— Так что, как на счет телефончика?

— Перетопчешься, — огрызнулась Ксана и, забрав пакеты, направилась на выход. Про себя Ксюша зареклась, что в этот магазин она больше ни ногой. Мужиков в ее жизни и так было предостаточно.

Проигнорировать оскорбление, полетевшее ей вслед, Ксана не смогла. Остановившись, она поставила покупки на столик с контрольными весами и, порывшись в одном из пакетов, выудила жестяную банку консервированных ананасов. Размахнувшись, она кинула ее в охранника, который уже успел повернуться к ней спиной. Законсервированные фрукты попали мужчинке в ногу, от удара нога подогнулась, и он рухнул на грязный кафельный пол.

Довольная собой, Ксана помахала на прощание охраннику рукой и с милой улыбкой на ангельском лице, покинула злосчастный минимаркет. Только на улице она позволила себе грязно выругаться в адрес малолетнего кретина, но вспомнив, что вроде как в положении и нужно мыслить позитивно и уж тем более не ругаться такими словами, заставила себя успокоиться. Тряхнув головой и глубоко вдохнув воздух, Ксана пошла домой.

Через добрую пару сотен метров она уже решила, что руки вот-вот отвалятся. Ксюша уже вознамерилась тащить покупки волоком, но остановило ее то, что пакеты вряд ли выдержат такого надругательства. Остановившись она прикинула как бы срезать путь и, не найдя ничего умнее, поперлась через неосвещенные уличными фонарями гаражи.

Натужно пыхтя и пиная попадающиеся под ноги пустые бутылки и небольшие камни, Ксана прошла метров тридцать, как услышала тихие шаги за спиной. Сердце учащенно забилось не от прилагаемых усилий, а от страха. В этот момент Ксана поняла всю глупость побега через крышу и прогулку мимо гаражей.

Все более отчетливо становились слышны шаги, а на Ксюшу напал ступор. Она стояла на темной неасфальтированной дороге с пакетами в руках и не могла сделать и шага. А когда ей на плечи легли холодные ладони незнакомца, она не смогла выдавить из горла ни одного звука, кроме тихого писка. Рот моментально зажали влажной ладонью и прошипели на ухо:

— Не рыпайся, сука.

Если Ксюша и хотела это сделать, то просто не могла. Страх сковал все мышцы в теле. И лишь частые удары сердца говорили ей о том, что она еще жива и в сознании.

Незнакомец обхватил Ксану за талию и, приподняв, пронес пару метров, после чего прижал ее животом к холодному гаражу. Одной рукой он продолжал закрывать Ксане рот, а второй расстегнул пару пуговиц на плаще и, запустив под одежду, с силой сжал грудь.

Осознав, в каком положении находится, и что ее сейчас банально изнасилуют, Ксюша начала вырываться. Она пыталась пнуть насильника ногой, но у нее ничего не получалось. Схватившись за руку, что зажимала ей рот, он попыталась убрать потную ладонь и снова потерпела неудачу. Все же силы мужчины значительно превосходили ее. Поборов брезгливость, Ксана укусила мужчину. Он злобно зашипел и, прекратив мучить пуговицу на ее джинсах, схватил за волосы и приложил головой об гараж.

Ксюша взвизгнула и почувствовала, как по щеке потекло что-то теплое и густое. Она медленно начала оседать на землю.

— Ну уж нет, мне так неудобно, — выплюнул мужчина и поставил бедро между ног своей жертвы, так, что она опустилась к нему на колено. Руки насильника снова начали мять ее грудь и расстегивать штаны. И когда Ксюша была готова уже потерять сознание, что-то произошло, потому что она вдруг упала. Рядом с ней больше не было удерживающего ее в вертикальном положении крепкого тела. Не веря своей удачи, Ксана встала на четвереньки и поползла. Куда? Не важно! Главное подальше отсюда. Звуки драки напугали ее еще больше и заставили ускориться. Тихо попискивая и глотая соленые слезы, она сдирала ладони в кровь об осколки, валяющиеся на земле. Все, чего сейчас хотела Ксюша — это выбраться на освещенную, полную людей дорогу. Ей казалось, что там она однозначно будет в безопасности. То, что на нее банально никто не обратит внимания, приняв за пьянчужку или кого-нибудь похлеще, Ксана старалась не думать. Свет и люди — все, чего она сейчас желала.

— Стой, дура! — услышала она и громко закричала от безысходности. Освещенный участок дороги находился более чем в пятидесяти метрах от нее, и Ксюша не успела до него добраться.

Когда Ксану подхватили сильные и теплые руки, когда ее дрожащее тело прижали к крепкой широкой груди и понесли вперед — к людям и свету, она позволила себе немного расслабиться, но не настолько, чтобы перестать икать и плакать.

— Твою же мать! — Ксюша встала на ноги и, задрав голову, посмотрела на своего теперь уже спасителя. Пока она соображала, герой отцепил от своей кофты ее одеревенелые пальчики и осмотрел порезанные ладони. — Жить будешь, — заключил он и перекинул из одной руки в другую упаковку подгузников.

— Ты что здесь делаешь, пёс?..

* * *

Не утруждая себя накинуть хотя бы банный халат, Слава вышел из ванной комнаты и, прошлепав босыми ногами по паркету, зашел в спальню. Заблаговременно расстеленная постель вызывала на лице дурацкую улыбку перевоплощая делового и серьезного Каминского в счастливого идиота. Впервые за прошедшие три недели ада его тело могло принять горизонтальное положение и расслабиться. Еще на подходе к комнате мозг дал команду спать. И как итог: Вячеслав на автомате добрался до кровати и в беспамятстве повалился на пружинистый матрас. Зарывшись лицом в подушки, он сладко застонал, после чего в квартире наступила полная тишина.

Ровно двадцать один день Слава не знал не сна, не отдыха. Все его время было расписано по минутам. Большую часть занимали поездки из Ярославля в Москву, где он мог зависнуть на два, три, а то и четыре дня. В такие моменты он ненавидел всё и всех, срывался на подчиненных в офисе и рабочих на месте стройки нового торгового центра. Все его мысли занимала Ксюша, которая хоть и не игнорировала звонки, но явно давала понять, что не настроена разговаривать. Приезжать — она категорически запретила.

— Можешь сутками стоять под дверью, я все равно не открою! — Таково было ее ультимативное заявление. И как бы Каминскому не хотелось нарушить запрет, он физически не успевал быть в двух местах одновременно. Он мог бы плюнуть на все, «заморозить» на неопределенный срок строительство, приехать к Ксане и заставить ее выслушать его, но тогда получалось, что Слава подведет не одну сотню людей, которые рассчитывали на эту работу. И подводить такое количество людей из-за заскоков Артемьевой Оксаны — оказалось слишком, даже для Каминского. Да и рисковать репутацией, которую зарабатывал не один год — он тоже не хотел.

На начальном этапе любого строительства Вячеслав присутствовал лично. Он проверял накладные, привезенные материалы; сверялся, соответствует ли товар заявленному качеству. Первые месяцы строительства, Каминский практически жил на стройке — это уже можно назвать своего рода ритуалом. Доверять целиком и полностью Слава мог только себе и то не всегда, если дело касалось Ксаны. Но, тем не менее, он старался не мешать в одну кучу отношения и работу. Всячески пытался не переступить эту тонкую грань, где голова отключается и всем рулит сердце. Но как бы он не пытался разделять бизнес и личное, он не мог долго быть вдали от Ксюши. Его постоянно мучили мысли, что эта чертовка снова сбежит и теперь уж ее будет не так легко найти. Слава мог честно и открыто признаться, что с появлением в его жизни Артемьевой Оксаны, он стал параноиком. Его выворачивало изнутри, если визиты в Москву задерживали его больше, чем на сутки. И каждый раз он гнал в Ярославль на предельной скорости, оплачивая на каждом встречном посту штраф за превышение. Казалось, что для него едва ли не жизненно важно находиться, если не с Ксюшей рядом, то хотя бы в одном городе с ней. А всему виной — эта недосказанность между ними, которая оставляла Славу в подвешенном состоянии и выводила из себя. Хотя ничего другого он от Ксаны и не ожидал. Каминский бы больше волновался, если бы его любимая сразу определилась, чего хочет.

То, что Славе посчастливилось наконец-таки отоспаться, а не гнать машину в другой город объяснялось накладкой с банком, который не перевел на счет его фирмы деньги на стройматериалы. И пока устраняется ошибка в системе, Вячеслав мог позволить себе спокойно отдохнуть. По его сведениям, деньги поступят не ранее чем через два-три дня. То есть у него получается своеобразный отпуск. Впервые Слава радовался сбою в системе банка.

«… Белый песок… Пляж… Массаж… Умелые руки разминают уставшие от нагрузки мышцы… Трель звонка, похожего на тот, что стоит в его городской квартире… Отмахнулся. Бред какой-то… Теплые ладони прошлись по спине, вызывая мурашки по всему телу… И снова звонок… Что за?!.. Звонок!»

— Иду, иду, — сквозь сон ответил Слава, даже не пошевелившись. Он все еще пребывал на одном из пляжей в Австралии, где ему посчастливилось однажды отдыхать.

Звонок! Звонок! Звонок! Сильный удар в дверь!

Каминский подскочил в кровати и огляделся. Его окружала непроглядная тьма. Решив, что все звуки это игра его воспаленного от работы мозга, Слава снова лег, но услышав приглушенный отборный мат, резко встал с постели и включил верхний свет в комнате. Найдя спортивные штаны и на ходу их натягивая, он выбежал в коридор. Спустя несколько секунд, Вячеслав открыл входную дверь. То, что он увидел, вызвало у него шок: потрепанная, — по-другому и не скажешь! — Ксюша пыталась выцарапать глаза Волкову Константину, которого он не так давно уволил. Костя всеми силами пытался удержать бешеную кошку, коей ему сейчас виделась Ксана, и каждый раз, когда пропускал удар, который оставлял на его лице красные кровоточащие отметины, громко матерился.

— Да пошла ты! — выкрикнул он и буквально кинул Ксюшу в Каминского.

Слава, еще не до конца проснувшийся, все же смог поймать дорогую и любимую ношу, мгновенно прижав к груди. Спрашивать что-то оказалось лишним, Костя заговорил первым: