Лариса Васильева - С тобой…в темноте

- А ты упрямый. И всегда таким был. Весь в мать. – Он помолчал. – Ладно, чего ты хочешь? Извинений? За то, что я накричал на тебя? Затронул чувства к этой девочке?

- Ничего я не хочу. – Как можно равнодушнее ответил я.

- Тогда какого…! – В бешенстве Эйден ударил ладонями об руль. – Какого чёрта ты устраиваешь весь этот балаган? Чего ты добиваешься?

Я поморщился.

- Ничего я не добиваюсь. Не нервничай ты так из-за меня.

Я знал, что от этих слов Эйден еще больше разойдётся. Так и произошло.

Ругая друг друга самыми последними словами, мы настолько увлеклись, что на несколько секунд оторвались от дороги и пропустили поворот. Заметив его в последний момент, Эйден крутанул руль, пытаясь выправить машину, но скользкий асфальт не позволил этого сделать.

Вопли певцов в динамиках слились воедино с визгом тормозов и криками Эйдена, изо всех сил пытающегося вернуть машину на дорогу. Но было уже поздно.

Нас раскрутило на обледеневшем асфальте. В стеклах мимо нас как в замедленной киносъёмке проносились призрачные виды живописного пейзажа острова. Я с ужасом вжался в сиденье и ждал неминуемой развязки.

Я словно разом оглох и оцепенел. Не слышал ровным счетом ничего и не мог пошевелить даже кончиками пальцев. Краем глаза я наблюдал, как Эйден старается спасти наше незавидное положение, но ничем не мог ему помочь.

А потом – сильный удар. Меня резко кинуло вперед. Из лёгких разом вышибло весь воздух. Я захрипел. Ремень безопасности с силой вжался в грудь, а потом меня так же резко отбросило обратно на сиденье.

Мы просто-напросто врезались в огромный сугроб на обочине. А могли бы запросто слететь в кювет, перевернуться, столкнуться со случайно проезжающей встречной машиной. Короче, могло произойти всё что угодно, но не произошло. Можно сказать, что нам несказанно повезло.

Дрожащей рукой я отстегнул ремень безопасности и повернулся к Эйдену с надеждой, что сейчас он скажет, что всё в порядке, и мы посмотрим, сможем ли ехать дальше, но Эйден почему-то не шевелился.

Безжизненно лежал, облокотившись обеими руками на руль. И больше ничего.

К собственному ужасу я не увидел лямки ремня безопасности там, где он должен был находиться. Смутное колющее подозрение проползло змеёй и сжало тугим кольцом сердце. Я не мог поверить в происходящее.

Тронув Эйдена за плечо, я потянул его назад, и он откинулся на сиденье, на удивление легко. С замирающим сердцем я изучил его. Через весь лоб протянулась ужасная кровавая рана. Хотя, рана, наверное, гораздо меньше. Всё дело в крови.

Из динамиков раздавались дикие вопли какой-то группы, и я с раздражением нажал на кнопку выключения.

Аптечка! Пронеслось у меня в мозгу. Где-то здесь должна быть аптечка! Я нажал на кнопку открытия багажника, выскочил из машины и принялся лихорадочно перебирать весь хлам Эйдена, находящийся там. Огнетушитель. Тряпки. Ящик с инструментами. Опять тряпки. Господи, ну где же она!

Наконец схватив заветный ящичек, я забрался обратно в машину. Включил в салоне свет. Брат не шевелился. Распахнув аптечку, я сразу же нашел флакончик с перекисью водорода и бинт. Оторвав необходимое количество, я щедро полил бинт жидкостью из бутылочки и принялся осторожно стирать кровь с раны на лбу.

Как я и предположил, ранка оказалась небольшая, но вероятно глубокая. И из неё продолжала слабо сочиться кровь.

Нижняя губа против воли задергалась. Оцепенение прошло. Меня затрясло, и я вдруг панически испугался, что Эйден умер, и я больше никогда не смогу с ним поговорить.

Я схватил его за плечи и легонько потряс. Позвал по имени и опять встряхнул. Осторожно похлопал по щекам. Он не приходил в себя.

- Ну же! Давай же! Не пугай меня! – Я тряс его за плечи, вытирал кровь со лба, а у самого по щекам текли ручейки слёз. Мысленно я просил у него прощенья за всё, что сгоряча наговорил, за то, что последний месяц вёл себя как свинья. И поэтому совсем не понял, когда Эйден всё же очнулся.

А он пришел в себя и первым делом обратил внимание на меня. Хнычущего и промокающего трясущимися руками его рану на лбу.

- Вот дерьмо!

Удивительно, что после всего произошедшего он проронил такие слова. Я вздрогнул и уставился на брата, а он осторожно дотронулся пальцами до пораненного виска.

- Будет шишка. – Заметил я, комкая в пальцах мокрый бинт.

- Что произошло? – Эйден еще раз дотронулся до виска и поморщился.

- Мы врезались в сугроб. – Ответил я.

- Неприятно. – Согласился брат и вдруг рывком притянул меня к себе. Тут уж я не смог сдерживаться и разрыдался. – Ну, ну, ладно. Всё хорошо. – Он похлопал меня по спине. – Нам нужно проверить, сможем ли мы отсюда уехать.

- Я так испугался, что с тобой случилось что-нибудь плохое и ты….

Я всхлипнул и посмотрел на брата. Он шершавой ладонью стёр слёзы с моего лица.

- Ты же ненавидишь меня. – Мягко поинтересовался Эйден. В ответ я только покачал головой.

- Нет. Не ненавижу. Злюсь, но не….

- Я тоже тебя люблю. – Признался брат и улыбнулся.

Эйден крепко обнял меня, и я с удовольствием зарылся в теплые рукава его куртки.

- И я тебя люблю, - признал я очевидный факт. – Ты моя единственная семья и ты мне слишком дорог, чтобы ссориться.

А затем, улыбнувшись друг другу, мы вдвоём проверили состояние машины, поняли что, в общем-то, ничего серьёзного с ней не произошло, и без приключений добрались до дома.

Решив не расстраивать Фейт раньше времени и не показывать небольшую вмятину на капоте, мы вошли в дом. Она уже уложила племянников и теперь сидела в гостиной перед телевизором, видимо в ожидании нашего возвращения. Едва мы вошли, как Фейт кинулась к нам и тут же заметила заклеенную пластырем ранку на виске брата.

- Что произошло? – Схватилась она за сердце. – Надеюсь ничего серьёзного?

Эйден успокоил её, поцеловал и обнял. А затем, повернувшись ко мне, улыбнулся и протянул мне руку. Я подошел, и мы все втроём обнялись.

- Вы помирились? – Воскликнула она.

Эйден кивнул и потрепал меня по волосам.

- Мы поняли, что по-прежнему любим друг друга. – Произнёс он.

- И что мы одна семья, не смотря ни на что. – Добавил я. И мы все счастливо рассмеялись.

Иногда семья единственное дорогое, что у нас есть. Слава Богу, я вовремя это понял. Не знаю, что бы со мной стало, если бы Эйден в тот роковой вечер погиб? Страшно даже представить.

Одно ясно, теперь я буду осторожней в выражениях и буду дорожить семьёй, что у меня осталась.

«Ангелы зовут это небесной отрадой, черти – адской мукой, а люди - любовью». Гейне.

А потом пришло письмо, которое перевернуло всю мою счастливую жизнь. Оно пришло в красивом белом конверте с фиолетовыми ирисами.

Оно не было для меня неожиданностью. Подобных писем я получил уже два за последний месяц.

Я ненавидел эти письма. Они напоминали мне о том времени, когда я еще был бесконечно счастлив, когда мы жили одной большой семьёй. Когда я любил и уважал отца, когда мать еще была с нами.

Получив первое письмо в начале ноября, я не придал ему большого значения, и лишь прочитав имя получателя, а в особенности имя отправителя всё внутри меня словно заледенело.

Письмо пришло от моей матери, которую я ненавидел гораздо сильнее, нежели хотел увидеть. Я не разорвал его на клочки только из-за моего чрезмерного любопытства.

И я не смог утаить от брата столь важное для нас обоих событие. Мать дала о себе знать. Наконец! За одиннадцать лет молчания!

Я кинул письмо ему на колени, не проронив при этом ни слова. Эйден повертел письмо в руках, прочитал имя и адрес отправителя, убедился, что конверт не распечатан, нахмурил брови, а потом перевёл взгляд на меня.

-Ты решил не впускать её обратно в свою жизнь? – Голос его был глухим и звучал довольно взволнованно. Может, за мнимым спокойствием скрываются его настоящие чувства? Может брат переживает из-за ухода матери гораздо сильнее, чем я предполагал? Я отогнал прочь тягостные мысли.

- А ты бы впустил? – я решил до поры до времени не открывать свои истинные чувства.

- Тебе нужна мать. – Просто ответил он, помусолив в пальцах конверт, и протянул обратно мне. – Конечно, не мне решать, но на твоём месте я бы подумал, прежде чем отталкивать её сейчас. Кто знает, какие у неё причины писать тебе.

- А тебе она писала? – Полюбопытствовал я.

Эйден покачал головой

- Никогда.

- А если бы написала?

Брат пожал плечами, затем глубоко задумался, после чего печально чему-то улыбнулся.

- Я бы ей ответил. – Признался он. Я понял, что он не солгал.

- А я не отвечу. – Признался я.

- Почему? – Удивление Эйдена было как никогда искренним.

- Потому что я не ты. Я не могу простить ей предательство.

Через неделю от этого разговора пришло еще одно письмо, а затем наступило затишье. Я решил, что матери наскучило без толку марать бумагу, и она успокоилась. Смирилась, что с ней не хотят общаться. Но затишье оказалось мнимым.

Как-то после школы мы с Селин решили зайти ко мне, и она вытащила новое письмо из почтового ящика.

- Это тебе, Нельсон! - Радостно отметила Селин. - Габриела Харрисон. – Прочитала она имя отправителя. – Кто это? - Она посмотрела на меня.

В тот момент я вспылил. Рывком вырвал из рук конверт и едва сдержался, чтобы не скомкать его.

- Что такое? – Она бежала за мной, а я словно сумасшедший влетел по ступенькам в свою комнату, на ходу стащив куртку и кинув её на диван. Благо брата и Фейт не оказалось дома. – Нельсон, скажи мне, кто это? Почему ты так странно реагируешь?