любви.

Так надо, так правильно — крутится в голове. Нужно потерпеть, и тогда весь этот ужас закончится. Ради будущего. Молю судьбу только о том, чтобы Артем простил мне это “предательство”. Понял этот мой шаг.

В аэропорту шум и незамолкающие объявления о прилетах и вылетах. Майя еле переставляет ножки и то и дело упирается и протестует, выдергивая свою ладошку и норовя сбежать. Так капризничает, что бессердечному отцу пришлось пару раз прикрикнуть на внучку, после чего она надула губки и присмирела.

Она по-настоящему прикипела к Артему и не хочет уезжать, это видно по ее красным глазам и недовольству. Ей больно, не меньше, чем мне. Но даже такая реакция ребенка не смягчает реакцию отца. Он все равно упрямо стоит на своем.

Мать не поехала провожать нас в аэропорт, и я очень надеюсь по прилете узнать, что то злосчастное досье у нее. Вот тогда-то я с гордо поднятой головой и победным видом выскажу родителю все, что о нем думаю.

— Алия! — слышу неожиданно крик из-за спины, пробирающий до костей, родной голос, который уколом совести отдается в сердце. — Лия!

Оборачиваюсь, не веря в то, что он действительно здесь. Но это так. Встречаюсь с грозным взглядом любимого мужчины и замираю, словно прирастая к бетону.

— Папуля! — завизжала мышка, выдергивая ладошку из моей руки и срываясь через весь огромный зал к бегущему к нам Стельмаху.

До последнего искренне надеялась, что Артем узнает только после того, как мы уедем. Молилась, чтобы ничто не привело его сюда — в аэропорт. Не хотела еще больше разбивать ему сердце и делать больнее. Но придется. Теперь придется, потому что иначе отец мне не поверит, а мать, судя по ее молчанию, еще не успела выкрасть документы.

Ох, лучше было просто молча уйти, чем то, что я вынуждена буду ему сказать сейчас.

— Лия, будь благоразумна! — предупреждает отец, выглядывая из-за спины, посматривая на Артема, который уже подхватил мышку на руки и размашистым шагом идет к нам.

— Куда ты собралась? — ошалелый взгляд, волосы взъерошены, верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Растерянный, растрепанный и такой… мой. Грудь мужчины вздымается от учащенного дыхания, а желваки на лице ходуном ходят. Небритый, уставший, осунувшийся, словно с момента нашей последней встречи не пара часов прошло, а пара месяцев. Руки сами неосознанно потянулись к нему обнять, прижаться, но отец, как надзиратель, ходит за спиной, меряет шагами зал и прожигает взглядом.