— Валентина Новак, — произношу я.

Он не представляется, лишь продолжает изучать мое лицо, его палец — единственная точка соприкосновения. Мне хочется прижаться к нему щекой, чтобы потереться носом о его шею и как следует надышаться его запахом.

Как какая-то маньячка.

— Что это за выражение на твоем лице, Вэл?

Вэл. Я хлопаю глазами от удивления. Никто никогда не обращался ко мне иначе, чем Валентина или мисс Новак. За исключением Сэла, но он сыпал ругательствами, и они не считаются.

— От тебя хорошо пахнет.

На его лбу появляются морщины, когда мужчина рассматривает меня. Его темные волосы уложены мягкими волнами; они даже на ощупь кажутся мягкими. Сэл отдает предпочтение гелю, который превращает его волосы в подобие каски. Мне никогда не хотелось прикасаться к его волосам.

А вот с этим мужчиной мне много чего хочется сделать. И я не понимаю причину. Мы даже не знакомы. Хотя он выглядит великолепно, у нас, должно быть, есть разница лет в пятнадцать. Похоже, теперь я переключилась на мужчин постарше.

Мужчина все еще ничего не говорит, и я позволяю ему удерживать мой подбородок, несмотря на то, что играть с Сэлом в такую игру опасно, он может увидеть нас в любой момент.

— Ты только что сказала, что от меня хорошо пахнет? — спрашивает он. В его глубоком бархатном голосе я слышу намек на неверие, и ощущать это так же сладостно, как и вдыхать его аромат.

— А что ты хотел, чтобы я сделала? Солгала?

— Большинство бы так и поступили. Выдумали бы что-нибудь или сделали язвительное замечание, чтобы получить преимущество.

Я качаю головой, и это позволяет мне высвободить подбородок из его хватки. Он медленно опускает руку, словно не хочет прекращать прикасаться ко мне.

— Нет. В моей жизни достаточно злобы. Я не хочу срываться на других. Ты в порядке? Видела, как те люди уводили кого-то. Она пыталась навредить тебе?

Морщины на его лице становятся все глубже, и он легонько качает головой.

— Нет, она не пыталась навредить мне. В итоге у нее лишь вышло опозориться перед людьми. Однако я не могу оставить это оскорбление без внимания. Ее вывели, и этого достаточно, если она не предпримет новых попыток.

Я пожимаю плечами и улыбаюсь.

— По-моему, справедливо. Мне бы тоже захотелось избавиться от женщины, схватившей меня за гениталии.

На короткий миг он разражается смехом, и его улыбка... господи... эта улыбка сравнима разве что с сиянием солнца. Ямочки на щеках, щетина, проблеск белых зубов и эти незабываемые полные губы.

— Ты видела это, да?

Я отвечаю на его улыбку своей, и я чувствую ее даже своим лбом.

— Конечно, просто не сразу пришло на ум.

Роуз, стуча каблуками, выходит из уборной и подходит ко мне. Я оборачиваюсь к ней и вижу, как краска сходит с ее лица, такое происходит, только когда Сэл пьян и приближается к ней.

— Валентина, — шепчет Роуз. — Нам нужно возвращаться.

Ее взгляд прикован к мужчине, который стал гораздо более напряженным и угрожающим, когда рядом с нами появился кто-то еще.

Он наклоняется и подносит мою руку ко рту, проводит мягкими губами по костяшкам моих пальцев и отпускает меня. Это длится меньше секунды, но я буду вспоминать это в течение всего следующего года.

— Было приятно познакомиться, Вэл. Надеюсь на скорую встречу с тобой. — Мужчина достает из кармана черную визитку и вкладывает ее мне в руку. На черной визитке лишь золотистые цифры – номер. — Если тебе что-нибудь понадобится, позвони по этому номеру и попроси позвать Адриана.

— Адриан, — произношу я, все еще запоминая его черты.

Роуз тянет меня за собой, и я спотыкаюсь, когда засовываю визитку в клатч. Мы огибаем толпу, пока не доходим до ниши, затем Роуз разворачивает меня и заключает мое лицо в свои ладони.

— Ты в порядке? — В ее хриплом голосе я слышу намек на панику и исступлённость.

Я убираю ее пальцы от своего лица.  

 — Нет, что такое? Нет. Почему ты так разнервничалась? Адриан был очень мил со мной.

Ее глаза расширяются, и я понимаю, что она все еще бледная.

— Этот мужчина монстр. Монстр. Он — глава семьи Доубек. Если думаешь, что выйти за Сэла будет ужасно... этот мужчина разжует Сэла и съест его на завтрак. С ним нельзя водить дружбу, Валентина.

Я отшатываюсь от ее рук и делаю глубокий вдох. Каждая секунда нашего разговора ни о чем была полна смысла, напряжения и возможностей. Я чувствую слабую боль в животе, когда думаю о нем.

— Ты драматизируешь. Он был мил со мной. И он не причинил вреда женщине, которая буквально на глазах у всех приставала к нему.

И мы обе знаем, что я не стала бы просто так говорить это, учитывая некоторые вещи, которым благодаря Сэлу мы стали свидетелями.

Она качает головой.

— Не знаю, что там между вами, но больше не вспоминай о нем. Он подвергнет тебя пыткам, затем убьет и выбросит, словно помои. Будь осторожна. Если он вновь попытается заговорить с тобой, будь любезна, но уходи как можно быстрее.

— Нелепость какая. Он не ведет на меня охоту.

Роуз качает головой, и теперь в ее взгляде застыло нечто другое, она разворачивает меня лицом к толпе. На другом конце комнаты Сэл прислонился к колонне, и его взгляд прикован к нам. В нем нет ничего доброго, любознательного или радушного. Я вижу в его взгляде лишь смерть.

— И вот он – моя альтернатива? — говорю я, таща ее за собой по пятам. — Не удивлюсь, если он попытается убить меня через секунду после того, как я скажу ему «да».

Когда я подхожу к Сэлу, он хватает меня за руку и в наказание тащит к лифтам. Полагаю, вечеринка окончена. Я пытаюсь оглядеться, надеясь увидеть Адриана еще раз, прежде чем мы уйдем. Если Сэл видел, как мы говорили, это без сомнений была наша последняя вечеринка. И ненависть в его взгляде подсказывает мне, что он все видел. Он не может убить Адриана, но может сделать мне так больно, что я больше не решусь заговорить с кем-то вновь.

Не успевают двери лифта закрыться за нами, как его ладонь ударяет меня по щеке. Удар получается сильным. Я чувствую его костяшки, когда они соприкасаются с моей скулой. Я прижимаю ладонь к месту удара и смотрю прямо перед собой. Дыши и не зли его еще больше. Эти слова — мой девиз, они спасали мою жизнь больше раз, чем можно сосчитать. И пока все его внимание сосредоточено на мне, Сэл не тронет Роуз. Она — единственное, что удерживает меня в этом доме. Сколько бы я ни притворялась, что это ради отца, правда в том, что я делаю это ради нее. Моей лучшей подруги. Моей единственной семьи.

Мы выходим в фойе, и я быстро выпускаю несколько локонов из прически, чтобы скрыть красную борозду, которую я заметила в отражении блестящих дверей лифта. Он тащит меня за собой на улицу, не обращая внимания ни на людей, ни на мебель на нашем пути. Как только водитель открывает дверь лимузина, он толкает меня внутрь. Роуз идет к другой двери.

Когда машина трогается с места, я готовлюсь к следующему удару, и как всегда, он не заставляет себя ждать. Только вот я ожидаю пощечину. Но вместо этого он бьет в лобную кость. Тьма обступает со всех сторон прежде, чем я успеваю почувствовать боль.



4

АДРИАН

С момента как я выбираюсь из постели, и до момента, когда стою под горячими струями, хлещущими меня по спине, мои мысли заняты моей маленькой Вэл.

Моя маленькая Вэл. В моей голове еще не созрел план, но я всегда добиваюсь своего. Если для этого придется убить ее ублюдочного жениха и трусливого отца, значит, так тому и быть... чудеса, да и только.

Я вновь вижу перед собой кристально-серую глубину ее глаз. Во время нашего разговора я не увидел в них ни капли лжи. Черт, мне кажется, она даже не знала, кто я, когда я представился ей. Прошло много времени с тех пор, как меня так сильно пленяла женщина.

Я опускаю голову и смотрю на горячий мрамор под ногами. Мой член ноет с момента пробуждения, и мне кажется, что если я ничего сейчас не сделаю, он будет продолжать вставать каждый раз, когда красивые глаза или сексуальный рот Вэл будут всплывать в моей памяти.

Я сильно сжимаю член и сдавливаю головку. Нет, она бы не стала ко мне так прикасаться.

Она бы обхватила меня обеими тонкими руками, но не слишком сильно, чтобы не причинить мне боль. Невинность в каждой линии ее тела подсказывала мне, что прикосновения Вэл исследовали бы мое тело, наблюдая и узнавая, как заставить меня кончить. Именно этого и требует невинность — удовольствия и спокойствия, а не боли и мучений. Такое спокойствие вызывает у мужчин вроде меня зависимость. Я вижу это спокойствие на ее лице, когда смотрю на нее. Это спокойствие заставляет меня прямо сейчас трахать собственную руку в моем же чертовом душе.

Я продолжаю водить кулаком по своей длине, дразня себя маленькими кусочками Вэл, которые она раскрыла мне прошлой ночью. Мягкий аромат мыла исходил от ее кожи. Никакого парфюма, почти без макияжа и эти блядские волосы.

Я стону, толкаясь все быстрее и представляя, как мои пальцы перебирают пряди Вэл, убирая их с ее лица, пока я трахаю ее упругое разгоряченное тело. И снова передо мной возникает ее образ — она распростерлась на моих белых простынях, я просыпаюсь, и она лежит у меня на груди, ее бедра лежат между моих бедер. Как она удивленно будет смотреть на меня, когда я впервые буду вылизывать ее. Я уверен, что Сэл даже не пытался доставить ей удовольствие, когда они были помолвлены. Сомневаюсь, что между ее бедер бывал мужчина.

Она — чертова девственница. Эта мысль заставляет меня излиться на мрамор, и я дольше обычного толкаюсь в руку, приходя в себя после этой фантазии. Когда я убираю руку, то вновь вижу невинную улыбку, которой она меня одарила, и понимаю, что стремительно возвращаюсь к гребаному спокойствию.