Елена Сокол - С тобой? Никогда!

– Устала? – тихо спросила она.

Свет я включать не стала. Того, что попадал из коридора, было достаточно.

– Очень.

Бабушка лежала на кровати, укрывшись одеялом.

– Ужин на столе, – ласково прошептала бабуля.

– Спасибо. – Я забралась к ней на постель, совсем как когда-то в детстве. Легла рядом, поджав ноги, и устроила голову на краю ее подушки.

– Как дела? Все получается? – Ее ладонь легла на мой лоб.

Повинуясь этому движению, я, словно котенок, подставила щеку.

– Пока трудно, бабуль. Столько дел. Знаешь, там ведь все по-взрослому: счета, бумаги, сотрудники. Все нужно организовать и подготовить к открытию. Может, потом станет легче, когда эта круговерть закончится.

На комоде громко тикали старые часы.

– Ты у меня умная, справишься. – Бабушка погладила меня по щеке и убрала прядь волос за ухо. – Ты всегда справлялась. Лишь бы тебе это нравилось.

– Главное, что я получаю хорошие деньги, бабуль, – заверила я, глубоко вдыхая носом ее тепло с таким любимым, родным запахом.

– Если считаешь, что в этом твое призвание, я всегда поддержу, – задумчиво сказала она.

Я не знала, что ответить. Конечно, когда-то я мечтала придумывать новые рецепты, готовить интересные блюда, помогать людям питаться правильно и при этом выглядеть стройно. Но теперь… Теперь у меня были серьезная должность и хорошая зарплата. Да и не могла я подвести своего непутевого друга…

И не беда, что я уже пару недель не записывала своих видеоуроков. Не беда, что, возможно, растеряла за последние несколько месяцев половину своих навыков. При желании я могла в любой момент вернуться ко всему этому, разве нет?

– Ба, ты знаешь… – При воспоминании об утреннем поцелуе сердце перешло на ускоренный ритм. – Ярик вернулся. В смысле, не домой. Его группа будет репетировать и выступать в нашем клубе.

Кажется, внезапно дрогнувший голос выдал мое волнение, потому что бабушкина рука замерла. Я могла поклясться, что она улыбалась в темноте. Я будто чувствовала это.

– И как? Он… изменился?

– Да, бабуль. – У меня никак не получалось выровнять дыхание. Хотелось говорить о Ярике бесконечно. – Он другой стал совсем. Высокий. Сильный. Широкий, как твой платяной шкаф. – Хихикнула. – Нет. Вру. Чуть поменьше.

– Значит, он по-прежнему играет?

– Да. Музыка взяла свое.

– И правильно. У мальчика талант.

Я приподнялась на локте:

– Ты же все время ворчала, что он бренчит!

– Разве?

Теперь я точно видела, как бабуля улыбается.

– Точно! – Я плюхнулась обратно на подушку и вцепилась в бабушкину руку. – Я сегодня слышала, как он играет, ба. Это что-то невероятное! Пробирает до костей.

– Мацуев нервно курит в сторонке?

– Ба-а-а! – рассмеялась я. – Не-е-ет! Но, думаю, если бы Ярик послушал отца и пошел в консерваторию, то не одному виртуозу наступил бы на пятки. Только был бы он этим удовлетворен? Не знаю. Сейчас он создает что-то свое. То, что ему нравится.

– И он счастлив?

Я вспомнила грустные глаза парня.

– Наверное…

– Вы что, даже не поговорили?

Пальцы, выдавая меня, машинально коснулись губ, помнящих тот невероятный поцелуй.

– Поговорили…

Бабушка молчала, будто ждала, что я признаюсь в чем-то.

– …Немного, – добавила я, – о том, о сем…

– Он бы понравился деду Саше. – Голос бабушки дрогнул, напугав непривычной хрипотцой. – Жаль, что тебе тоже не пришлось с ним увидеться.

Я погладила ее руку.

– Ты много рассказывала о нем.

– Да. Он был очень хорошим. Для него никто не существовал на свете, кроме меня и твоей мамы. Если бы он не умер так рано, то, наверное, у меня не было таких проблем с воспитанием дочери. Все-таки папа есть папа. Сильная мужская рука.

– Наверное… – Мне хотелось ее хоть чем-то утешить.

– Я была такой дурочкой, – вдруг призналась она. – Нам ведь всего по пятнадцать было, когда мы встретились. Он так трогательно ухаживал, песни пел под гитару, записки мне писал. Однажды, помню, преградил мне путь в школе и спросил серьезно: «Будешь со мной дружить?» Так забавно. Вроде и так все ясно, о чем говорит, но звалось оно в те времена дружбой. – Она втянула носом воздух с тихим всхлипом. – Скромно все было тогда, за ручку ходили, даже не целовались.

– И ты согласилась? Дружить с ним?

– Да! – Она шумно, глубоко вздохнула. – Мы гуляли, наверное, с неделю, когда он вдруг посмотрел на меня и сказал: «Мне, кроме тебя, никто не нужен. Ни друзья, ни приятели. Никто!» Помню, как опешила тогда. И… на следующий же день сообщила ему, что нам нужно расстаться.

– Почему?! – Я старалась разглядеть в темноте бабушкино бледное лицо.

– Мне было пятнадцать лет! Откуда там мозгам взяться? – улыбнулась бабушка. – У меня друзья, танцы, веселье в голове, а он – «кроме тебя, никто не нужен»! Я так испугалась! Подумала, что за странный тип? Бежать от него! Бежать, роняя тапки!

– Ба-а-а!

– Да, – спокойно сказала старушка, – это я уже через несколько лет поняла, что он золото, а не мужчина. Все друзья на танцы, а он домой. Все на рыбалку, а он к новорожденной дочери. Только мы ему были нужны. А тогда… Тогда мне понадобилось два месяца, чтобы понять, что не могу без этого мальчишки. Почему? Не знаю. Да и девчонки за ним табуном носились, всем он нравился, и во мне вдруг ревность взыграла. Как это: такой хороший парень кому-то другому будет на гитаре играть? Ну уж нет!

– Какая ты смешная, бабуля, – хихикнула я.

– Ошибиться может каждый. Главное – вовремя заглянуть в сердце – оно даст правильный ответ.

– Ну, ба! – Я подумала о нас с Яриком.

– Ты только скажи Ярославу, чтобы он маму проведал, ладно? – Бабушкина теплая ладонь легла на мое плечо. – Она ведь любит его и ждет. А отец… Отцу он все уже доказал. Неважно, что там между ними. С родителями все равно нужно общаться. И прощать их. Они всегда как лучше хотят. Скажи ему, обязательно скажи.

Я зарылась носом в ее плечо, слушая тишину, и улыбнулась. Сон навалился внезапно, совсем как в детстве. Зевнула – и уже утро.

Спешно позавтракав приготовленным бабушкой омлетом, я понеслась на работу. Машина, как назло, завелась не с первого раза. Пробки на дорогах вымотали остатки нервов, но позволили под недовольное гудение клаксонов неспешно накраситься.

– Начальничек пожаловал! – встретила я Тима, соизволившего приехать в клуб ближе к двум часам дня.

К этому времени я успела намотать на каблуках около пары тысяч километров, сделала больше двадцати телефонных звонков, провела важные переговоры и дважды наорала: на строителей, которые все еще возились с туалетом, и на грузчиков, попытавшихся протащить мимо меня в зону отдыха лавандовые диваны.

– Привет, Киса, – лениво потянувшись, промурчал Тим. – Соскучилась?

И плюхнулся в кресло.

– Водички? – спросила я, глядя на его опухшее лицо.

– Да. – Взгляд брошенного на улице котенка.

– С аспиринчиком? – нахмурившись, уточнила я.

– Если можно, с чем-нибудь покрепче. Кажется, я все еще пьян.

– Понятно, – сухо сказала я.

Вышла из кабинета, прогулялась до кухни и вернулась с водой и таблеткой.

– Держи.

Тим взял стакан и понюхал содержимое.

– Что, вот так? Без джина, виски или водки?

– Пей! – приказала я.

Зазвонил телефон. Сняв трубку, я пообщалась с поставщиком, не отрывая взгляда от недовольного друга. Обиженно надув губы, он сгрыз таблетку и выдул весь стакан воды, а затем свернулся на кресле комочком.

– Не понимаю, зачем тебе это все? – положив трубку, воскликнула я. – Клуб этот купил, а сам не интересуешься им даже. Я думала, что ты повзрослел, а тебе просто хотелось всадить куда-нибудь бабки, так?

– Ты так сексуально ругаешься… – Парень закрыл глаза и устроил голову на подлокотнике.

– Если собираешься здесь дрыхнуть, то зря. Лучше вали в свой кабинет, на свой развратный диванище!

– Киса, укроешь чем-нибудь?

– Я серьезно, Тима! – Я содрала с вешалки свой плащ, накрыла им его и отошла.

Он так сладко причмокивал губами, что мне расхотелось бить его по голове.

– Жду не дождусь, когда в твоей жизни появится хоть что-то, что будет интересно тебе дольше пары дней.

– Ты, детка, – промурлыкал он, погружаясь в сон.

– Да ну тебя! – раздосадованно бросила я и хлопнула дверью.

Проходя мимо репетиционной, я разогнала официанток. Они опять столпились у двери, по очереди подглядывая в замочную скважину. Отправила их работать, а сама пару минут постояла, прислонившись к стене и слушая ребят.

«А что я теряю? Мы же будем не наедине? Так что никаких неловкостей», – подумала я и вошла, дождавшись перерыва между композициями.

– Привет!

– О, привет! – Музыканты встретили меня воодушевленно.

– Входи-входи! – позвала Леся.

Она сидела на краю высокого стула, ребята расположились возле нее полукругом.

– Я хотела предложить вам… кофе, – пробормотала я, ловя на себе взгляд Ярика.

Услышав мой голос, он оторвался от инструмента. Щелк – и его глаза загорелись необыкновенно ярким и теплым светом, точно тысячи лампочек в уютной прохладе вечернего парка.

Мои внутренние бабочки, реагируя на них, мгновенно затрепетали крылышками.

– Подожди ты с кофе! – рассмеялась Леся. – У нас тут спор. Садись. Давайте сыграем, парни, а Даша скажет.

– Ой, а что нужно сказать? – смутилась я.

– У нас тут частотный конфликт. Майк перемудрил, и инструменты накладываются друг на друга.

– Тебе кажется! – устало взмолился рыжий.

– Просто уже ухо замылено, – вступил в разговор Ярик, – в этом есть смысл, Майк.

– Леся, тебе надо перестроиться, – предложил Ник, почесывая затылок тупым концом барабанной палочки, – бери выше.

– Вот здесь во вступлении… – Ярослав наиграл несколько аккордов, – …одна и та же нота на басухе, на гитаре, клавишных, еще и вокалист туда же.