— Вижу, — недовольно огрызнулась она. — Не слепая. — Из-за того, что прогулка подходила к концу, Ксана бесилась. Она все еще была морально не готова войти в квартиру, хотя и понимала, что ей придется это сделать утром, чтобы забрать свои вещи.

До разговора с Ярославом, такого липкого страха, который пленкой обволакивает все существо и утягивает в пучину воспоминаний — она не испытывала.

Набрав мороженого на неделю вперед, Ксюша подошла к кассе. Пока сонная девушка-кассир сканировала штрих-коды на упаковках, Ксения из интереса посмотрела на охранника. То, как мужчина в форме отворачивался и всячески пытался скрыть свое лицо, навело ее на мысль, что с этим хмырем она знакома.

— Телефончик не оставить?

— Обойдусь.

— Какие мы обидчивые, — фыркнула Ксана и протянула кассиру кредитную карточку.

В этот раз Ксана решила никого не просить, а самостоятельно сложить покупки в пакет.

Выйдя на улицу и с тоской посмотрев в сторону дома, она решила немного прогуляться, о чем и поставила в известность уже успевших расслабиться двух мужчин, курящих возле машины. По их обреченному виду, Ксюша поняла, что их это не устраивает, однако, сказать что-то против, ребятки не рискнули. Радуясь, что у нее такие верные и умные псы, Ксана развернулась и, медленно переставляя ноги, пошла по хорошо знакомому ей маршруту.

«А ведь это, наверное, последний раз, когда я возвращаюсь туда… возможно, что я в последний раз иду по этой улице…».

Поймав себя на этой невеселой мысли, Ксюша посмотрела на серые мрачные строения, ища хоть что-нибудь интересное и запоминающееся.

Дома, дома и опять дома…

— Тьфу ты! — в сердцах сплюнула она. — Что за лирика?! Явно пора лечиться! — Ускорив шаг, чем видимо удивила едущих наравне с ней мужчин, Ксана за считанные минуты дошла до дома и, помахав на прощание рукой, скрылась в подъезде.

Фыркая на себя любимую, она поднялась на лифте на нужный этаж и, не медля не секунды, открыла дверь.

Каминский после своего ухода не оставил даже коротенькой записки — это подлило масла в бушевавший в Ксане огонь раздражения. Бросив на стол уже не столь желанное мороженое, она прошлась по квартире и включила везде свет. Единственная комната, в которую она не решилась сразу войти — была комната Ярослава. Помедлив с минуту, Ксюша набрала в легкие побольше воздуха и толкнула дверь. Ничего не изменилось: все вещи, как и прежде, стояли на своих местах, кровать аккуратно застелена, занавески задернуты.

Может и глупо, но Ксана надеялась, что застанет здесь Ярослава. Думала, что он приедет забрать свои оставшиеся вещи. Хотя для чего ему это? Она завтра уезжает и Султанов со спокойной душой может жить здесь один. Она больше не будет мешаться у него под ногами и пытаться навязать свою дружбу, общение, свое общество — если в паре слов.

— Печалька, — вздохнула она, присаживаясь на край кровати. Дикая усталость, в прямом смысле слова, уложила Ксюшу на лопатки. Раньше эта комната казалась ей больше, светлее, уютнее. Сейчас этого ощущения не было. Обои зеленого цвета, которые по идее должны успокаивать в данный момент, сильно давили на психику и вызывали внутренний дискомфорт. Всё не так! Всё не то! Всё чужое!

Сил на то, чтобы подняться и уйти Ксана в себе пока не нашла, поэтому так и продолжала лежать поверх покрывала и пустым взглядом смотреть в потолок.

Вопреки своим опасениям Ксюша не стала долго мучить себя воспоминаниями о Ярославе. Она сама не заметила, как уснула. Никаких красочных снов. Никаких терзающих тело и душу демонов. Ксана просто погрузилась в темноту. Пустота в квартире, пустота в голове…

* * *

«Вы слушаете радио ****. Каждую неделю в мире появляются новые песни. Лучшие из них попадают в эфир ****. Вот и сейчас мы предлагаем вашему вниманию…».

Ненавязчиво бубнящее радио, рассказывающее о новинках в музыкальном мире, не отвлекало Каминского от важного разговора с Волковым Константином, который приехал отчитаться в проделанной работе и дать ответ относительно предлагаемой ему должности в филиале фирмы города Ярославль.

Слава учел всё, что можно и предложил Косте занять место управляющего. Волков оказался одним из немногих людей, которым Каминский мог доверять. Пусть не на сто процентов, но на восемьдесят — точно.

— Что ты решил? — Слава сразу перешел к главному. То, что насильник Ксении выжил, он был уверен. Костя не допустил бы убийства даже такой гниды. Да и против приказа он никогда не попрет. А Вячеслав дал четкие указания, что после встречи с Ярославом «тело» надо отвезти в больницу.

— Согласен. — Костя, как всегда, был предельно ясен и краток. — Один момент, — серьезно проговорил он, — это будет не в ущерб моей семье.

— Я тебя понял, — согласно кивнул Слава. — Но и не в ущерб мне, — выдвинул он встречное условие.

— Договорились.

Мужчины скрепили договор рукопожатием, после чего Костя предложил свою помощь в погрузке вещей. Каминский отказался и, отправив Волкова к жене и сыну, поднялся в квартиру. Обойдя все комнаты, он проверил, всели собрано для отъезда и, удовлетворившись осмотром, поднял с пола тяжелую спортивную сумку. Он не прощался с этим домом, ему еще не раз и не два придется приезжать сюда. Одному или с семьей — покажет время, а пока он говорил этим стенам «До свидания!».

Закрывая входную дверь, он услышал громкую мелодию звонка, поставленную на телефоне на будильник.

— Двенадцать, — выдохнул он и с силой потер ладонью лицо. Он не позволял себе думать, что Ксения передумала. И все же маленький червяк сомнения грыз изнутри. — Пора. — Игнорируя лифт, Слава спустился на первый этаж по лестнице.

Поздняя весна радовала жителей города ярким солнцем и безоблачным небом. Жаркие лучи пропитывали землю с самого утра и до заката. Деревья примеряют наряды, радуя людей новыми красками.

Мамочки с колясками небольшими группами прогуливались в парках и вели светские беседы — сплетничали, одним словом. Старики оккупировали лавочки у подъездов и делились, какими еще болячками обзавелись этой зимой, а так же ругали терапевтов в поликлиниках за отсутствие тех или иных лекарств в социальной аптеке.

Так или иначе, все счастливы, все довольны, что на смену промозглым дождливым дням пришло жаркое солнце.

«В такой погожий день не может случиться ничего плохого», — Так настраивал себя Слава, выходя из подъезда.

Выйдя на улицу, он посмотрел в сторону припаркованной неподалеку машины и облегченно улыбнулся. Понурив голову, Ксюша подпирала дверцу автомобиля. Весь ее вид кричал о том, что на душе у нее не то, что отвратно, а просто погано.

Быстро преодолев разделяющее их расстояние, Слава бросил сумку на асфальт и притянул Ксану к себе. Не поднимая головы, она крепко обняла в ответ и спросила куда-то в кофту:

— Ты меня любишь?

— Люблю.

— Правда-правда? Честно-честно? — Она посмотрела на Славу слегка красными глазами, в которых плескались боль и печаль.

— Правда-правда. Честно-честно, — эхом отозвался Вячеслав и заправил Ксане за ухо непослушную прядку волос, норовящую залезть ей в рот. — Все-таки нашла его? — Он сразу понял причину ее расстройства. Каминского не задевало, что Ксения так остро переживает расставание с Яром. Они далеко не чужие друг другу люди, а прощаться с любимыми, всегда тяжело.

— Лучше бы не находила, — горько усмехнулась она и отстранилась. — Он сказал, что все это время просто пользовался мной. Ему от меня были нужны только деньги, ведь в тот момент он был совсем на мели…

Слава слушал, что рассказывает ему Ксения и мысленно аплодировал Ярославу. Это надо уметь, одной встречей перечеркнуть столько лет крепкой и честной дружбы — не каждому дано. Понимая, что все сказанное Султановым полная чушь, Вячеслав, однако, не спешил говорить об этом Ксане. Он понял замысел Яра, вот только опять не разделял его методов достижения этой цели.

Из услышанного, Слава сделал вывод, что Ярослав не сказал Ксане о своем желании продать бар и уехать. То есть, таким образом, он отнимает у Ксаны право скучать по нему. И все же, заставить ненавидеть — не лучший способ попрощаться с прошлым.

Усадив не сопротивляющуюся Ксению на заднее пассажирское сидение и загрузив вещи в багажник, Слава сел за руль. Еще минуту он молча смотрел на дорогу перед собой, а потом тронулся с места. Дороги были не загружены, поэтому очень скоро они покинули город.

Каминский периодически посматривал на Ксану в зеркало заднего вида и наблюдал, как она мучается от того, что ей довелось узнать. Ее боль разъедала его изнутри. Последней каплей стал упрямо вздернутый подборок Ксении и упорно катящиеся по щекам слезы. Как бы сильно ей не хотелось, не плакать, а пережить предательство спокойно, она не могла, как не пыталась. Ударив ладонью по приборной панели, Слава со вздохом произнес:

— Султанов всегда был честен по отношению к тебе. А последний ваш разговор не более чем попытка заставить тебя с наименьшими душевными терзаниями забыть его. Для него в приоритете ты и твои чувства, а все остальное пофиг.

Благодаря пустому шоссе Каминский без видимых проблем смог выдержать тяжелый взгляд Ксении. Так же он заметил, как задрожала ее нижняя губа и как градом хлынули злые слезы из любимых глаз. Поверила. Поверила его правде! Почему? Потому что хочет верить! Пусть лучше так, чем думать, что тебя использовали…

Под тихие всхлипы с заднего сидения, Слава прибавил скорость, увозя Ксению в лучшую жизнь. Он очень сильно постарается сделать всё, чтобы на лицах любимой женщины и его ребенка всегда была только улыбка.

* * *

Почему когда человеку грустно он ищет уединения? Чтобы не показывать окружающим свою слабость? Или нежелание, чтобы к тебе приставали с разными вопросами? Так ли хорошо переживать все в себе — в одиночестве? Что есть одиночество? Уединение или изоляция?