– И ты ее никогда не видела?

– Никогда, – ответила я, садясь с ним рядом.

– Не представляю, каково это.

– Тяжело. – У меня затряслись руки. – Несколько лет назад она объявилась. Зачем не знаю. Попросила бабушку записать для меня ее номер телефона. Наверное, час настал – надо ей позвонить.

Ярослав протянул мне телефон.

– Что ты ей скажешь?

Я медленно втянула носом ставший вдруг жестким воздух.

– Что бабушка в больнице. Других причин, чтобы связываться с ней, у меня нет.

Парень положил руку мне на плечо:

– Злишься на нее? Обижаешься?

Кровь зашумела у меня в ушах.

– Не знаю, Яр! Правда, совершенно не понимаю, что чувствую, – сказала я виноватым голосом. – У меня другая мама. И мы все это время справлялись. Я ни в чем не нуждалась. А эта женщина… Наверное, мне просто интересно, какая она. Может, ей нужна наша помощь. Может, ей тяжело? Может, у нее нет денег или она больна? А вдруг ее уже нет в живых?

– Давай узнаем! – с улыбкой предложил Ярик. – Я с тобой, Даш! Звони!

Я набрала номер и крепко сжала его руку. Длинные гудки.

– Да?

Воздух застрял в моем горле. Я отпустила ладонь Ярослава и встала.

– Я… – Не знаю, с чего начать. – Здравствуйте…

– Да. Я слушаю вас.

Этот голос. Я никогда не слышала его. Он определенно был похож на мой или бабушкин, но я ожидала, что услышу в нем… больше мягкости. Наверное, мне хотелось, чтобы мама оказалась запутавшейся, потерянной девчонкой, которой так тяжело жилось, что не было никакой возможности содержать своего ребенка и находиться рядом с ним. Возможно, мне просто необходимо было ее хоть чем-нибудь оправдать.

– Это Даша. Даша Ласточкина.

– О… Да, – кажется, она была в замешательстве. – Здравствуй, Даша, я рада, что ты решила мне позвонить.

– Послушайте! – Я начала расхаживать кругами по комнате. – Я звоню вам только затем, чтобы сообщить, что ваша… что бабушка лежит в реанимации, у нее был приступ.

– Как она? – В ее голосе чувствовалось волнение.

– Сейчас уже неплохо, – пробормотала я.

– Мне очень жаль.

Я тряхнула головой, ожидая, что она скажет что-то еще, но собеседница молчала.

– Наверное, вам стоит приехать, чтобы повидаться с ней.

– Да, – словно спохватилась она, – да, конечно.

– Второй этаж, палата двести двадцать. Вас могут не пустить, – затараторила я, – поэтому скажите, что вы ее дочь. Близких родственников пускают по договоренности с заведующим отделением…

– Даша, – перебила меня женщина.

– Что?

– Я приеду. Только давай на «ты», я же… твоя мама.

– Ну… – Мне пришлось сглотнуть, потому что мой голос куда-то пропал. – Хорошо.

– Ты сейчас там?

– Нет, но через минут двадцать буду.

– Тогда встретимся у ворот, ладно?

– На улице? У больничных ворот?

– Да. Я выезжаю.

– На мне будет малиновый свитшот и…

– Не волнуйся, я узнаю тебя.

Внутри все сжалось.

– Да?..

– Я смотрю твои уроки на «Ютьюбе», – с гордостью сообщила она.

– Хорошо! – Я почему-то представила, как она улыбнулась, говоря это.

– Скоро буду.

– Ну что? – тихо спросил Ярослав, когда я закончила разговор.

– Не знаю. – Я поежилась. – Но теперь меня знобит.

Мы стояли возле ворот больницы. Я ожидала увидеть кого угодно: наркоманку, бомжиху, алкоголичку, разбитную бабенку, но того, что она подъедет на новеньком черном внедорожнике, даже представить не могла.

Сначала из машины появились длинные ножки в алых туфельках на тонкой шпильке, затем осиная талия, подхваченная тонким ремешком на элегантном сером платье, потом тщательно уложенные белокурые локоны, а следом белозубая улыбка, подчеркнутая красной помадой. Незнакомка, небрежно хлопнув дверцей, направилась к нам уверенной походкой дамы, определенно знающей себе цену.

– Кто это? – только успела пробормотать я, как женщина приблизилась.

– Дашенька! – Белокурое создание заключило меня в объятия.

По западным обычаям фальшиво расцеловала, не касаясь губами, в обе щеки, а затем отпустила и проделала то же самое с Яриком.

– А вы, должно быть?.. – с улыбкой поинтересовалась она, глядя на него.

Идеальный макияж, безупречный маникюр, дорогущие шмотки и воняющие деньгами духи. Кто это, черт возьми? И почему оно заявляет, что имеет хоть какое-то отношение к моей семье?

– Ярослав, – представился парень, пожимая ее руку.

– Может, пройдем в кафе? – Дама указала на здание через дорогу. – Поговорим там, а потом уже все остальное.

– Да, – согласилась я, цепляясь за Ярика.

Наверное, мы с бабушкой в ее жизни так и именовались – «все остальное».

Она перебежала через дорогу кукольными шагами, мы двинулись за ней следом.

– Прошу прощения! – помахала она ладошкой встречной машине.

Похоже, эта женщина считала, что автомобили на дороге должны расступаться перед ней, как море перед евреями.

– Идемте же! – позвала она нас.

Она была такой возбужденной.

– Как же я рада с тобой повидаться! – заявила она, присев за столик.

– И я.

На ее лице зажглась новая фальшивая улыбочка, которая тут же слетела, когда дамочка принялась взглядом искать официанта.

– Можно вас попросить? – весьма властно и строго позвала она девушку в форменном костюме. – Капучино без сахара, пожалуйста. – Затем посмотрела на нас: – А вам?

– Ничего, – ответила я, – спасибо.

Ярослав тоже отрицательно мотнул головой. Официантка ушла.

– Отлично. – «Мама» смотрела на нас по очереди, сложив свои крохотные ручки на сумочке, стоявшей на ее острых, как шило, коленях.

И что отличного она нашла в этой ситуации, я не представляла. Неловкая пауза опасно затягивалась.

– Мне жутко интересно, как у вас с бабушкой дела, – сказала женщина, прерывая молчание, и заерзала на стуле, ожидая ответа.

– Бабушка в больнице! – неожиданно резко сказала я.

Мне вдруг стало стыдно за эту улыбающуюся как ни в чем не бывало женщину, которая была совершенно не похожа на нас с бабулей.

– Да, – кивнула она, – печально. Я… я много думала о вас.

– Правда? – Я поджала губы. Смотрела в ее лицо и поверить не могла, что это происходит. – А почему не пришла?

Уголок ее губ дернулся и тут же вернулся на место.

– Как я могла? После всего. – Она дернула головой, точно маленькая беспокойная птичка. – Да и твоя бабушка. Мы… в общем, мы с ней не ладили.

– А, ясно, – усмехнулась я. – Это, конечно, многое объясняет.

Мне захотелось встать и уйти. Подальше от этой пустой женщины-манекена, подальше от этого бесполезного разговора.

– Жаль, что это случилось. Но все ведь будет хорошо? И… – Женщина сильнее вцепилась в свою сумочку. – И жаль, что пришлось тебя оставить. Но я думала о тебе все время!

Да, и именно поэтому не присылала писем, не звонила и не помогала бабушке финансово. Конечно, тебе жаль.

– Вот как? – тихо сказала я.

И почувствовала, как горячая рука Ярика легла на мою дрожащую ладонь.

– Тогда были сложные времена, – заворковала она. – Пойми, Дашенька. Я была совсем одна, все складывалось плохо – ни работы, ни жилья. Тот парень, от которого я родила тебя, меня бросил. Я не видела выхода. Мы обе умерли бы от голода!

– Но сейчас, я вижу, у тебя все хорошо.

Она засияла.

– Да! – И натянула свою вежливую улыбочку. – Через год я встретила Матвея, он из состоятельной семьи. Он женился на мне, у нас родился сын. – Женщина наклонилась на стол. – У тебя есть братик, представляешь? Коленька. Ему уже семнадцать. Вы должны познакомиться! Приезжай. Тебе понравится наш большой дом! А хочешь переехать к нам? У тебя будет своя комната!

Мне определенно не хотелось слушать дальше, что скажет эта Барби, поэтому повернулась и умоляюще посмотрела на Ярослава. Его пальцы сильнее сжали мою ладонь.

– Знаете что, – сказал он, глядя на незнакомку. Прокашлялся и продолжил: – Даша очень хорошая и добрая девушка. А еще она воспитанная, поэтому никогда вам этого не скажет. Но скажу я. Не знаю, какие у вас были причины бросить свою новорожденную дочь и почему вы не вспоминали о ней почти двадцать лет. Возможно, Даша не захочет с вами общаться, но я точно знаю, что она вас простит. За глупость, за предательство и за равнодушие. – Он встал и потянул меня за руку, помогая встать. – Я думаю, что вам не стоит ходить в больницу. Паулине Сергеевне может стать только хуже после общения с вами.

– Я все понимаю, – продолжала улыбаться женщина. Она протянула ко мне руку. – Дашенька, пойми, у меня не было выбора. Если бы Матвей узнал, что у меня есть ребенок, он не женился бы на мне. Мне приходилось скрывать это от него. Но вот я здесь. Я набралась смелости, все ему рассказала. Повинилась. И он понял меня! – Она стиснула мою ладонь своей холодной рукой. – Теперь все будет по-другому! Я буду тебе помогать! У меня есть деньги! У меня теперь все есть!

– Спасибо, – едва смогла выдавить я, не поднимая на нее глаз. – Мы не нуждаемся в твоей помощи. Тогда справились и сейчас обойдемся.

Скрипнул стул. Сумочка упала с ее колен на пол.

– Простите, нам пора, – высвободила я руку.

– Даша, это все она! – воскликнула женщина. – Это все ее влияние! Она ужасный человек! Зря я тебя оставила с ней!

Мы удалялись, не оборачиваясь. Ноги меня не слушались, но Ярик держал крепко.

– Не говори ничего, – попросила я срывающимся голосом, когда мы перешли через дорогу.

– Я и не говорю.

Я толчками втянула в себя воздух и как-то рвано выдохнула.

– Скажи, что я не похожа на нее!

– Ты просила меня молчать. – Он обнял меня за плечи. – Ладно! Нисколько не похожа.

Мы продолжили путь к больнице. Случайно налетевший ветерок мазнул прохладой по лицу, и я поняла, что плачу. Стерла рукавом слезы.

– Думала, что в нее я была жирной. – Я нервно улыбнулась. – Вот это облом.